Павел Шмелев - Простые вещи, или Причинение справедливости
— Мне жаль. Надежда, я не стану вас уговаривать, сейчас мы расстанемся и больше не увидимся, если вы сами не захотите. Но выслушайте мое предложение, это все, о чем я прошу.
— Говорите, — Надя не одернула руку. Она почти забыла это чувство теплоты, доверия, открытости.
— Ничего дороже дочери у меня нет. Я готова пойти ради нее на все. У меня есть деньги, я небедный человек. Предлагаю вам один миллион рублей. Без всяких расписок и договоров, наличными. Не ошибусь, если скажу, что это ваша зарплата лет за десять? Вам пригодятся эти деньги. Что касается моей просьбы. Почта этого человека мне без надобности. Можете оставить ее себе или выбросить. Мне нужно только одно — ни одна квитанция о заказном отправлении не должна попасть в его почтовый ящик. Вот мой телефон, позвоните завтра, если согласитесь мне помочь.
А потом Наталья Сапарова выложила козырь. Не спеша расстегнула свою Louis Vuitton, достала две тугих пачки оранжевых новеньких купюр и, наблюдая за выражением глаз новой сообщницы, положила одну из пачек на стол.
***
Надежда Наумова позвонила в девять утра следующего дня, хотя для себя решила все уже к полуночи. Совесть, сознательность? Об этом и не думала, это — в топку. А касательно мифической ответственности рассудила так: ничего такого не будет. Почта останется в целости и сохранности, просто не дойдет до адресата. Техническая ошибка, недоразумение. Бывает.
Все придумалось быстро, само собой. База данных показала, что корреспонденция злыдня в его почтовый ящик не попадает — имеется и оплачена услуга «переадресации почтовой корреспонденции». Всю ее складывают в абонентский ящик тут же, при почтовом отделении. Договор на услугу абонентского ящика заключен с какой-то гражданкой Вершковой. Вероятно, она приходит, забирает, сортирует.
Поступить надо вот как. Вся заказная почта, особенно с уведомлением о вручении, будет ошибочно попадать в другой абонентский ящик. Полежит там определенное время, а потом в программе по отслеживанию треков почтовых отправлений придется делать отметку: «отсутствует в адресе». Вряд ли этот Нестерюк знает по уникальным номерам все предназначенные ему заказные письма, поэтому и отследить их не сможет. Конечно, все раскроется рано или поздно. Ну и что? Ей грозит максимум увольнение, а скорее всего — ничего. Тут к людям стаканы вместо айфонов приходят, а уж обычные письма теряются кубометрами. Это же Почта России, а не Royal Mail Великобритании. Да и сироту — кто тронет? А когда (и если) дойдет до служебной проверки, то будет она уже в своем домике и плевать на все хотела с высокой колокольни.
Судьба нечасто баловала Надю. Положа руку на сердце, никогда не баловала. Искорками счастья в памяти сверкали игрушечная ушастая собака по кличке «Гулька», подаренная случайными спонсорами, потрепанные кеды «конверс» (оттуда же) да добрая улыбка интернатовской поварихи тети Лены, частенько добавлявшей сверх нормы творожных оладий в Надину тарелку. Все, что впитала Надя за свою короткую жизнь, можно было выразить в нескольких максимах, никогда не дававших осечки. Важнейшая из них: «дают — бери, бьют — беги». Надя сознавала, что в этой стране, живущей по законам открытой несправедливости сильных людей, никогда больше ей такого шанса не представится. И она взяла.
Глава 55
Владельцами акций публичных компаний может стать кто угодно. Купил бумагу — владеешь активом. Продал — не владеешь. С юридическими последствиями статуса акционера сложнее. Ведь бумаги меняют хозяина часто, порой ежесекундно. Поди, разберись кто тут миноритарный акционер, если их за год сменилась тысяча. А если — миллион? Кому же выплачивать дивиденды?
По западному образцу придумали вот какую штуку: раз в год (а иногда и раз в квартал) заранее объявлять определенную дату и в эту дату фиксировать реестр акционеров. Кто в этот момент владеет акциями (и входит в реестр) — получает дивиденды. Списки фиксирует реестродержатель, есть такие специальные организации. Дату закрытия реестра на профессиональном сленге называют «отсечкой».
Так получилось, что последние два года у большинства крупных публичных компаний России дата закрытия реестра сместилась с апреля и мая на июль, август, а у некоторых и на октябрь. Наталья не преминула этим воспользоваться. Без малого два месяца она открывала длинные позиции, держа бумаги сутки — другие, а затем продавала. Разница в датах отсечки позволяла Сапаровой каждый раз высвобождать на покупку определенного финансового инструмента значительную часть депозита — как правило, это были суммы от миллиона до пяти.
