Александр Гракх - Паноптикум. Книга первая. Крах
— Даю вам слово профессор, что все сказанное останется между нами, — полковник прекрасно понял намек Максимилиана Борга.
Посмотрев на своего собеседника, профессор предложил выйти из душного зала, забитого высокопоставленными гостями. Оказавшись в императорском саду, они неспешно побрели вдоль тенистой аллеи.
— То, о чем вы мне поведали, — начал диалог Максимилиан, — меня, как человека, непосредственно связанного с учебным процессом, нисколько не удивляет. Но я ничего не могу поделать, когда ко мне заявляются высокопоставленные особы и требуют… Я подчеркну это полковник, именно требуют зачислить их чадо в Академию Акрита. В период власти Тиберия, который называл подобные вещи «государственной диверсией», я искоренил эту практику. Но после его свержения все встало на свои места. Поймите полковник, сама государственная система построена таким образом, что все высшие учебные заведения принимают, в основном, бездарей и лентяев, надеющихся на высокое положение своих родителей. Кроме того, они выказывают полное неуважение к преподавательскому составу, в открытую называя его плебсом.
Однажды я не выдержал хамского поведения отпрыска министра промышленности и исключил его из Академии. Кончилась эта история чередой двухнедельных допросов в Спектрате, где меня пытались уличить в преступных связях с Тиберием Предателем. Наконец меня отпустили, и то, только после того как я подписал документ о восстановлении этого наглеца. Знаете, где он сейчас? Получив подобными методами диплом с отличием, сынулька министра оказался заместителем генерального директора в одной из государственных корпораций. Скажите мне, полковник, что может сделать на благо нашего государства этот высокородный и невоспитанный бездельник?
— Я вас понимаю, профессор, — ответил Орокин, разглядывая фасады имперского дворца. — Но как исправить эту… отрицательную селекцию?
— Исправить? — Максимилиан Борг остановился и с удивлением посмотрел на полковника. — Поймите, Орокин, чтобы прекратить подобную вакханалию в учебном процессе, нужна не только воля Императора, но и социальные программы, позволяющие действительно одаренным детям занять место в социальном лифте, который сейчас работает лишь на элиту метрополии. Но элита, погрязшая в коррупции и выяснении отношений между собой, не способна воспитать будущие поколения в подлинном понимании своих прав и обязанностей. Элита постепенно деградирует, оставляя за собой не великие свершения, а благодатный компост для семян будущей анархии…
Полковник, неспешно шагая по аллее, задумался над словами профессора Борга.
— Судя по вашим словам, — начал Орокин, — вы предрекаете нашему государству скорую погибель?
— Я тут совершенно не причем, — парировал профессор, пытаясь понять, к чему клонит его собеседник. — Об этом свидетельствует сама история…
— Какая именно история? — полковник украдкой посмотрел на ученого.
— В смысле? — голос профессора выдал нотки волнения, будто он проговорился о чем — то недопустимом.
— Какую историю вы имеете в виду? Историю, придуманную Эриком Злым или же историю Паноптикума?
Услышав о Паноптикуме, Максимилиан сделал озадаченное лицо.
— Позвольте, полковник, я не понимаю, о чем вы говорите, — профессор поймал себя на мысли, что он чересчур болтлив.
— Вы всё прекрасно понимаете, профессор. Я дал вам слово офицера, поэтому можете говорить со мною откровенно, — ровный голос Орокина придал ректору Академии немного уверенности, хотя тот все же не решился дать ответ на поставленный полковником вопрос.
Наблюдая за растерянностью профессора, лицо которого приняло непонимающий вид, полковник решил не давить и задал другой вопрос:
— Скажите, профессор Борг, если я найду финансирование, могу ли я на базе вашей Академии организовать закрытую кузницу кадров для Корпуса внешней разведки? В качестве награды я обещаю вам рассказать о Паноптикуме. Все — таки я имею высший уровень допуска к секретной информации…
Профессор оценил тактичность полковника Орокина и, кивнув, загадочно улыбнулся.
— Я предоставлю вам лучших специалистов для столь благородного дела, — произнес он.
— Тогда позвольте пожать вам руку, уважаемый профессор, — Уэйн Орокин протянул ладонь.
