Билл Видал - Смертельное наследство
Покончив с делами, Том уселся на пол и стал ждать приезда Салазара, чувствуя, как с каждой минутой ожидания в нем все сильнее разгорается гнев. Он просто жаждал уничтожить этого мерзавца, но не в ущерб главной цели — вернуть домой Кэролайн живой и здоровой.
Тому вспомнился один день из далекого уже 1985 года. Он тогда работал в банке «Соломон». После тяжелого рабочего дня Клейтон вернулся в свои апартаменты в Виллидже. Поднося ключ к замочной скважине, он заметил, что дверь приоткрыта. Толкнув ее и войдя в прихожую, он оказался лицом к лицу с небольшого роста мужчиной с ярко выраженной латиноамериканской внешностью. Секунду они оба находились в полной растерянности. Дальнейшие события развивались стремительно. Незваный гость выронил портативную систему хай-фай, которую нес к выходу, и потянулся за скрывавшимся у него в кармане пистолетом. Том кинулся к вешалке рядом с дверью и схватил лежавшую на полке для шляп бейсбольную биту, после чего нанес вору сильнейший удар, сломав ему плечевую кость и два ребра. Латинос упал на колени, завывая от боли, и тогда Том ударил его сверху вниз по ключице, после чего грабитель распростерся на полу. Только огромным усилием воли Клейтону удалось удержать себя от нанесения завершающего удара по черепу злоумышленника, что почти наверняка привело бы к смерти последнего. Заскрежетав зубами от не до конца утоленной мести и злости, он тем не менее опустил биту, отбросил в угол ударом ботинка выпавший из рук грабителя пистолет и, пододвинув себе стул, опустился на него.
— Ну, что скажешь? — осведомился Клейтон, поигрывая битой и гипнотизируя вора взглядом.
Латинос плаксивым голосом, но коротко и в доступной форме объяснил, что ему нужны деньги. Том оглядел царивший в квартире кавардак — разбросанные по полу книги, выдвинутые ящики гардероба и письменного стола — и заставил вора прибраться, что последний и сделал, орудуя одной здоровой рукой и морщась от боли в сломанном плече и ребрах.
— Вытаскивай все из карманов, — приказал он парню, который, закончив уборку, находился в предобморочном состоянии и едва держался на ногах.
Том носком ботинка подвигал выброшенные из карманов на пол предметы, чтобы лучше рассмотреть. На паркете лежали: ключи от замка зажигания, водительские права, деньги в сумме девяти долларов двадцати пяти центов, дешевый перочинный нож и книжка социального обеспечения с отрывными талонами. Том ногой подтолкнул в сторону пленника ключи от машины.
— Твои? — спросил он, неожиданно осознав, что начинает получать удовольствие от ситуации, дававшей ему полную власть над этим человеком.
Латинос кивнул.
Том велел ему поднять револьвер.
Вор недоверчиво на него посмотрел, но тем не менее побрел туда, где лежало оружие. Том с битой на плече последовал за ним.
— Возьми револьвер за ствол, — приказал он, — откинь барабан и вытащи пули.
Грабитель сделал, как ему было велено, вытряхнув на пол из барабана три патрона.
— Подбери их и положи в карман, — продолжал отдавать команды Том. — А теперь иди к своей машине. Вот возьми! — Он швырнул ему двадцатидолларовую банкноту. — Это тебе на бензин. Садись за руль, уезжай к чертовой матери с Манхэттена и никогда больше сюда не возвращайся. Помни, я знаю, кто ты такой. — Том ткнул носком ботинка в лежавшие на полу водительские права. — Я оставлю их у себя в офисе с небольшой сопроводительной запиской. На всякий случай. Ну а если я еще хоть раз увижу тебя поблизости, то убью без всякой жалости.
С тех пор он никогда не видел этого парня и никому о том случае не рассказывал.
Сидя сейчас в поместье в ожидании Салазара, он ощутил, что его вновь охватывает то же чувство, что и при встрече с грабителем, — смесь злости и мести. Но это чувство теперь было куда более сильным. Вторжение в свою квартиру он воспринял как некое грубое оскорбление, а похищение Кэролайн казалось Тому осквернением всего самого святого в его жизни.
Антонио Салазар, частный банкир в третьем поколении из Нью-Йорка, даже отдаленно не мог себе представить, в какое дело ввязался.
Глава 14
Джулио Роблес открыл глаза, но ничего не увидел, поскольку вокруг стояла тьма. Сначала он не мог вспомнить, где находится, не говоря уже о том, как попал в это место. Его тело болело так, что он едва мог дышать. Потом, очень медленно, когда он попытался идентифицировать окружающую обстановку в темноте безлунной ночи, пришло осознание того, что предшествовало его нынешнему положению.
