Том Клэнси - Оперативный центр
Глава 87
Среда, 10 часов 30 минут, Сеул
Ким Хван сидел на больничной койке. Матрац съехал к ногам, подушка сдвинулась в сторону. Хвану хотелось бы поправить постель, но физическое и нервное напряжение нескольких последних часов отняло у него не только все силы, но даже желание потянуться за подушкой.
Человек, только что спасший полуостров, не в силах поднять руку и подтянуть подушку. Наверно, это было смешно, но у Хвана не хватало сил даже на то, чтобы оценить нелепость ситуации.
Тупая боль в боку не давала Хвану заснуть, а плотно перевязанные раны затрудняли дыхание. Но более всего ему не давали покоя последние события. Хван не мог забыть о трагической гибели Грегори Доналда, не мог поверить в смерть Друга.
Вместе с тем Хвану почему-то казалось, что гибель Доналда была предопределена, таинственно неизбежна. Жизнь Доналда завершилась тогда, когда убили его жену. Неужели это было только вчера? Что ж, по крайней мере теперь они вместе. Сунджи и Ким верили в воссоединение душ, а Доналд не верил. Но хотел он этого или нет, старый атеист был ангелом.
Хван бездумно смотрел на кирпичную стену; кроме этой стены, из окна его палаты не было видно ничего. Ему позвонил Боб Херберт и рассказал о том, что произошло в Алмазных горах, о других заговорщиках – тех, кого отряд «Страйкер» уничтожил там. Хван понимал, что едва ли северяне быстро отдадут тела заговорщиков. Впрочем, власти Северной Кореи были готовы тотчас же выслать их отпечатки пальцев.
– До сих пор у нас нет ни намека на то, что в подпольную группу входили другие люди, – сказал Херберт Хвану. – Значит, или мы уничтожили всех заговорщиков, или они утихли до поры до времени, чтобы в один прекрасный день начать все сначала.
– Я уверен, – негромко отозвался Хван, – что в эту группу входят и другие люди, только мы не имеем о них ни малейшего представления.
– Вероятно, вы правы, – согласился Херберт. – Радикалы, как бананы, растут гроздьями.
Хван сказал, что сравнение ему понравилось, после чего Херберт от имени Худа еще раз поблагодарил КЦРУ и пожелал Киму скорейшего выздоровления.
Положив телефонную трубку, Хван решился наконец уложить подушку туда, где ей и полагалось быть, и был очень удивлен, заметив, что кто-то уже выполнил это за него. Чьи-то сильные руки осторожно приподняли Хвану голову, подложили под нее подушку и немного поправили ее с боков, чтобы голова Хвана снова не скатилась на простыни.
Хван покосился.
– Директор Юнг-Хун, – удивился он. – А где же...
– Хонгтак? Сейчас он направляется к новому месту назначения – рыболовному траулеру, который подслушивает передачи китайцев в Желтом море. Кажется, он так и не понял, что мы с нашими разными методами работы не мешаем, а помогаем друг другу.
– Возможно.., вам следовало бы зарезервировать место на траулере и для меня, – сказал Ким Хван. – Я тоже не всегда уверен, что мы хорошо срабатываемся.
Юнг-Хун несколько раз моргнул.
– Согласен, иногда могло показаться, что мы решали разные задачи. Но теперь этому будет положен конец, подобное больше не повториться.
Может быть, кто-то из высоких правительственных чинов узнал о том, как директор КЦРУ руководил расследованием. Кима нисколько не удивило бы, если бы Юнг-Хуну позвонили Боб Херберт или Пол Худ, а Юнг-Хун никогда не оставлял такие звонки без последствий.
Директор Корейского ЦРУ осторожно положил руку на плечо Хвану.
– Когда вы выйдете из больницы, мы подумаем о том, как нам реорганизовать нашу работу. Мы предоставим вам такие права, такие полномочия, что вам не придется отчитываться передо мной...
Определенно, кто-то ему позвонил.
– ., и вы сможете работать так, как сочтете нужным. Я также рекомендовал президенту установить стипендию господина Доналда для студентов Сайгонского университета. Наверное, ее лучше всего назначать тем, кто специализируется в политологии.
– Спасибо, – сказал Хван. – И не забудьте вдову Чо. Ей нужно будет помочь.
– Уже сделано, – сказал Юнг-Хун. Прежде чем задать следующий вопрос, Хван долго изучал лицо директора КЦРУ.
– А что с госпожой Чонг?
Юнг-Хун покрутил головой, словно воротник сорочки вдруг стал ему тесен.
– Она скрылась. Как вы просили, мы позволили ей скрыться.
– Она спасла мне жизнь. Я перед ней в долгу. Впрочем, вы, очевидно, следили за ней?
– Э-э-э, да, – неохотно признался Юнг-Хун. – Нам было важно знать, куда она направится.
– И что же вы узнали?
– Она остановилась в Янгянге, – ответил директор. – В доме вашего дяди.