Рукопожатие положило начало дружеским отношениям, которые в итоге повлияют на весь ход истории Акритской метрополии. Но вернемся из исторического экскурса в настоящее, где Корпус внешней разведки, укомплектованный лучшими кадрами, представлял собой высокотехнологичную разведывательную сеть, опутывавшую весь земной шар. Со дня основания кузницы кадров для нужд своего ведомства, полковник Орокин уделял немало времени поиску одаренных детей во всех уголках земного шара. Дети, выросшие под патронажем академиков, становились высококлассными специалистами своего дела. Благодаря эффективному подходу к организации, ведомство полковника спасло сотни тысяч жизней военнослужащих и гражданских лиц Акритской метрополии.
* * *Полковник Орокин стоял в медицинском отсеке «Черной звезды», чей темный корпус, сделанный из сверхпрочных сплавов, неподвижно завис в десяти километрах над выжженной землей Великих пустошей. Склонившись над колыбелью, расположенной в центре отсека, полковник разглядывал белокожего младенца, чьи пухлые ручки тянулись к подвешенным над кроваткой бубенцам.
— Ну, что, агент Джошуа, — ласково произнес полковник, — ты готов встретить папу?
Орокин провел пальцем по бубенцам, после чего лазарет наполнился приятным переливающимся звоном. Младенец улыбнулся, отчего на его розовых щечках появились ямочки. «Какая искренняя и открытая улыбка… Настоящая редкость в этом обезумевшем мире…» — отметил про себя Уэйн и, улыбнувшись в ответ, аккуратно взял ребенка на руки.
— Пойдем, Джошуа, посмотрим твои будущие владения…
Подойдя к иллюминатору, полковник оперся плечом на стену и, поддерживая голову младенца, дал тому посмотреть в окошко. За бортом корабля темная беззвездная ночь заключила в свои объятья североамериканский континент. Голубые глаза Джошуа раскрылись, словно от удивления. Он сжал пальцы в маленький кулачек и засунул его в свой рот.
— Там ждет тебя новая семья, Джошуа, — задумчиво произнес полковник. — Это лучше, чем государственный интернат, поверь мне…
Выросший в интернате округа Иерихон, полковник знал, о чем говорил. Рабский детский труд на сельскохозяйственных полях, отвратительная казенная кормежка и отсутствие элементарных средств гигиены — это только небольшой перечень того, как государство заботилось о сиротах, которых, собственно говоря, оно и плодило, заливая кровью их родителей поля многочисленных сражений.
Заботливо положив младенца обратно в колыбель, полковник нажал на кнопку персонального интегратора, расположенного на левой руке.
— Роберт, сообщите мне об уровне готовности операции «Наследник»…
— Полковник, всё готово, ждем ваших указаний, — раздался из динамика голос капитана «Черной звезды».
— Хорошо, — произнес Орокин и, посмотрев на часы, добавил. — Ровно в 2:00 занимайте оговоренную точку и начинайте подавать сигнал нашей агентуре. Конец связи.
— Так точно, полковник, — ответил Роберт.
Уэйн, поправив рукав военного кителя, проследовал в соседний отсек. Там находились два члена экипажа — техник Айзек Фрэй и бортовой врач Америго Эйнауди. Окружив стол, на котором стояла переносная люлька, богато отделанная камнями и золотом, они о чем — то тихо беседовали. Айзек проводил какие — то манипуляции с люлькой, копаясь в её корпусе, в то время как бортовой врач с интересом следил за его работой.
— Ну как, — поинтересовался полковник, — вы внесли коррективы в конструкцию?
Молодой техник обернулся на раздавшийся за спиной голос и, увидев Орокина, удовлетворительно кивнул головой.
— Все готово, полковник, согласно вашим пожеланиям. — Айзек поставил люльку в исходное положение, закрыв заслонкой небольшое отверстие, из которого торчали тоненькие провода.
— Смотрите…
Нажав на кнопку своего интегратора, Айзек запустил светодиодную подсветку люльки, которая стала создавать красочную иллюминацию, мигая разноцветными огоньками.
— Неплохо, — констатировал Уэйн Орокин, наблюдая, как свет преломляется в драгоценных камнях. — Айзек, продемонстрируй голографические эффекты…
Техник, перебирая пальцами по сенсору интегратора, выполнил просьбу полковника. В воздухе появился еле заметный туман, который стремительно сжался, превратившись в белого голубя. Голубь, махая крыльями, уселся на край люльки, держа в клюве белую розу.
— Хорошая работа, Айзек, — промолвил полковник. — Сколько эффектов ты заложил в программу голографического проектора?
