Джон Сэндфорд - Жертва разума
– Я держу тебя, милая, – сказал Лукас, взяв ее на руки.
– Он сбросил меня сюда… сбросил сюда, – сказала Женевьева.
– Что нам делать? – закричал Петерсон. – Спуститься вниз еще кому-то?
– Нет. Я не стану вынимать ее из польто, пропущу трос через дыру. А вы осторожно ее вытащите.
Он пропустил веревку, Женевьева застонала.
– Осторожнее! – крикнул Лукас.
И девочка поднялась вверх, к свету.
Глава 35
Наполовину ослепленный Мэйл, в ушах которого звенело от выстрелов дробовика, полз между рядами кукурузы, растущей так густо, словно это был тропический лес. Он плохо видел, не понимал почему, но один глаз перестал ему служить. И всякий раз, когда вес приходился на руку, острая боль пронзала живот.
Однако часть его разума продолжала работать: через пятьдесят футов Мэйл резко свернул направо, встал на ноги и побежал, пригибаясь к земле, – в одной руке дробовик, другая прижата к животу. Он двигался вниз по склону холма в сторону дороги. Любое другое направление вывело бы его в открытые поля, но он знал, что, если перебраться через дорогу, дальше есть еще одно кукурузное поле длиной в милю и фермерский дом, в котором наверняка есть машина.
А под дорогой имеется водопропускная труба. Совсем небольшая – возможно, в нее даже его плечи не пролезут, – но он помнил, что видел ее изъеденный ржавчиной конец, торчащий из заросшего камышом болотца, рядом с канавой. Если он сумеет туда добраться…
Мэйл тяжело дышал. Боль усиливалась, каждый шаг давался ему с трудом. Он зацепился за стебель и упал. Немного полежал, перекатился на спину, посмотрел на живот и увидел кровь. Приподняв рубашку, обнаружил дыру двумя дюймами ниже грудины и глубокую царапину; из дыры сильно шла кровь.
Вся последовательность событий с того момента, как он распахнул дверь камеры и началась стрельба во дворе, состояла из разрозненных фрагментов, которые никак не укладывались в общую картину. Но теперь он вспомнил, как Энди Манетт напала на него, как он ощутил боль, когда она его чем-то ударила.
Господи, она его порезала…
Лицо Мэйла исказила гримаса, плечи задрожали, и он разрыдался. Полицейские его убьют, если найдут; Манетт ударила его ножом… Ему некуда идти.
Секунд пятнадцать он плакал, но затем заставил себя успокоиться. Если он сумеет уйти с этого поля, если доберется до трубы, если добудет машину, то сбежит от полиции, хотя бы на время; если он сможет отдохнуть, просто закрыть глаза – он вернется к Манетт.
Он вернется к ней: она должна ему жизнь.
Мэйл опустил голову и пополз. Где-то по пути он потерял дробовик, но возвращаться за ним уже не стал; к тому же за поясом у него торчал пистолет. Один раз он оглянулся, но никто его не преследовал. Однако он увидел тонкую струйку крови, которая тянулась за ним.
Лукас лежал на спине в высокой траве рядом с цистерной и восстанавливал дыхание. Полицейские, которые вытащили его оттуда, ушли и унесли буксировочный трос.
– Еще один вертолет прилетел, – сказал подошедший Петерсон.
Дэвенпорт сидел. Он промок до пояса и страшно замерз.
– Как ребенок?
Петерсон покачал головой:
– Не знаю. Она в плохом состоянии, но я видел людей и в худшем, и они выкарабкивались. Вы в порядке?
– Я устал, – ответил Лукас.
Вертолет начал снижаться, полицейские на дороге махали ему руками. Дэвенпорт видел двух полицейских на дороге, еще несколько человек появились на границах поля.
Он надел туфли и пиджак.
– Скажите своим людям, что я спущусь на поле. Всего на несколько футов, дальше не пойду.
– У него дробовик, – возразил Петерсон.
– Скажите им, – повторил Лукас.
– Послушайте, нет никакой необходимости…
– Он не станет нас ждать, – сказал Дэвенпорт, глядя на поле. – Я знаю, как работает его голова. Сейчас он убегает. Он не станет устраивать засаду и стрелять. Просто попытается уйти.
– Через пять минут прилетит еще пара вертолетов, и мы сможем контролировать все поле…
– Я хочу посмотреть, – сказал Дэвенпорт и зашагал к ограде, через которую перепрыгнул Мэйл. – Скажите своим ребятам.
Он перелез через забор, и его городские туфли быстро наполнялись мелким мусором. К влажным носкам прилипал песок, натирая щиколотки. Оказавшись на поле, Лукас сразу уловил сладкий аромат созревшей кукурузы; со стеблей свисали толстые листья, высохшие шелковистые коричневые нити болтались на ветру. Он медленно шел между рядами, пока не заметил свежие следы на мягкой серой земле.
