Александр Щелоков - Уничтожить Израиль
В этот раз, до изнеможения утомленный работой, которую начал в пять утра, Андрей в самое знойное время, около двух дня, ушел в палатку отдохнуть. Но только улегся, как за пологом раздался шум беспокойных голосов. Задремать под такой аккомпанемент не было никакой возможности. Андрей встал, выбрался из палатки и невольно зажмурился: яркое солнце било прямо в глаза.
У грузовичка, привезшего продукты из ближайшего кишлака Актас, стояли и о чем-то спорили рабочие.
– Что у вас? – спросил он бригадира.
Тот отошел от споривших рабочих, приблизился к Андрею.
– Они недовольны, начальник.
– Их не накормили? – Андрей уже догадался, что могло нарушить покой рабочих и стать причиной скандала, но лучше было не показывать этого.
– Накормили, начальник.
– Тогда что?
– Они не хотят разгружать машину.
– Почему?
– Там ящики, на которых нарисованы свиньи. Грузчики не желают прикасаться к такому грузу. Говорят, это грех.
Андрей поправил на плечах куртку и подошел к рабочим. При виде его все умолкли.
– Не надо волноваться, – сказал Андрей и хлопнул в ладоши, привлекая к себе внимание. Разговоры прекратились, но лица рабочих оставались сердитыми. – Вы правильно поступили, не пожелав разгружать эти ящики.
Андрей был, с одной стороны, обрадован, с другой – взволнован: прибыл груз, о котором он договорился в Москве с генералом Травиным. И теперь предстояло сделать так, чтобы о свинине не пошли разговоры по лагерю.
Он подошел к машине и сорвал с тары этикетку с задорным свиным рылом. Бросил ее под ноги и растоптал.
– Никто не может заставить вас совершать грех. И не беспокойтесь, что вам еще раз придется столкнуться с этими ящиками. Я заказал эти консервы для собак чабана. Они дешевые. Вы ведь знаете: насчет того, что могут есть собаки, пророк не оставил распоряжений и запретов. Разве не так?
Обстановка разрядилась. Люди перестали хмуриться.
– Эти ящики я разгружу сам.
Он перетаскал ящики в свою палатку и вернулся на буровую. Теперь нужно было закончить подготовку к тампонажу скважины. Чтобы надежно закупорить ее ствол и не дать радиоактивным газам взрыва вырваться наружу.
Приказав рабочим приготовить цементный раствор, Андрей выбрал обсадную трубу, которая подходила по диаметру для того, чтобы заклинить скважину где-нибудь на глубине ста – ста десяти метров. Во время работы к ним подошли Иргаш и его верный спутник Кашкарбай.
– Для чего это нужно? – спросил Иргаш и подозрительно осмотрел трубу.
– Эфенди, этим мы заткнем скважину, если она не приведет нас в нужное место. Движение воздуха, которое может образоваться в подземелье, нельзя считать полезным для того предмета, который мы ищем.
– Как же можно заткнуть трубой скважину? – Иргаш все еще не скрывал подозрения. – Она просто пролетит внутрь до дна.
– Нет, эфенди. На большую глубину бурение ведется с уменьшением диаметра скважины. Эта труба плотно заклинится где-то на глубине ста метров и заткнет отверстие как большая пробка.
– А если мы пробурим проход в нужном месте?
– Тогда затыкать скважину не потребуется.
Иргаш подумал. Кивнул:
– Хорошо, работайте.
– Продолжайте, – угодливый Кашкарбай решил подбодрить рабочих. – Делайте все, как велит мастер.
Последние метры скважины Андрей проходил с особой осторожностью. Алмазная коронка легко резала доломит, погружаясь в глубину скалы сантиметр за сантиметром. Когда до свода, по расчетам, оставалось с десяток сантиметров, Андрей приказал поднять снаряд.
Рабочие выбили серый гладкий цилиндр керна. Андрей бросил на него быстрый взгляд и стал внимательно осматривать коронку. Разглядывая резцы, сокрушенно цокал языком.
– Что? – спросил Кашкарбай, как всегда оказавшийся рядом.
Андрей удрученно покочал головой:
– Попали на пласт железняка. Очень твердый камень.
– А-а, – сказал Кашкарбай и сразу потерял интерес к происходившему. Проблемы твердости горных пород его мало интересовали.
Оставшиеся сантиметры предстояло проходить с большими предосторожностями. Определить толщину породы, отделявшей забой скважины от пустого пространства каверны, не представлялось возможным. Значит, если поторопиться, то вполне могли возникнуть две неприятности. Во-первых, внутрь подземелья может рухнуть пробуренная порода. Если марка, поставленная геодезистами, точно совпадала с центром устройства, то удар придется по чемоданчику. Что тогда произойдет, можно только гадать. Вторым, не менее опасным следствием неосторожности мог стать обрыв снаряда. Пока коронка давит на забой, вся колонна труб имеет опору. Но, если колонковая скользнет в пустоту, вес свечи может разорвать какую-нибудь штангу в верхней части снаряда.
