Ричард Дейч - Похитители тьмы
— Ты доставил нам немало неприятностей, — резко сказал Левант низким и хриплым от курения голосом.
Вор с детским личиком ничего не ответил, только смотрел на полицейского холодными, бесстрастными глазами.
— Неприятностей на международной арене, — продолжил Левант. — Иногда я ненавижу законы, которые нас связывают, как наверняка ненавидят их и представители твоей профессии. Эти законы не позволяют нам руководствоваться порывами, желаниями, когда мы хотим осуществить правосудие прямо на месте. Когда хочется протянуть руку и свернуть шею преступнику прямо в машине.
Левант снова занялся чехлом, открыл его и заглянул внутрь. Засунул руку в кожаную трубку и вытащил оттуда длинный предмет, завернутый в пузырчатую пленку. Двое из полицейских протяжно восторженно свистнули, когда увидели две змеиные головы, украшенные драгоценными камнями. Левант медленно снял пузырчатую обертку. Когда обнажилось древко посоха, он посмотрел на своих людей, которые недоуменно покачивали головами, и повернулся к Иблису.
Древко представляло собой простой кусок дерева — новую сосновую палку. Левант щелкнул указательным пальцем по голове одной из змей, сунул палец в пасть другой из них, и ее левый серебряный клык отвалился.
— Это что — шутка? Что это за дерьмо такое? — спросил Левант.
Иблис сидел, глядя на поддельный посох без тени эмоций.
Детектив заглянул в чехол, с любопытством наклонил голову и перевернул кожаную трубку. Оттуда ему в руку водой пролился какой-то предмет. Он поднял его, чтобы все видели. В солнечных лучах, проникавших внутрь через заднее окно, засверкали алмазы. Драгоценное колье было великолепно, алмазы расположились в ряд на серебряной основе, а в центре — подвеска с синим сапфиром.
Лицо Иблиса немного изменилось.
— Ради этого ты жертвовал репутацией Турции?
— Я хочу позвонить моему адвокату, — бесстрастно сказал Иблис.
— Можешь звонить хоть десятку адвокатов — никто не спасет тебя от судьбы.
Пленник сидел, снова погрузившись в молчание, и никто из полицейских не видел скованные руки у него за спиной. Кровь уже начала капать, скапливаясь лужицей на поверхности скамейки, из ранки, которую он пропиливал на предплечье ногтем, врезаясь в собственную плоть.
Наконец Иблис повернул голову, глаза его расширились, словно он вдруг проснулся. Посмотрел на Леванта и улыбнулся.
КК стремительно вошла в свой номер в отеле «Фор Сизонс». Сент-Пьер сидел за обеденным столом. Перед ним лежали два кожаных чехла с похищенными артефактами. На столе — целая гора документов, открытая бутылка «Джек Дэниэлс» и два сотовых телефона.
— Где она? — спросила КК, тяжела дыша, словно после долгого бега.
— В душе, — ответил Майкл, перебирая бумаги.
— Как она?
— В полном порядке. Зла, как сто чертей. — Майкл посмотрел на нее. — А в остальном — в порядке.
— Зла? — девушка замерла на месте. — Она хоть знает, что мы тут пережили?
Сент-Пьер сидел молча, держа себя в руках, позволяя ей выпустить пар.
— Она всегда такая была. Даже на звонки не отвечает. — КК показала на мобильник Синди, лежащий на столе. — Она видела мои звонки? И не отвечала?
— Понимаешь… — Он не хотел отвечать на ее вопрос.
— Да или нет?
— Она посмотрела на свой телефон, увидела, что ты звонила, и решила принять душ.
— Неужели она не понимает, что я ради нее пожертвовала жизнью? — Кэтрин стала расхаживать по комнате, размышляя. Наконец она повернулась. — И у нее хватило наглости наплевать на меня?
— Послушай, — сказал Майкл тихим, спокойным голосом. КК остановилась. Он встал и подошел к ней. — Она должна все это осмыслить. Ее похитили, она никогда прежде не заглядывала в глаза смерти, не сталкивалась ни с чем подобным. Это сильное потрясение. Я помню, как мой отец — мой приемный отец — говорил, что если ты любишь детей, это не значит, что каждый день в восторге от них, но, тем не менее, не прекращаешь их любить. Из-за этого ты не становишься плохим родителем, плохим ребенком, плохой сестрой. Это часть жизни. А она никогда не течет ровно, в ней случаются всякие превратности. Легко любить, когда все распрекрасно, когда жизнь — сплошной сахар и мед; нужно научиться любить, когда наступают трудные дни, худшие дни жизни. Вот тогда это и можно назвать настоящей любовью.
