Дэн Браун - Код да Винчи
– Сэр, – спросил Реми, – вы что, действительно подумываете вернуться в Англию навсегда?
– Не беспокойся, Реми, – ответил Тибинг. – То, что я возвращаюсь во владения ее величества, вовсе не означает, что я до конца своих дней буду питаться исключительно сосисками и мерзопакостным картофельным пюре. Надеюсь, ты присоединишься ко мне. Я собираюсь купить великолепную виллу в Девоншире, а все твои вещи мы немедленно переправим морем. Приключение, Реми! Это настоящее приключение!
Лэнгдон не мог сдержать улыбки. Тибинг так красочно расписывал подробности своего триумфального возвращения в Британию, что и он заразился жизнерадостностью и энтузиазмом этого человека.
Глядя в окно, Лэнгдон видел, как проплывают мимо деревья, призрачно желтоватые в свете противотуманных фар. Боковое зеркало покосилось от ударов веток по корпусу автомобиля, и Лэнгдон видел в нем отражение Софи, тихо сидевшей сзади. Он смотрел на нее долго, ощущая умиротворение и радость. Несмотря на все треволнения ночи, Лэнгдон был благодарен судьбе за то, что она свела его с такими замечательными людьми.
Через несколько минут, словно почувствовав на себе его взгляд, Софи наклонилась вперед и положила руки ему на плечи.
– Вы в порядке?
– Да, – ответил Лэнгдон. – Более или менее.
Софи откинулась на спинку сиденья, и Лэнгдон заметил, как на губах ее промелькнула улыбка. А потом вдруг спохватился, что и сам улыбается, только во весь рот.
Лежащий в багажном отделении «рейнджровера» Сайлас еле дышал. Руки завернуты за спину и крепко прикручены к лодыжкам веревкой для белья и скотчем. При каждом толчке на ухабе сведенные плечи пронзала боль. Хорошо хоть подвязку его мучители сняли. Рот был залеплен скотчем, и дышать он мог только носом, ноздри которого постепенно забивались дорожной пылью и выхлопными газами. Он начал кашлять.
– Вроде бы задыхается, – заметил француз-водитель. Англичанин, ударивший Сайласа костылем, обернулся и посмотрел на него, озабоченно хмурясь.
– К счастью для тебя, мы, британцы, судим о гуманности человека по состраданию, которое он испытывает к врагам, а не к друзьям. – С этими словами англичанин протянул руку и сорвал пластырь, залеплявший рот Сайласа.
Губы его ожгло точно огнем, зато в легкие ворвался воздух. Просто благословение Господне!
– На кого работаешь? – строго спросил англичанин.
– На Господа Бога! – Сайлас громко сплюнул, боль в челюсти, в том месте, куда женщина пнула его ногой, была просто невыносимой.
– Ты из «Опус Деи», – сказал англичанин. И прозвучало это как утверждение, а не вопрос.
– Ничего не знаю, ничего не скажу.
– Зачем «Опус Деи» ищет краеугольный камень?
Сайлас не имел ни малейшего намерения отвечать. Краеугольный камень был ключом к Граалю, а сам Грааль – ключом к защите веры.
Моя работа угодна Господу. Путь наш в опасности.
Связанный по рукам и ногам Сайлас, которого увозили неведомо куда, чувствовал, что сильно подвел епископа и Учителя. Связаться с ними и рассказать, какой скверный оборот приняли события, не было никакой возможности. Краеугольный камень у моих похитителей! Теперь они первыми доберутся до Грааля! Сайлас начал молиться. Боль в теле, казалось, придавала сил.
Чудо, Боже милосердный! Мне нужно чудо! Сайлас не знал не мог знать, что от чуда его отделяют всего несколько часов.
– Роберт? – Софи снова смотрела на него. – Что за странное у вас выражение лица. О чем вы думаете?
Только теперь Лэнгдон спохватился, что губы у него плотно сжаты, а сердце колотится как бешеное. В голову пришла совершенно невероятная мысль. Неужели объяснение может быть столь простым?
– Мне нужен ваш мобильный телефон, Софи.
– Прямо сейчас?
– Мне кажется, я кое-что понял.
– Что?
– Скажу через минуту. Мне нужен телефон. Софи встревожилась: – Сомневаюсь, чтобы Фаш прослеживал звонки, но все же постарайтесь говорить недолго. Не больше минуты. – Она протянула ему телефон.
– Как набрать Штаты?
– Радиус действия моей сети не покрывает этого расстояния. Придется звонить через оператора, за дополнительную плату.
Лэнгдон набрал «ноль», зная, что через каких-то шестьдесят секунд получит ответ на вопрос, мучивший его всю ночь.
