Ульрих Хефнер - Завет Христа
— Она где-то здесь, поблизости?
Том покачал головой.
— Она в Париже. В безопасности.
Мюнхен, управление уголовной полиции Баварии, отдел 63…
Тем временем Лиза приняла две таблетки от головной боли и натерла виски одеколоном. Старое домашнее средство, о котором она узнала от своей бабушки. И действительно ей стало немного лучше.
После того как Буковски уехал в Австрию, она взяла себя в руки, осталась на службе и продолжила просматривать дела пропавших без вести. Однако до сих пор ее расследование не принесло результатов.
Было начало седьмого, и над Мюнхеном светило теплое заходящее солнце. Лишь кое-где на небе можно было увидеть несколько белых облаков. Она надеялась, что Буковски вернется в запланированный срок, хоть он и до сих пор еще не приехал из Зальцбурга. Лиза захлопнула папку с делами и встала. Завтра она снова ими займется. Когда она уже протянула руку к легкой летней куртке, которая висела на стуле, в дверь постучали.
— Да! — крикнула Лиза.
В комнату вошел полицейский в форме.
— Вы хотели, чтобы я сообщил вам, если недалеко от Берхтесгадена снова что-то произойдет.
— Я?
— Вы или начальник уголовной полиции.
Она кивнула.
— И что произошло?
— В Штрубе кто-то вломился в дом бывшего профессора университета. Почтальон это заметил и сообщил нашим коллегам. С тех пор о старике ничего не слышно.
— Старик, — заинтересованно повторила Лиза.
— Примерно восьмидесяти лет, наши коллеги в Берхтесгадене ждут звонка.
— Я займусь этим, — заявила она.
— И еще кое-что, — добавил полицейский.
Лиза вопросительно посмотрела на него.
— В связи со взломом соседям бросилась в глаза серебристая машина, которая стояла недалеко от места происшествия. Мы проверили номерные знаки. Автомобиль взяли напрокат. Арендовали его в Мюнхене — некий Томас Штайн из Гельзенкирхена. Об этом мужчине нет никаких сведений.
Лиза села за письменный стол и схватилась за телефон.
— Спасибо, коллега. Я немедленно займусь этим.
45
Базилика Сакре-Кёр, Монмартр, Париж…
Базилика Сакре-Кёр на рю Шевалье де ля Барр со своими башенками и куполом казалась зданием из «Тысячи и одной ночи». Белый фасад в закатных лучах отсвечивал красным. Облака, вплоть до второй половины дня нависавшие над Парижем, ушли. Тут и там над асфальтом поднимался пар.
Кардинал Боргезе любил такие вечера, когда по улицам и переулкам города дул легкий ветерок, унося чад мегаполиса. Тем не менее он не мог в полной мере насладиться вечером, хотя все, казалось, шло по плану.
В маленьком садике рядом с базиликой он сел на скамейку, предварительно протерев ее платком. Потом поднял глаза наверх, к сверкающему куполу.
— Все под контролем, наши люди напали на след, — сообщил Пьер Бенуа, одетый в темно-синий костюм, на пиджаке которого прямо над сердцем был вышит фамильный герб: два скрещенных меча на фоне лилии. — Пора уже заканчивать с этим делом, чтобы раз и навсегда воцарилось спокойствие.
— Это не легкая задача, — возразил кардинал Боргезе. — Вокруг этого дела было поднято слишком много шуму.
Не только полиция, но и кардинал-префект заподозрили неладное. Пора заканчивать.
— Девчонка в безопасности. Она здесь, в Париже, и уже встретилась со старым Мольером. Они всю ночь проторчали у него.
— Он наверняка рассказал ей все, что знает о тамплиерах.
— Знает, — насмешливо произнес Бенуа. — Этот чудаковатый старик живет в своем мире из выдумки и полуправды. Почему он так никогда и не опубликовал свою книгу, дело всей его жизни, как он ее называет? Да она просто не выдержала бы научного обсуждения. Он боится, что его необоснованные теории будут опровергнуты, а он станет мишенью для насмешек историков.
— Теории?
— Часто его выдумки содержат долю правды, однако на самом деле важно не то, что действительно произошло, а то, что по этому поводу хочет думать мир. Наша церковь прочно сидит в седле. В Спасителя верят миллиарды. Мольер знает, что играет с огнем.
— Но он также знает, насколько близко подобрался к фактам.
Бенуа улыбнулся и одним движением руки сбросил со счетов возражения кардинала.
— Он не стоит того, чтобы возиться с ним. Вся его жизнь отмечена непоследовательностью. Он исходил много дорог, но ни по одной не дошел до конца.
