Том Нокс - Метка Каина
Волк вдыхал дым. Вдыхал и безмятежно улыбался.
— Пахнет. Пахнет мясом, вроде баранины. Смахивает на то, что жарится барашек, нет? Да? Ez? Bai? Эми? Ты чуешь? Это ведь… это твой дружок… горит… и… — Речь Мигеля стала несвязной, он бормотал, глядя на огонь и дым: — Д-да… Marmatiko… он будет…
Дэвид уставился на него в изумлении, на мгновение даже перестав ощущать жар.
Мигель пошатнулся, склонился вбок. Он продолжал что-то бормотать, медленно шатаясь из стороны в сторону… а потом вдруг очутился стоящим на коленях, почти без сознания.
А потом террорист ЭТА растянулся на земле.
И Ангус тут же ринулся к нему, стремительно, как хищник; прежде чем кто-либо успел отреагировать, ученый уже обежал костер и схватил Мигеля за шею, одновременно другой рукой выхватив из-за пояса террориста пистолет и прижав его к безжизненно болтавшейся голове Мигеля.
Убийца вяло пробормотал какое-то ругательство, он был без сознания. Его подельники застыли на месте от потрясения. А шотландец рявкнул:
— Стоять всем! Или я его убью!
Это был напряженный момент. Руки бандитов лежали на оружии.
А Эми уже схватила нож, лежавший в пыли, тот самый нож, которым Мигель резал человеческую плоть. Нырнув в разгоравшееся пламя, она перерезала веревки, удерживавшие Дэвида у столба; как только они упали в огонь, молодой человек прыгнул в сторону вместе с Эми. Он был свободен. Ангус бешено кричал:
— Я убью вашего Мигеля! Не двигаться!
Никто и не двигался. Кроме Эми. Она пыталась голыми руками сбить языки пламени с одежды Дэвида, с его тлеющих джинсов и кроссовок. Огонь ревел, как будто гневаясь, что у него отобрали пищу. Эми приложила ладонь к щеке Дэвида.
— Ты как?
— В порядке… я в порядке… — Он почти не слышал ее сквозь рев огня и звуки собственного кашля; отплевывался, стараясь избавиться от привкуса собственной горящей одежды во рту.
В нескольких шагах от них Ангус волочил по земле не способного сопротивляться Мигеля, а подельники террориста только и делали, что переглядывались. На их лицах в чистом утреннем свете без труда читалось полное замешательство. Что делать без Мигеля? Без их командира, отдающего приказы?
Ангус пронзительно кричал:
— Только попробуйте подойти, и он останется без головы, чертовы ублюдки! Эми… бери ключи от машины! И прихвати ящик с пробирками! Дэвид, возьми какой-нибудь пистолет — и в машину… в «Лендровер»!
И снова бандиты переглянулись — растерянно, злобно, беспомощно. Через несколько секунд Эми уже держала в руке ключи от машины.
— Ангус, нашла! И образцы тоже.
— В машину, Дэвид!
Мартинес, подавив свои страхи, послушно побежал к автомобилю и запрыгнул в него на водительское место. Не обращая внимания на ожоги, он вставил ключ в зажигание и завел машину. Дэвид был готов рвануть с места, как только Ангус окажется рядом.
Шотландец подтащил бесчувственного Мигеля ближе к «Лендроверу». Ствол пистолета был все так же прижат к виску террориста. Эми уже сидела рядом с Дэвидом, наблюдая. Она была готова бежать. Абсолютно готова.
Но Мигель уже начал подавать признаки жизни; что бы ни сделал с ним дым молочая, его действие начало ослабевать. Террорист пытался вырваться из рук Ангуса; Дэвид видел, как Мигель старается освободиться.
— Ангус!..
Ученый прижимал дуло пистолета к виску Мигеля. Дэвид знал, что должно произойти. На лице Ангуса Нэрна горела мрачная решительность.
Дэвид с ужасом наблюдал за тем, как Нэрн нажимает на спусковой крючок: это была настоящая казнь.
Но он недостаточно крепко держал Мигеля, и в самый последний момент террорист резко дернулся. Он снова превратился в jentilak, гиганта лесов, неистребимого, легендарного… Ангус выстрелил, и кровь брызнула… но ученый промахнулся, оцарапав висок, пуля ушла в сторону. Волк был жив и свободен. И уже подавал знак своим людям.
Первый винтовочный выстрел разорвал утренний воздух. Дэвид дернул машину с места — и тут же вторая пуля с громким стуком ударилась о металл. Дверца машины распахнулась, Эми вцепилась в Ангуса, помогая ему ввалиться внутрь, на заднее сиденье; машина взметнула колесами песок и тут же стала набирать скорость. Быстрее. Еще быстрее.
Заднее стекло разлетелось на тысячу кусков, когда в него угодила очередная пуля; Ангус отстреливался через образовавшуюся дыру. Один выстрел, второй, третий… Один из бандитов упал, приземистый, крепкий… Энока. Готов.