«Газпромнефть» сократила выплаты с восьми рублей до пятидесяти копеек за акцию, поэтому обвала котировок этого эмитента после «отсечки» почти не произошло. А стальной гигант «НЛМК» напротив, увеличил выплаты за последние два года на двести процентов, что ожидаемо повлекло снижение капитализации после закрытия реестра на три с половиной процента.
С точки же зрения получения прибыли эти операции были в большинстве случаев выгодны лишь долгосрочным держателям акций, а у инвесторов-однодневок вроде Натальи почти всю прибыль съедал этот «дивидендный гэп», да и брокерский процент вносил свою поправку. Конечно, потом это компенсировалось дивидендными выплатами, но по большому счету такая игра не стоила свеч — прибыль получалась незначительная.
Предпочтение отдавалось «голубым фишкам», но попадались и компании второго эшелона, хотя для Плана Натальи сие роли не играло. Еще летом, добросовестно пытаясь понять силы, которые влияют как на российский, так и на мировой рынок ценных бумаг она пыталась анализировать факты. Факты, влекущие за собой весьма неприятные выводы.
Президент США Барак Обама в ходе дебатов, проведенных округе Элкхарт, штат Индиана, с энтузиазмом высказался о «перезагрузке» отношений США и Кубы. В частности, он одобрил бизнес-стратегию компании Google по расширению сети точек широкополосного доступа на острове. Присутствовавший на встрече вице-президент AT&T corporation (конкурента Google в секторе коммуникаций на двух континентах) лишь скрипнул зубами — стало понятно, кто получит этот кусок. В первых рядах журналистами была замечена улыбающаяся Джоан Шелтон — главный лоббист Google в Белом Доме. А Обама, уже покидая площадку (микрофон якобы забыли отключить), еще и обронил относительно соперника Google: «indecent guys» (непорядочные парни). Котировки акций AT&T на Нью-Йоркской бирже NYSE на следующий день… выросли на две десятых процента.
Канцлер Германии Ангела Меркель в ходе публично освещавшегося заседания комитета по промышленности бундестага анонсировала новую политику государства в отношении экологической безопасности. Критике подверглись транснациональные корпорации, в частности, — BASF и Siemens, штаб-квартиры которых находятся в Людвигсхафене и Мюнхене. С экологическим законодательством Германии шутки плохи — произошедшее с большой вероятностью влекло многомиллиардные штрафы и дополнительные издержки промышленных гигантов в ближайшие пять лет. Франкфуртская фондовая биржа FWB отреагировала снижением на полтора процента курса акций концерна BASF, на восстановление курса до прежнего уровня потребовалась неделя. Ценные бумаги Siemens не претерпели значительного изменения котировок.
А вот Россия-матушка. Еще в две тысячи восьмом президент на рядовом совещании по проблемам металлургической отрасли кинул реплику в адрес отсутствующего на совещании по причине болезни Игоря Владимировича Зюзина. Зюзин в то время был крупнейшим акционером и председателем совета директоров ОАО «Мечел» — российского гиганта горнодобывающей и металлургической отрасли. Реплика вроде шутейная, безобидная: «Пошлем доктора, зачистим проблемы». Паника на рынке «уронила» биржевые котировки «Мечела» более чем на тридцать процентов — журнал Forbes написал, что Зюзин «получил удар чудовищной силы». Капитализация компании уменьшилась на пять миллиардов долларов, но для самого Зюзина это было только начало. Его личное состояние уменьшилось с девяти миллиардов до трехсот миллионов долларов за четыре года. А ведь деньги не уходят «в никуда»: когда кто-то теряет, то кто-то и приобретает. Кто?
Подковерная борьба за активы ОАО «Уралкалий», крупнейшего в мире производителя калийных удобрений, до поры до времени проходила в тишине. И даже нарастающий конфликт России и Белоруссии по поводу потери контроля команды Лукашенко над «Белорусской калийной компанией» (национального трейдера «Уралкалия») на капитализации монополиста практически не отражался. Потом «Уралкалий» объявил об отказе от услуг «БКК», в связи с чем гендиректора «Уралкалия» Владислава Баумгертнера пригласили от имени премьер-министра Белоруссии в Минск. Переговоры оказались безрезультатными и «батька», осерчав, рубанул с плеча: Баумгертнера арестовали в аэропорту у трапа самолета. Известие обвалило котировки «Уралкалия» на тридцать процентов, а это миллиарды долларов. Лидеры обеих стран, встретившись на саммите ОДКБ в Сочи «переговорили». Публичных заявлений по такому деликатному вопросу не делалось, но возбужденное в России в отношении Баумгертнера уголовное дело и его последующий заочный арест Следственным Комитетом рынок встретил с парадоксальным воодушевлением — акции Уралкалия отыграли вверх восемь процентов всего за неделю.