Тогда последствия окажутся еще более опасными, чем падение керна. Огромное стальное копье ворвется в каверну, сокрушая все, что там есть.
Когда рабочие опустили колонну в забой, Андрей подал команду:
– Отдых!
Рабочие безропотно разошлись. Одни отправились к цистерне попить, другие отошли в тень домика и улеглись на теплую землю.
Как только на буровой никого не осталось, Андрей запустил станок.
Осторожно, полагаясь только на собственное давление колонны и не увеличивая его механически, начал проходку. Чтобы видеть, как погружается снаряд, он на одной из штанг сделал белой краской отметки, через каждые два сантиметра.
Когда колонна углубилась на пять сантиметров, с промывочной водой он запустил в скважину стеклянную крошку и сорвал керн с основания.
Подумал и позвал рабочих.
– Надо поднимать снаряд. Коронка не режет.
Рабочие безропотно принялись за дело. Андрей свернул алмазную коронку. Вместо нее навернул на колонковую трубу стальную пробку с приваренным к ней карбидвольфрамовым сверлом.
В последних сантиметрах породы он решил в центре забоя просверлить сквозное отверстие. Это позволяло решить сразу две проблемы: определить истинную толщину камня, отделявшего буровой снаряд от пустоты, а также значительно уменьшить размер осколков, в случае, если керн провалится вниз.
Когда колонна ушла в скважину, Андрей объявил:
– На сегодня все. Спасибо, свободны.
Рабочие, за последние дни привыкшие к стилю работы мастера, собрали манатки и разошлись по палаткам.
Последние сантиметры скального свода каверны он прошел сам. Потом сам же опустил в скважину световод и долго разглядывал внутреннюю полость камеры. Марка геодезистов точно обозначила центр испытательной закладки. Скважина попала в цель.
– Что там? – спросил Кашкарбай заинтересованно.
Больше всего Андрей боялся, что тот сам пожелает воспользоваться световодом и что-то увидит. Ответил угрюмо, почти зло:
– Промахнулись. Будем бурить вторую скважину. Вот здесь.
Андрей отошел на четыре шага к югу, поднял с земли булыжник и положил его в намеченной точке.
– Это сильно затянет время, – сказал Кашкарбай недовольно. – Надо быстро.
– Русские говорят так: быстро только кошки родятся, да и то слепые.
Узбек что-то буркнул под нос, пнул банку со смазкой и недовольно отошел.
Рабочие подняли световод, свернули и унесли в хозяйственную палатку.
Вечером Андрей пошел к Тюлегену. Его юрта стояла на пятачке возвышенности, хотя рядом была удобная, закрытая от всех ветров впадина.
– Ты хреновый кочевник, – сказал Андрей. Он увидел, как Тюлеген лопатой отгребал от юрты песчаные наносы, образовавшиеся за ночь.
– Точно, – согласился Тюлеген, но окончил неожиданным утверждением. – Зато хороший тактик. Ты посмотри, какой отсюда обстрел.
Андрей не нашелся, что ответить: боевая целесообразность часто противоречит бытовой житейской мудрости.
Лохматые, куцехвостые псы-волкодавы – Аяз и Буршак – Мороз и Град – завидели Андрея издалека и радостно бросились навстречу. Проводив его до юрты, они вернулись на свои места и улеглись мордами в степь.
Андрей откинул полог, прикрывавший дверной проем, вошел в юрту и удивленно остановился. Тюлеген был не один. Вместе с ним сидели и пили из пиалушек чай еще два мужчины.
– Заходи, – Тюлеген радостно улыбался. – Здесь все свои. Это мои братья – Касым и Виктор. Старший и младший. Я у них посередине.
Он засуетился, с обычным радушием истинного степняка: поставил перед Андреем блюдо со свежей вареной бараниной, налил в пиалушку зеленый чай, но вопросов не задавал.
Андрей поел мяса. Отпил чаю и вопросительно посмотрел на Тюлегена. Тот понял его и сказал:
– Братья все знают. Они приехали мне помочь. Касым служил в армии старшиной. Виктор окончил алма-атинское военное училище, но служить не стал. Можешь при них говорить о деле без стеснения.
Андрей отставил пиалушку в сторону:
– Слушай, чабан, я обнаружил логово волка.
Тюлеген отставил пиалу, так и не сделав глотка.
– Ты не ошибся? Это точно его нора?
– Именно.