— Это так больно…
— Самую сильную боль причиняют нам как раз те, кого мы больше всего любим. Ты должна помнить, что мы в своих руках держим доверие тех, кого любим, и, защищая их, стараемся не уничтожить это доверие.
— Ты защищаешь ее? — с ноткой ревности спросила КК.
— Я защищаю двух людей, которые любят друг друга. Вы сестры — у вас нет другой семьи. Я знаю, эти временные трудности пройдут.
Кэтрин заглянула ему в глаза, расслабилась и выдохнула. Его успокаивающий голос, уверенность подействовали на нее. Слова понемногу доходили до сознания, и на губах ее появилась улыбка.
— Ты не возражаешь? — она взяла его стакан. — Что-то мне захотелось.
Настроение улучшилось, когда ее взгляд упал на два чехла на обеденном столе.
— Даже представить себе не могу, что сейчас творится в голове Иблиса, — сказала КК, открывая один из кожаных чехлов, из которого выглянули две змеиные головы; их рубиновые глаза и серебряные клыки сверкали в свете люстры. — Где ты сумел раздобыть поддельное навершие?
— Я сделал его сегодня с утра пораньше, пока ты спала. Сделал по слепку. Грубая подделка.
— Которой хватило, чтобы провести его… Где ты ее сделал? — Кэтрин закрыла контейнер и положила на стол.
— В слесарной мастерской в ангаре.
— Ты что, всю ночь не спал? — спросила КК, покачивая головой. — Я бы поехала с тобой.
— Тебе нужно было отдохнуть.
— А тебе разве нет?
— Но твое ожерелье — не слишком ли дорогая цена, чтобы отвести ему глаза?
— Поверь мне, я бы не могла придумать лучшего употребления для этого ожерелья.
— Вот подожди — они обыщут его дом, и весь мир искусства с ума сойдет.
— А что там у него? Что-нибудь ценное?
Майкл сделал паузу, чтобы подчеркнуть важность того, что он сейчас скажет.
— «Мадонна с веретеном» да Винчи.
— Что?!
— «Nature Morte a la Charlotte» Пикассо, — продолжал он.
— Черт побери, какой ловкач.
— И Вермеер, Мане, Дега…
КК только рот разинула, представив масштабы преступлений Иблиса.
— Его любимая картина — она у него там, в лучшем месте — была «Concerto de Oberion».
Удивление сошло с лица КК.
— Это он совершил те убийства в Берлине, — сказал Майкл полным презрения голосом. — Он пытал куратора.
Они погрузились в молчание, задумавшись о порочности Иблиса, о жизни, которую он вел. Их молчание тянулось, словно в память о тех, кого он убил шестью годами ранее в музее Франце.
— Можно посмотреть карту? — Кэтрин допила остатки виски и решила сменить тему.
Майкл улыбнулся, раскрывая чехол, вытащил газелью шкуру и разложил ее на столе перед КК. Встав под люстрой, они принялись молча разглядывать карту.
— Тут все так замысловато… — прошептала Кэтрин, словно в присутствии какой-то святыни.
Так и было на самом деле. Карта изображала восточную часть Африки с Индийским океаном и Южно-Китайским морем. Со всеми подробностями были изображены Австралия, Индонезия, множество островков Микронезии вплоть до Японии. Великие азиатские реки — от Ганга и Падмы до Янцзы, Хуанхэ и Чжудзян, со всеми городами и поселениями, стоящими на их берегах.
КК обратила внимание на гигантскую змею, дракона в верхней части карты.
— Только не говори мне, что это и есть то самое место.
— Нет, — сказал Майкл, ухмыльнувшись. — Это терра инкогнита, неизвестная земля. Некоторые картографы любили изображать на своих картах неисследованные районы, а на них — всяких мифических животных.
Кэтрин улыбнулась, уселась на стол и принялась снова разглядывать карту. Наконец она обратила внимание на Гималаи, точнее, на один из пиков. Вокруг него значилась пространная надпись на турецком и рисунки, изображающие золото, серебро, драгоценности, книги и зерно.
— Так вот что всех интересует, — тихо сказала КК, проводя пальцем по прорисованной дороге, ведущей от Бенгальского залива, вверх по рекам Падма и Джамна, потом сухопутным путем в Дарджилинг в Индии, а оттуда к пикам Гималаев. — И что, по-твоему, здесь?
— Не знаю и не хочу знать.
— Даже ни капельки любопытства у тебя нет? — шутливо спросила девушка.
— Если это пугает Симона, то пугает и меня. — Сент-Пьер скатал карту и вложил ее в чехол. — Я должен отдать ему это.
— Поеду с тобой. Но сначала я должна поговорить с Синди. — КК понюхала у себя под мышками, вопросительно выгнула брови и сказала: — И, наверное, приму по-быстрому душ.