— Гони, гони! — орал Ангус.
Дэвид, стараясь не налететь на какой-нибудь куст, прокричал в ответ:
— Но куда?..
— Прямо!
Они на полной скорости перескочили через пригорок, подпрыгнув в воздух, обрушились на песок и помчались дальше, подпрыгивая на кочках, скользя колесами по каменистой пыли, их заносило то вправо, то влево, и Мартинес отчаянно сжимал руль, пока машина мчалась по сухому руслу реки, стараясь только не налететь на крупные кусты верблюжьей колючки…
Эми отчаянно вскрикнула:
— Дэвид!
За очередным пригорком прямо перед ними возник огромный слон. Они должны были вот-вот налететь на него. Неторопливое серое животное жевало какую-то ветку; слон повернулся и посмотрел на них спокойно и равнодушно…
Дэвид вывернул руль в последний момент, и машину на полной скорости бросило в сторону; два колеса «Лендровера» зависли в воздухе. Мартинес чувствовал, что они сейчас должны перевернуться и расшибиться в лепешку. Но машина вдруг снова встала на все четыре колеса, и они помчались дальше.
— Река! Давай вдоль реки!
Это был приказ Ангуса. Дэвид повиновался.
Русло этой реки еще не пересохло до конца, и колеса машины захлюпали по грязи, распугивая диких гусей, уток, еще каких-то птиц, с шумом взлетавших перед ними. Дэвид выжимал скорость, как мог. Казалось, что сам большой белый автомобиль помогает ему в этом.
Десять, двадцать, тридцать минут они мчались вдоль реки. Газели, мирно дремавшие, стоя по колено в воде, вскидывали головы, заслышав шум, и бросались бежать. Антилопы-прыгуны взлетали в воздух от страха, когда машина вдруг вырывалась из-за крупных камней и мчалась прямо на них с бешеной скоростью.
— Туда!
Ангус показывал направление — там река разделялась на два рукава; Дэвид повернул в нужную сторону и воспользовался моментом, чтобы еще раз посмотреть назад… и его надежда разгорелась еще сильнее: они действительно уходили от террористов.
Им удалось сбежать.
Дэвиду захотелось разом разрыдаться от ужаса и заорать от счастья. Но он не сделал ни того, ни другого. Он просто гнал машину. Молча. И в салоне было тихо. Еще через несколько минут они остановились. Эми нашла в аптечке мазь и перевязала обожженную руку Дэвида. Пока она этим занималась, Мартинес смотрел на нее. Она не плакала, но глаза у нее были затуманены, она просто не выпускала наружу испытанный ужас. Потом они снова сели в «Лендровер» и двинулись дальше.
Солнце висело высоко в небе, было жарко. Дэвид постарался справиться с обуревавшими его эмоциями и подумать.
Почему? Почему Мигель нашел их даже здесь? Он всегда их находил. Как будто за ними гналась сама смерть: гибкая, жестокая, безжалостная. Otsoko. Волк. Неутомимый Волк.
Еще Дэвид никак не мог выкинуть из головы запах собственной тлеющей одежды. Он молчал. Эми то и дело дотрагивалась до него. И тоже молчала.
Еще час они ехали вдоль реки, потом Ангус велел сменить направление; Дэвид кивнул и резко повернул вправо — и они покатили по совершенно сухой земле. Камни и песок. Они ехали и ехали. И никто не говорил ни слова.
Они направлялись точно на юг. Здесь не было никаких дорог. Относительная пышность долин рек Дамары сменилась полной и абсолютной сухостью. По обе стороны от машины высились песчаные дюны.
Ангус первым решился нарушить гнетущую тишину. Казалось, прошло не меньше суток с тех пор, когда кто-то из них действительно говорил.
— Мы сейчас уже собственно в пустыне Намиб, — сказал он. — В самой настоящей. Все это тянется на сотни миль.
Дэвид во все глаза смотрел на пустую бесконечность. Огромные дюны, издали они смахивали на горы лимонного и апельсинового мороженого. С них то и дело срывались легкие струйки песка, а между ними лежали плоские пыльные сковородки тверди, обожженной до зловещей белизны; кое-где виднелись черные, искривленные стволы мертвых деревьев. И все это было похоже на декорации какого-то третьеразрядного фильма ужасов.
Довольно. Дэвид встряхнулся, отгоняя от себя никому не нужные сейчас фантазии. Образы, роившиеся в его уме, были так пугающи, что их трудно было вынести. И все же сквозь эту какофонию ужаса прорывался некий ритм; в окружавшем Дэвида мире крылась гармония, пугающая, но естественная…
Дэвид все еще перебирал в уме картины, не дававшие ему покоя: Мигель с куском плоти Альфонса… Робкая исповедь старика Гаровильо в тайном доме каготов: «Мигель таит в себе вечный позор каготов»… А потом — чудовищная волна киселя из человеческих тел в подвалах под тем домом…
