Хилари Боннер - Нет причин умирать
– В порядке. Честное слово. Все выглядит намного хуже, чем на самом деле.
Ник сделал шаг назад и пригласил отца войти в квартиру. Несколько секунд Келли просто стоял в центре огромной ультрасовременной гостиной, с лакированным кленовым полом и немногими предметами крупной дорогой мебели в минималистском стиле, из кожи и хромированного металла. В свете ослепительных лучей утреннего солнца, что падали прямо на квартиру, все внутри казалось ярким и блестящим. И, оглянувшись и еще раз бросив взгляд на потрясающий вид на реку и южный Лондон с виднеющимся вдалеке куполом Национального морского музея в Гринвиче, Келли сощурил глаза, чтобы не ослепнуть от этого яркого света.
Услышав щелчок у входной двери, когда Ник закрыл ее, Келли повернулся лицом к своему сыну, улыбаясь.
– Я проделал такой длинный путь. Ну, разве ты меня не обнимешь?
Лицо Ника сразу же расплылось в широкой улыбке.
– Конечно, пап, – сказал он и, сделав шаг вперед, обнял его своими длинными руками.
И снова, двигаясь слишком быстро для человека своего возраста и образа жизни, Келли схватился за манжет правого рукава Ника и резко дернул его вверх. Пуговица сразу отлетела, и Келли смог одним ловким движением закатать вверх манжет, обнажив руку своего сына.
Прямо на его правом запястье было несколько воспаленных красных влажных меток. Было ясно, что это отпечатки зубов.
Келли резко отпустил рукав и отошел от своего сына, пытавшегося обнять его.
– Ах ты сраный ублюдок, – сказал он очень тихо. – Кто ты, мать твою, и чем ты занимаешься?
Ник стал белым как полотно. Он посмотрел вниз на свое запястье, потом снова поднял глаза на пустое лицо своего отца. Неожиданно его тело заговорило, заговорило на устрашающем языке. Он сделал шаг вперед, руки свободно висели по бокам. На какую-то долю секунды Келли показалось, что он собирается напасть на него. И на этот раз не остановится.
Но Ник остановился довольно резко. Он отвернулся от Келли и сел на одно из больших черных кожаных кресел. Келли смотрел на него в упор, желая, чтобы тот заговорил.
– Я не знаю, что сказать, – наконец произнес Ник.
– Так ты по крайней мере не отрицаешь этого, – сказал Келли.
Ник пожал плечами.
– Ты пришел на пляж Баббакомба два дня назад, чтобы убить человека, ведь так? А когда ты понял, что этот человек – я, ты отступил. Я правильно говорю?
Ник снова пожал плечами.
– Ты был нанят кем-то, чтобы убить меня, только ты не знал, кого убиваешь. Ты и понятия не имел, что тебя послали убить своего родного отца. Ведь так все было? А? Ник?
– У тебя, кажется, есть ответы на все вопросы…
– Не надо парить мне мозги, твою мать! – сказал Келли, повысив голос почти до крика. – Только вот не надо парить мне мозги! Потому что у меня действительно есть ответы на все вопросы. Я не только знаю, что это ты был тогда на пляже и что тебя послали туда, чтобы меня убить, но я также могу доказать это. На моих зубах нашли куски твоей кожи. Сейчас их исследуют в судебной лаборатории, и рано или поздно ДНК будет определена. И полиция легко докажет, что это ты напал на меня.
Со взвешенным драматизмом Келли достал из кармана куртки свой мобильник:
– Один звонок. Всего один звонок, Ник, моему старому другу детективу Карен Медоуз. И все, с этим делом будет покончено. Полиция арестует тебя и возьмет образец твоей ДНК, и если он совпадет с кусочками кожи, найденными на моих зубах, а он, конечно, совпадет, все будет кончено, ведь так? Единственное доказательство, которое нужно суду. Дело будет полностью доказано.
– Да ладно тебе, пап, ради бога, какого хрена…
– Нет. Ты не смей ни хера даже рот свой открывать, пока не скажешь мне то, что я хочу услышать. Я хочу точно знать, кто послал тебя сделать это. Кто это был? Паркер-Браун? Я хочу знать, кто это был, и я хочу знать, что именно происходило и происходит в Хэнгридже. И только не смей мне, черт побери, говорить, что ты не знаешь. Я хочу знать все, Ник. И прямо сейчас.
– Я не могу сказать тебе, пап, это армейские дела…
– Ник, ты уже, твою мать, не в армии. Ты ушел из армии несколько лет назад, и чем больше я думаю об этом, тем больше склоняюсь к тому, что ты даже не уходил. Тебя просто выгнали, не так ли? Вот что случилось с тобой. Просто расскажи мне все. Или я сделаю этот звонок.
Ник попытался улыбнуться своей фирменной улыбкой «срази-их-наповал», но выглядел похожим на скелет.