Вытащив пистолет, Лукас остановился, повернулся, присел и медленно зашагал вперед. Вскоре он нашел капли крови, следы на земле, снова кровь. Мэйл был ранен. Дэвенпорт остановился, прислушался, уловил шелест листвы на легком ветру, шум двигателей автомобилей, далекий рев вертолета. Божья коровка ползла по кукурузному листу, и он осторожно двинулся дальше, держа перед собой пистолет.
На уровне колен растительность была удивительно густой. След Мэйла уходил все дальше в поле; минуты две Лукас шел за ним, затем узкая тропинка резко свернула вправо и исчезла в рядах кукурузы. Впереди Дэвенпорт ничего не мог разглядеть. Очевидно, Мэйл периодически менял ряды; следовать за ним было бы самоубийством.
Лукас выпрямился и постарался определить, куда теперь направляется Мэйл. С того места, где он стоял, Дэвенпорт видел столбы электропередачи, стоящие вдоль дороги. Он медленно вернулся к ограде и перелез через нее.
Петерсон ждал его. Увидев, что Лукас возвращается, он поднес телефон к уху и что-то сказал.
– Вы что-нибудь нашли? – спросил он у Дэвенпорта, когда тот подошел.
– Не слишком много, – ответил тот. – Возможно, он направляется к дороге.
– Через пять минут там будет десяток наших парней, ему не удастся перейти на другую сторону, – заверил его Петерсон. – Меня гораздо больше беспокоит проклятое бобовое поле. Там у нас недостаточно людей, и если он выберет один из рядов, то сможет уползти довольно далеко.
– Он ранен, – сказал Лукас. – Там много крови. Манетт с дочерью сумели его достать; возможно, он сейчас в плохом состоянии.
– Будем надеяться, что сукин сын сдохнет, – сказал Петерсон. – Это будет справедливо.
Мэйл добрался до края кукурузного поля. Ближайший полицейский занял пост на крыше патрульной машины в трехстах ярдах от него, но со всех сторон доносился вой сирен. Через несколько минут они будут стоять локоть к локтю.
Боль в животе усилилась, но оставалась терпимой. Он пополз вбок через кукурузу, стараясь не задевать стебли, и приблизился к ограде. Теперь от помощника шерифа его отделял камыш, и Мэйл видел открытый конец водопропускной трубы. Его охватило возбуждение; Джон решил, что сумеет в нее пролезть. Едва-едва, но сумеет. И тогда он ускользнет от этих мерзавцев, от Дэвенпорта и его дружков.
Мэйл лег на спину и прополз под нижней нитью колючей проволоки, затем соскользнул в канаву, ведущую в болотце. Полицейский повернул голову – теперь он смотрел в противоположную сторону. Джон преодолел три фута к камышам и замер, понимая, что, если кто-нибудь сейчас пройдет по обочине дороги, то сразу его заметит. Но с того места, где стоял полицейский, разглядывая поле в бинокль, его не было видно. Затаив дыхание, Мэйл наблюдал за копом сквозь траву, и, когда тот отвернулся снова, преодолел еще два фута; теперь вода почти полностью закрывала его, как залегшего в засаде аллигатора.
До водопропускной трубы осталось всего десять футов.
– Вертолеты уже совсем рядом – один медицинский, другой федеральный. Говорят, у него пластина на днище, позволяющая садиться даже на палубу, – сказал Петерсон.
Лукас кивнул.
– Я намерен пройтись вдоль дороги.
– Хорошо, – не стал возражать Петерсон. – Мы заставим его показаться.
Дэвенпорт посмотрел, как Энди Манетт, Грейс и Женевьева садятся в медицинский вертолет. Женевьеву было невозможно узнать, ее завернули в несколько одеял. Когда вертолет поднялся в воздух, Энди посмотрела на него с застывшим лицом. Через несколько секунд вертолет превратился в точку, удаляющуюся на север. Одновременно с той же стороны появился более тяжелый вертолет.
«Федералы», – подумал Лукас.
Он медленно зашагал вдоль дороги, часто останавливаясь. Здесь было всего трое полицейских: видимость была такой хорошей, что Петерсон отправлял вновь прибывавших полицейских на другие границы поля. Но Лукас не сомневался, что Мэйл обязательно появится здесь.
Под легким ветерком раскачивались кукурузные стебли, точно по воде шли круги – плавно и не слишком быстро. Дэвенпорт подошел к первому полицейскому, коренастому блондину в зеркальных темных очках, с дробовиком у бедра.
– В колодце и вправду был ребенок? – спросил он, когда к нему подошел Лукас.
– Да, только не в колодце, а в цистерне, – ответил тот. – Она выживет. Вы что-нибудь видели?
– Ничего. Из-за ветра кукуруза колышется, и трудно что-нибудь заметить…
