Кэти Сьюэлл - Западня
— Эндрю, вы не могли бы достать письмо в левом кармане моей куртки и прочитать его, — попросил Давид.
Хогг, озадаченный и настороженный, выполнил просьбу. Он достал письмо, открыл его, прочитал и побледнел.
— О нет! Шейла бы никогда… Это все Иен! — это все, что он смог сказать, и закрыл лицо руками.
— Прекратите, Эндрю! Думаю, вы все знали. Шейла снабжала Иена годами. Не пытайтесь уверять меня, что вы не подозревали!
Хогг ничего не отвечал и по-прежнему закрывал лицо руками.
— Посмотрите на меня, Хогг! — Давид повысил голос. — Не пытайтесь отрицать это. Иен умер частично по ее вине!
Вдруг Хогг поднял лицо:
— Кто-нибудь еще видел это письмо? Оно ведь было запечатано.
— Боюсь, что да. Письмо существует в трех экземплярах, все подписаны Иеном. Одну копию я отдал Доусону вместе с магнитофонными записями. В общем, для Шейлы игра закончена.
— Как вы могли? — взорвался Хогг. — Как вы могли поступить так с детьми, вашими детьми?! Вы понимаете, что они останутся без матери? Шейла пропала, она пойдет в тюрьму…
Давид потрясенно уставился на Хогга. Даже после всего случившегося Хогг хотел, чтобы Давид покрывал Шейлу.
— Как вы можете продолжать покрывать эту женщину? — с презрением спросил Давид, — После всего того, что она сделала с Иеном, да и с вами тоже? Вы могли быть признаны виновным в этом преступлении, неужели вы не понимаете?
— Я знаю, — Хогг опустился на стул и снова закрыл лицо руками. Глухо всхлипнул, потом еще раз. Он плакал. — Я знаю, что она… может… доставлять неприятности. Вы должны понять, она очень сложный человек, много перенесший… Я очень привязан к ней… — простонал Хогг. Он вынул большой носовой платок и высморкался. Давида тошнило от этого душераздирающего тона. Но в то же время ему было жаль этого человека. Давид никогда не осознавал, насколько Хогг боготворил Шейлу, хотя было ясно, что он влюблен в эту женщину. Неудивительно, что Анита его бросила. Для него существовала только одна женщина.
И Давид внезапно решился. Почему бы и нет? Хогг должен об этом знать.
— Я вам покажу, что еще она сделала. Посмотрите во внутренний карман, там другое письмо. Его я утаил от Майка Доусона. А вам показываю только для того, чтобы вы знали: я очень беспокоюсь о том, что может случиться с детьми. Я делаю это только для того, чтобы они не попали в руки какой-нибудь ужасной воспитательной организации или, что еще хуже, в какой-нибудь приют.
Хогг беспомощно смотрел на него. Казалось, он был не в состоянии воспринимать еще что-то, но медленно поднялся и порылся в куртке Давида в поисках еще одного письма, на этот раз запечатанного. Он вскрыл конверт ножом для бумаги со своего стола.
Давид наблюдал за Хоггом, пока тот читал письмо. Выражение его лица изменилось. Он глубоко вздохнул, брови его перестали хмуриться, и он с искренней теплотой посмотрел на Давида.
— Спасибо, — просто сказал он.
— Спасибо? — взволнованно вскрикнул Давид в ответ. — Я буду заботиться о них, но я не могу обманывать их все время. Я не могу притворяться, что я их отец. Вся эта ситуация — сплошное сумасшествие! Разве вы не видите? И все это — дело рук Шейлы! Она разрушила мой брак, вообще все!
Казалось, благодарность Хогга не знала пределов.
— Вы не совсем правильно поняли меня, Давид. Я благодарен вам не за то, что вы соглашаетесь присматривать за детьми. Я благодарен вам за… Вы не поверите, как много это для меня значит, Давид! — он наклонился вперед, опершись на локоть. Глаза его были красными и опухшими. — Понимаете, Миранда и Марк мои дети, — медленно произнес он.
Давид долго смотрел на Хогга, потом рассмеялся:
— Я не верю. Только не говорите, что и вы вовлечены в этот фарс. Почему, ради всего святого, вы не сказали мне об этом там, в кафе, когда я сказал, что я их отец?