Кардинал встал. Бенуа последовал его примеру. Они не торопясь пошли по саду.
— На этот раз наши люди окончат то, что начали.
— Дорогой брат во Христе, — ответил Боргезе, — твои бы слова да Богу в уши. Надо бы войти в базилику и помолиться.
Бенуа кивнул.
— Наши люди знают, насколько это важно.
— Почти тысяча лет прошла, и тем не менее стражи должны держать ухо востро. Мы были слишком небрежны. Прежде всего, нельзя было допускать, чтобы все зашло так далеко.
— А как обстоят дела с префектом? — спросил его Бенуа.
— Мы не сможем положиться на него. Он поручил расследование молодому священнику. Мальчишке, у которого еще молоко на губах не обсохло. Молодежь легкомысленна и ничего не воспринимает всерьез.
— Для того и были поставлены стражи — дабы сохранять то, что создавалось столетиями.
— Но каким все будет после нас? — спросил кардинал.
— Не будет никакого «после нас», — возразил Бенуа. — Как только свитки окажутся в наших руках, мы немедленно предадим их огню. Никто и никогда больше не сможет их обнаружить. И тогда наша задача, преподобный брат, будет выполнена — раз и навсегда.
Кардинал Боргезе вздохнул.
— Господь — пастырь наш, он ведет нас во времена добрые и во времена злые, пока все мы не посмотрим в лицо вечности.
— Аминь, — заключил Бенуа, прежде чем они оба вошли в базилику Сакре-Кёр через боковой вход.
Мюнхен, управление уголовной полиции Баварии, отдел 63…
Буковски возвратился из Австрии только около девяти часов. До этого времени Лиза успела объявить в розыск серебристый «форд» с мюнхенскими номерами, который был замечен в Берхтесгадене в связи со взломом дома профессора Юнгблюта. Сотрудники уголовной полиции местного полицейского управления тем временем проверяли бланки регистрации пансионатов в районе озера Кёнигзее. Если оба эти мужчины, которых свидетельница видела в машине, сняли где-нибудь комнату на имя Томаса Штайна, то она скоро узнает об этом.
— Что ты делаешь здесь так поздно? — спросил Буковски, войдя в кабинет и удивленно посмотрев на Лизу.
Она сообщила ему о подозрительных наблюдениях и об объявленном ею розыске. Буковски сел и бросил взгляд на часы.
— Тогда ночь сегодня будет долгой.
— Что тебе удалось выяснить в Австрии? — спросила Лиза.
Буковски рассказал ей об итальянском механике, который забрал обоих беглецов в Миттербахе, даже не подозревая, какой опасный груз он должен перевезти.
— Ты ему веришь? — спросила Лиза.
— Я верю, что он говорит правду. Осталось еще выяснить, кто ему позвонил. Звонок действительно был из Франции. Мы проверили список звонивших. Соединение произошло на юге Франции, с мобильного телефона, владелец не зарегистрирован. Не думаю, что нам удастся значительно продвинуться в этом деле.
— Ты веришь, что механику кто-то позвонил из Франции и он сразу же вылетел? Звучит немного фантастично, ты не находишь?
Буковски порылся в папке и бросил Лизе протокол допроса.
— Он не впервые так поступает, — объяснил он. — Механик — игрок, и к тому же, похоже, плохой. После того как австрийцы его немного обработали, он признался, что уже несколько раз нелегально летал. Перевозил людей из Австрии в Германию или забирал пассажиров в Германии. Иногда он также доставлял пакеты. Он не задавал вопросов, главным для него было вовремя получить капусту, чтобы суметь оплатить свои игорные долги.
— А другие ничего не замечали?
— Карадик ушам своим не поверил, когда узнал об этом. Я не думаю, что он подозревал о побочной деятельности своего механика. Луиджи Калабрезе живет на территории службы проката и выполняет там роль привратника. Находится организация в стороне от деревни, в маленькой долине. Если не оказаться случайно поблизости, никогда не узнаешь, когда вертолет приземляется или взлетает.
— Ну да, если в это можно верить, — ответила Лиза, просмотрев показания механика.
— А теперь твоя очередь, — заявил Буковски. — Что конкретно здесь происходит?
— Я ведь уже говорила: одна женщина заподозрила неладное, заметив двух человек на улице в городке под названием Штруб.
— Это совершенно точно наши беглецы?
— Судя по описанию — нет, но я сразу подумала о твоей теории. На этой улице живет старый профессор университета. Юнгблют — помнишь такого?