Хван улыбнулся. Они никогда ее не найдут. Дядюшка Пак вывезет ее на своем катере, который никто не осмелится проверять, и каким-нибудь образом переправит Ким в Японию.
– Вы думаете, она больше не будет работать на Северную Корею? – спросил Юнг-Хун.
– Нет, – убежденно ответил Хван. – Она никогда не хотела заниматься шпионажем. Я рад, что в конце концов она найдет то, что ей по душе.
Юнг-Хун потер руки.
– Что ж, если вы, господин Хван, так уверены... – сказал он и встал. – Я оставил здесь одного из ваших сотрудников, Парка. Если вам что-нибудь потребуется, дайте ему знать или позвоните мне.
Хван поблагодарил директора, и Юнг-Хун ушел. Вместе с ним ушли и призраки последних двух дней – горькие воспоминания о Сунджи и Грегори, о несчастном шофере Чо и о неуловимой госпоже Чонг. Хван был уверен, что дядя Пак не скажет даже ему, где он спрятал госпожу Чонг, но он знал, что так или иначе найдет эту молодую, чем-то так привлекшую его женщину. Как показали эти два дня, часто дружба и взаимопомощь пренебрегают политическими границами и условностями. Просто у Ким Хвана раньше не всегда хватало времени на эти простые человеческие чувства.
Теперь наступило время подумать о том, чтобы возобновить человеческие отношения. Ведь, в конце концов, мы судим о людях и помним о них по тому, что они хранят в своих сердцах, а не в досье.
Глава 88
Среда, 21 час 00 минут, Оперативный центр
Президент прибыл в Оперативный центр без предупреждения. Он приехал в своем длинном бронированном лимузине с двумя телохранителями и шофером – больше не было никого, ни помощников, ни советников, ни репортеров.
– Без репортеров? – не поверила своим ушам Энн Фаррис, когда часовой, стоявший у ворот военной базы Эндрюз, сообщил о прибытии высокого гостя Полу Худу. – Тогда это должен быть прежний президент.
– Вы слишком циничны, – отозвался Пол Худ.
Он только что провел совещание со всеми руководителями отделов – Бобом Хербертом, Мартой Маколл, Дарреллом Маккаски, Маттом Столлом, Лоуэллом Коффи, Лиз Гордон, Филом Катценом и Энн Фаррис – и позволил себе откинуться на спинку кресла. Он поблагодарил всех за высокий профессионализм, изобретательность и готовность помочь друг другу. Худ сказал, что никогда не видел более единой, более эффективной команды и что он горд той работой, которую они проделали.., и гордится каждым из своих сотрудников.
Худ собирался покинуть свой кабинет, когда поступило сообщение о прибытии президента. Ему ничего не оставалось, как снова опуститься в кресло.
Энн осталась с Худом.
С ее лица не сходила счастливая улыбка. Энн радовалась не только тому, что все складывалось как нельзя лучше для Оперативного центра, но и тому, что все без исключения телекомпании прервали свои передачи, чтобы сообщить миру об уничтожении «нодонгов», нацеленных на Японию. Она и ее коллега из Пентагона, Эндрю Портер, сообщили представителям средств массовой информации, что Грегори Доналд и генерал Шнейдер совершили акт гуманизма, а не терроризма. Энн и Эндрю изложили события достаточно правдиво, убедительно и очень оперативно, так что теперь уже не имело большого значения, что заявит правительство КНДР о господине Ли и его сообщниках. Кроме того, Энн искренне радовалась за Худа. Ему удалось совместить полную ответственность за работу Оперативного центра с ответственностью за сына, а ни одна из этих обязанностей не была ни легкой, ни такой, что ей можно было уделять лишь часть времени. Энн не могла себе представить, каким чудом Худ выстоял. Возможно, Шарон никогда не узнает, какого напряжения потребовал от Пола этот день, но Энн точно знала... Ей хотелось бы как-то дать понять это и Шарон, вопрос только в том, как это сделать...
Пресс-секретарь не находит слов, рассмеялась про себя Энн. Нет, это было не совсем так. Энн должна была бы сказать то, что искренний почитатель не имеет права говорить супруге предмета своего поклонения. Энн следовало бы сказать Шарон – хотя бы только в своих фантазиях, – что ей следует заботиться о Поле и позволять ему заботиться о ней.., что ей не следует забывать, что когда-нибудь он оставит свою работу, дети вырастут, и тогда их любовь расцветет и обогатит их.
Пол говорил, что он хотел бы организовать поминальную службу в память Грегори Доналда и Басса Мура, хотя Энн так и не поняла, что он мог бы сказать на этой церемонии. Ее сердце, ее разум, ее душа были где-то очень далеко.., вместе с Полом, в том воображаемом мире, где не было никого, где он взял бы ее за руку, где они пообедали бы в скромном уютном ресторане, а потом он отвез бы ее домой, и они занялись бы любовью, а потом он заснул бы, прижавшись к ее спине...