Хогг выглядел оскорбленным:
— Это не повод для шуток. Я был в смятении. Когда вы оглушили меня своим заявлением, я подумал, что Шейла врала мне все эти годы и просто доила, вымогая алименты. — Он откинулся назад, под мышками расплывались большие пятна пота. — Думаю, вам следует знать… У Шейлы была связь с одним человеком в период их зачатия. Вероятнее всего, она надеялась, что именно он является отцом детей, но вскоре выяснила, что это не так. — Хогг грустно рассмеялся и покачал головой. — Если бы только она спросила меня, я бы ей тут же сказал. Ведь именно я делал ему вазэктомию. К тому времени, когда она это выяснила, было поздно делать аборт. Слава Богу! Она бы вытравила моих детей. А я так их хотел! Я готов был на все! Я бы даже согласился сам их воспитывать, если бы это было возможно. В конце концов мы договорились. Я пообещал Шейле, что всегда буду помогать финансово, всегда буду рядом, когда понадоблюсь… буду любить их… даже на расстоянии, если она будет настаивать на этом. И тут появились вы… Как я мог спорить с результатом теста на ДНК? — Хогг пожал плечами несколько раз, как будто старался сбросить с себя воспоминания об их встрече в кафе. — Это было очень неприятное открытие.
Давид был ошарашен услышанным. Он был убежден, что отцом детей является Иен, но, оказывается, ошибался.
— А дети… Они знают об этом?
— Конечно, нет! Шейла не захотела. Сначала потому, что я был женат. Это я мог понять. Ну а когда… Анита оставила меня, я думал, мы наконец-то заживем одной семьей, но Шейла не захотела. Со своим ужасным прошлым она не хотела никаких обязательств. Я это полностью принял. Тем не менее я надеялся, что когда-нибудь она изменит свое мнение. Мы всегда были… достаточно близки.
Давид потрясенно покачал головой:
— Неужели вы не понимаете, она обирала всех и каждого: у вас брала алименты, у Иена — деньги за наркотики, я должен был стать следующей жертвой. Неудивительно, что она всю жизнь провела в этом городе. А я никак не мог понять, почему такая женщина, как она, тратит свои лучшие годы на жизнь в Лосином Ручье, но теперь все стало предельно ясно. Она копила деньги. Вы должны были все ей передать. Она выдающийся жулик… настоящая мошенница.
Давид с некоторым удовлетворением наблюдал, как Хогг съеживается на кресле.
— Пожалуйста, Давид, разрешите мне оставить это письмо у себя.
— А что вы собираетесь с ним делать? — спросил Давид. Бедняга, должно быть, в полном смятении. Письмо является дополнительным свидетельством криминальных наклонностей Шейлы, и ей вполне могли добавить срок еще и за ложный иск об установлении отцовства. В то же время, передав его в полицию, Хогг может доказать свое собственное отцовство — и это его законное право.
— Конечно, оставьте эту чертову бумагу у себя, но учтите, у меня есть копии, — ответил Давид.
— Мне нужно время, — заныл Хогг. — Нам нужно время все хорошенько обдумать.
— Слушайте, Хогг, это ваши дети, а не мои. В первую очередь вы должны беспокоиться о них, а потом уже о Шейле. Позвольте мне отдать письмо Доусону.
Хогг тихо всхлипывал, и все же Давид уловил изменение в его настроении. Его слова точно попали в цель.
— Вы нужны этим детям, Эндрю, вы должны заботиться о них. Давайте… идите к Доусону сами. Скажите ему правду.
Внезапно у Давида закончился запас энергии. Он почувствовал головокружение и слабость. Поднявшись, он пошел к двери. В коридоре Вероника чопорно сидела на стуле и ожидала его.
— Вот теперь отвезите меня, — сказал он девушке и улыбнулся. Она улыбнулась в ответ.
— Давид, подождите, — позвал его Хогг, тон его был робкий и озабоченный. — Когда прекратится действие анестезии, вам будет очень больно. Позвольте мне хотя бы сделать вам укол демерола.
Давид остановился.
— Хорошо, — согласился он, пряча улыбку, — если необходимо, делайте.
* * *Глаза у Тилли округлились, когда он, шатаясь, прошел мимо нее по лестнице.
— Давид, что случилось с твоими руками? Где ты был?
Давид не нашелся что ей ответить, поэтому молча шел, нащупывая ключи в кармане, но он не смог засунуть руку в карман, чтобы достать их.
— Помоги мне, — попросил он слабым голосом, и Тилли побежала к нему.
— О Боже мой! Что с тобой случилось?
— Ключи в кармане, — сказал он, поднимая руки, чтобы она могла залезть в карман. Она поискала и достала их. Открыв дверь, она помогла ему дойти до кровати. Он упал на покрывало и застонал. Тилли стала развязывать шнурки на его ботинках, и, пока она с ними возилась, он впал в сумеречное состояние, где было голубое небо и он взвивался ввысь, раскинув руки, как крылья. Давид чувствовал, как Тилли расстегивает его брюки, и не сопротивлялся, когда она стащила их с него. Другое дело свитер. Он должен был проснуться хотя бы на чуть-чуть, чтобы она могла осторожно снять его с забинтованных рук.
— О Боже! — воскликнула она. — Давид, дорогой, что ты сделал?
— Где же твой источник информации? — пробормотал Давид. — Он что-то запаздывает.