Глава 68
Нью-йоркский редактор Джонас Фаукман только что улегся спать, когда зазвонил телефон. Что-то поздновато для звонков, подумал он и снял трубку. Оператор спросил:
– Вы готовы оплатить междугородний звонок от Роберта Лэнгдона?
Немного озадаченный Джонас включил настольную лампу. – Э-э… да, конечно. В трубке послышался щелчок.
– Джонас?
– Роберт? Мало того что разбудил меня, так еще заставляешь платить?
– Ради Бога, прости, – сказал Лэнгдон. – Буду краток. Поверь, мне это очень важно. Та рукопись, что я тебе передал. Ты уже…
– Извини, Роберт. Знаю, что обещал переслать ее тебе на этой неделе с редакторскими поправками, но страшно замотался и все такое. В понедельник ты ее точно получишь, обещаю.
– Да нет, дело не в редактуре. Я хотел узнать, рассылал ли ты копии для издательской рекламы без моего ведома?
Фаукман колебался, не зная, как лучше ответить. Последняя рукопись Лэнгдона, исследование в области истории поклонения богине, включала несколько разделов о Марии Магдалине, которые могли вызвать, мягко говоря, недоумение. Хотя весь этот материал был подкреплен документами, там же имелись и ссылки на других авторов, Фаукман не собирался выпускать книгу Лэнгдона без по крайней мере нескольких отзывов видных историков и искусствоведов. Джонас выбрал десять самых известных имен ученых и разослал всем полные копии рукописи с вежливыми сопроводительными письмами, в которых просил написать несколько строк на обложку. По своему опыту Фаукман знал: большинство людей с радостью хватаются за любую возможность увидеть свое имя на обложке книги, пусть даже и чужой.
– Джонас! – окликнул его Лэнгдон. – Так ты рассылал копии рукописи или нет?
Фаукман нахмурился, понимая, что Лэнгдон далеко не в восторге.
– Рукопись готова к изданию, Роберт. Просто хотел удивить тебя шикарной рекламой на обложке.
Пауза.
– И одну копию ты послал в Париж, куратору Лувра?
– Ну и что тут такого? Ведь в твоей рукописи неоднократно упоминаются экспонаты его коллекции, его книги входят в библиографический список, к тому же у парня прекрасная репутация, что немаловажно для продажи книги в другие страны. Соньер не какой-нибудь там дилетант.
Снова молчание на том конце линии.
– Когда ты ее послал?
– Примерно месяц назад. Ну и упомянул, что ты сам скоро будешь в Париже, предложил вам двоим встретиться, поболтать. Кстати, он тебе не звонил? – Фаукман умолк, потер глаза. – Погоди-ка, ты вроде бы должен быть в Париже прямо на этой неделе, верно?
– Я и есть в Париже. Фаукман резко сел в постели:
– Так ты звонишь мне за мой счет из Парижа?
– Вычтешь из моего гонорара, Джонас. Ты получил какой-нибудь ответ от Соньера? Ему понравилась рукопись?
– Не знаю. Ничего от него не получал.
– Ладно, все нормально. Мне надо бежать. Ты многое мне объяснил. Спасибо.
– Послушай, Роберт…
Но Лэнгдон уже отключился. Фаукман повесил трубку и удрученно покачал головой. Ох уж эти авторы, подумал он. Даже самые умные из них совершенно сумасшедшие.
Лью Тибинг, ставший свидетелем этого разговора, высказал предположение:
– Роберт, вы только что говорили, что написали книгу, затрагивающую интересы тайного общества. И ваш редактор послал копию рукописи члену тайного общества?
– Получается, что так, – ответил Лэнгдон.
– Роковое совпадение, друг мой.
Совпадения тут ни при чем, подумал Лэнгдон. Положительный отзыв Жака Соньера на книгу о поклонении женскому божеству означал не только коммерческий успех. Это подразумевало причастность к ее рекламе такой организации, как Приорат Сиона.
– Вот вам вопрос на засыпку, – усмехаясь, сказал Тибинг. – Вы как там высказывались в адрес Приората? Положительно или отрицательно?
Лэнгдон сразу понял истинную подоплеку этого вопроса. Многих историков интересовало, почему Приорат до сих пор держит документы Сангрил в тайне. Кое-кто из них догадывался, что документы могут потрясти основы современного мироустройства.
– Я никак не комментировал позицию Приората.
– Так, значит, вообще не упоминали?
Лэнгдон пожал плечами. По всей вероятности, Тибинг был сторонником опубликования документов.
– Я просто изложил историю братства. Охарактеризовал Приорат как современное общество культа женского начала, как хранителей Грааля и древних документов.
Софи повернулась к нему:
– А о краеугольном камне упоминали?