– Брось, папа, ты даже наполовину не представляешь, кто я на самом деле. С чего ты взял, что я позволю тебе сделать этот звонок. Ты, наверно, представляешь, с какой легкостью я могу убить тебя.
– У тебя был шанс два дня назад, но ты им не воспользовался.
– Нет. Быть может, я недооценил тебя тогда. Недооценил, как ты можешь быть опасен.
– Может быть. Но я все еще твой отец. И я не хочу сдавать тебя – не более, чем ты хочешь убить меня. Я только хочу услышать правду. Пожалуйста.
Ник прищурил свои глаза. Казалось, он напряженно думает.
– В таком случае тебе лучше присесть.
Келли сразу же сел, ни на секунду не спуская глаз со своего сына. Как Келли и надеялся, Ник, похоже, хотел думать, что его отец в конечном счете не причинит ему зла, как и он, очевидно, не мог причинить зла своему отцу.
– Тебя послал на это дело Паркер-Браун, ведь так? – спросил Келли.
Ник кивнул:
– Да. Конечно.
– И он понятия не имел о том, что попросил тебя убрать собственного отца, потому что у нас даже фамилии разные.
– Да.
– Так почему же, ради всего святого?
– Потому что он счел это необходимым. Слушай, пап, не так уж много людей я убил без всяких вопросов. Или по крайней мере без хорошей кругленькой суммы в качестве вознаграждения.
Келли отвернулся. Он просто не мог перестать вздрагивать, и на глаза у него наворачивались слезы. Он не хотел, чтобы Ник видел это. Келли молчал.
– Ты не понимаешь, папа. Джерри тоже в военно-воздушном полку, и он руководил моим дивизионом, когда я был в полку. Он был лучшим. Черт побери, самым лучшим. Никогда не оставлял своих в беде. И ты наполовину прав, на самом деле меня не выгнали из полка, но я был чертовски близок к этому. Меня попросили уйти. Я немного подрабатывал на стороне, работал по найму на некоторые компании, а начальство не могло этого стерпеть. Но Джерри понял меня. Мы все занимались такого рода вещами. И дело было даже не в деньгах. Это лишь половина причины. Дело в том, что нельзя сделать мир чище, избавить его от настоящих подонков, если ты играешь строго по правилам.
Келли постарался скрыть удивление. Он вообще-то даже и не подозревал, что его сын придерживается таких реакционных взглядов.
– Так или иначе, Джерри повысили до подполковника, и в конце концов он вернулся в Девоншир командиром полка, а я стал кем-то вроде внештатного военного консультанта. В мире полно людей, которые хотели бы воспользоваться моими способностями и опытом.
Ник снова улыбнулся. Келли показалось, что на сей раз это была злобная ухмылка.
– И когда эта маленькая проблемка в Хэнгридже начала раздуваться, вполне естественно, Джерри обратился ко мне, – продолжал Ник. – Он сказал мне, что есть один парень, нанятый семьями погибших и могущий указать на него, видевший его, когда он искал солдата, который ушел из части и доставил много проблем из-за того, что ему казалось, он знает…
– Алан Коннелли? – перебил его Келли.
Ник кивнул:
– Да. Его звали так. Джерри просто сказал, что этот человек, возможно, узнал его и что его нужно убрать.
Келли был зачарован. Так значит, Паркер-Браун вспомнил его, после их короткой встречи в «Дикой собаке». И в тот день в Хэнгридже ничем себя не выдал. Даже глазом не моргнул. Карен была права. Паркер-Браун – ловкий мошенник и чертовски хороший актер.
– Это казалось пустяковым делом, – продолжал Ник.
Келли не мог поверить ушам своим.
– Просто работа. И все. И я не имел ни малейшего представления, кого убираю. Мы прикидывали – надо ли нам знать. Мне это знать было необязательно, понимаешь. Джерри все подготовил и просто сказал мне об инструкциях, которые ты получил. Бродить вдоль пляжа, пока к тебе не подойдут. Ты получил телефонный звонок, не так ли? Анонимный телефонный звонок.
Келли кивнул.
– Это был Джерри. Он настоящий актер.
– Я знаю, – сказал Келли безучастно.
– Итак, я помчался в Торки, а затем на Баббакомб. Как я уже сказал, Джерри, конечно, и понятия не имел, что я твой сын. А я и подумать не мог, что ты вообще можешь иметь к этому какое-либо отношение. Хотя мог бы и догадаться, зная твою биографию. Но Мойра умерла лишь несколько дней назад и все такое – мне просто это и в голову не пришло. Вплоть до того момента, пока тебе не удалось вырваться от меня всего на какую-то секунду – думаю, это был первый раз, когда я недооценил тебя – и ты начал кричать во всю глотку. И ведь я узнал тебя. Я узнал твой голос. Я был сбит с толку. Посветил фонариком в твое лицо, чтобы убедиться, а затем я… я просто не знал, что делать. Я не мог убить тебя. Только не своего отца. Только не тебя. Я люблю тебя, папа.