Он двигался на своей машине в сторону виллы Моралеса, а за спиной у него сидел молчаливый суровый индеец. Добравшись до места, они проехали ворота, которые открыли вооруженные охранники, после чего Джулио увидел большой красивый дом. Здесь машина и остановилась. К ней подошел еще один индеец, который назвал того, что сидел в машине, по имени — Тупак — и сказал, что дон Карлос сейчас занят. Затем оба индейца еще немного поговорили на незнакомом Роблесу языке. Джулио находился на расстоянии пятидесяти метров от виллы, на террасе которой сидели на садовых стульях с витыми спинками два человека. Джулио сразу узнал их. Это были Моралес и Шпеер.
Индейцы приказали Роблесу выйти из машины и отконвоировали его к стоявшему неподалеку джипу. Там ему наручниками сковали за спиной руки и обмотали вокруг головы кусок плотной материи, лишив способности видеть. Потом Джулио втолкнули в машину, которая сразу же тронулась с места. Роблес сидел рядом с водителем, второй же индеец расположился за спиной у пленника, чтобы тот не лелеял пустых мыслей о побеге. Они пробыли в пути около получаса, но Роблес мог сказать с уверенностью только то, что они ехали не по шоссе, так как джип все время бросало из стороны в сторону, хотя он двигался на небольшой скорости. Кроме того, у Роблеса возникло чувство, что они поднимаются в горы, поскольку воздух стал холоднее, а ветер принес влажный запах джунглей.
Когда они достигли места назначения и остановились, Роблес услышал голоса множества людей, после чего чьи-то сильные руки вытащили его из машины и швырнули на холодную влажную землю. В следующее мгновение он ощутил пронзительную боль: чей-то тяжелый ботинок ударил его по почкам. Потом удары посыпались со всех сторон, и он потерял сознание. Через некоторое время Джулио пришел в себя от лившейся на лицо холодной воды и вновь услышал голоса. Окружавшие его люди насмехались над ним.
Потом кто-то схватил Роблеса за ноги. Вероятно, два человека, судя по скорости, с какой его тащили. Послышался скрип открывавшейся двери; Джулио поморщился от боли, так как его протащили через порог и дверной проем с грубо оструганными краями. После этого его снова начали избивать, и он лишился сознания во второй раз.
Когда Джулио окончательно пришел в себя, выяснилось, что повязка, закрывавшая его лицо, сползла и он вновь обрел способность ориентироваться. Впрочем, вокруг было темно, а до его слуха не доносилось ничего, кроме лесных шорохов и гудения тропических насекомых. Кроме того, он остался в наручниках, к которым прибавились еще и ножные кандалы, сковывавшие его щиколотки. Он хотел было приподняться, чтобы взглянуть на ноги, но испытал внезапный приступ удушья, как если бы кто-то схватил его за горло. Скоро Джулио понял, что шею ему сдавливает веревочная петля, конец которой привязан к толстому бревну, и малейшее движение с его стороны сразу же затрудняет дыхание. Сделав еще несколько безуспешных попыток хоть как-то облегчить свое положение, Джулио без сил откинулся на спину и стал широко открытым ртом ловить прохладный влажный воздух джунглей.
Неужели это конец и ему придется встретить свою смерть в убогой хижине среди джунглей? Но где и когда он допустил ошибку?
Ромуальдес, разумеется, его возвращения не ждал. Роблес понял это по его реакции. По мнению мэра, он находился за границей. Тем не менее, когда он сел в машину, его уже поджидал там индеец из шайки Моралеса. Более того, индеец почти наверняка сидел в машине, когда они с мэром разговаривали. Как такое могло статься? Какую ошибку он, агент ДЕА, допустил, позволив врагу проникнуть сквозь его столь тщательно продуманное и оберегаемое прикрытие? Увы, ответить на этот вопрос он пока не мог. А утром откроется дверь и в хижину войдет Моралес. Джулио хотелось верить, что тот убьет его быстро и без мучений, но он сильно в этом сомневался. За цивилизованной и даже лощеной внешностью колумбийца скрывался очень опасный человек, ничуть не менее жестокий и мстительный, чем другие наркобароны.
У себя дома в Медельине мэр Ромуальдес никак не мог заснуть. И не только по той причине, что у него болела рука. Доктор Пальмиро наложил повязки на его ожоги и сделал два укола, настаивая, чтобы он во избежание осложнений обратился в госпиталь. Ромуальдес ответил, что это невозможно. На неделе у него запланировано много работы, так что он может съездить к хирургу самое раннее в пятницу вечером. «Обязанности мэра, — многозначительно произнес Ромуальдес громким голосом, так чтобы его слова эхом разнеслись по дому, — важнее личных неудобств. Возможно, — далее сказал он доктору, — мне стоит съездить в Боготу и обратиться к хорошему пластическому хирургу. Полагаю, так будет лучше всего!»
