Евгений Костюченко - Сафари для русских мачо
Он сдал назад и увидел, как из бетонки прямо перед машиной взвились белые гейзеры. Пара пуль срикошетила и по борту уазика.
— Это кто же у нас такой меткий, — приговаривал Марат, разгоняясь и уводя за собой преследователей. — Это кто же у нас такой прыткий?
Его охватил радостный азарт. Сейчас он был в своей стихии. Бой без правил. Один против всех. Оставаться живым необязательно. Ну полная свобода действий…
Было только одно ограничение — он старался, чтобы они, стреляя по нему, не попали по самолету. Он выписывал зигзаги по взлетной полосе, а за ним уже мчались два джипа. Удар по тормозам, по рулю, по газу — развернувшись через занос, Кирсанов полетел в лобовую атаку. Из-под капота его машины выбивались клубы пара. Он бросил руль и привстал, давя ногой на газ, припав к автомату и посылая вперед короткие очереди. Он и не хотел, и не мог отвернуть в сторону.
Но столкновения не получилось. Он пролетел сквозь них и глянул в зеркало. Зеркала не было. Он оглянулся. Оба джипа стояли. И в них никого не было. Не считая покойников.
Глянув в сторону самолета, он увидел, что грузовая рампа уже втянулась, и задние створки закрывались.
— Ну, кто еще хочет? — закричал Марат, схватив второй автомат и оглядываясь.
Летное поле было пусто. Он не поверил своим глазам, но на поле не было ни души.
Победа. Иногда она выглядит довольно странно. Пустое летное поле. Чьи-то ноги, свисающие из джипа. И липкое сиденье. «Когда же я успел так пропотеть?», удивился он, ощупывая мокрую поясницу.
Но это был не пот. Кирсанов недоуменно уставился на окровавленную ладонь.
Он подлетел к ревущему самолету. Василь махал ему из грузового люка:
— Ну что ты телишься! Сколько тебя ждать!
— Улетайте без меня, я прикрою!
— Холера! Залазь быстрее!
— Гранцов! — выкрикнул он. — Я его не могу оставить!
— Какой еще Гранцов! — закричал Василь. — Ты теперь за самолет отвечаешь, а не за Гранцова. Залазь давай! Ну, шо ты расселся?
— Да я встать не могу, — сказал Кирсанов внезапно ослабевшим голосом.
— Ну, шо ты там шепчешь!
Василь чуть не за шкирку затащил его в самолет. Марат еле переставлял непослушные ноги. Оглянувшись на свой «уазик», он увидел развороченную спинку сиденья.
— Ты шо, раненый, чи шо? Хорош придуриваться! Я тут ему такую рекламу сделал, а он придуривается!
— Дай хоть перевязаться чем-нибудь, — попросил Кирсанов.
— Сейчас мы тебя перевяжем, мы тебя починим, будешь как новенький, ты только покажись народу, — говорил Василь и на себе тащил его наверх, к командиру.
— Здорово, Москва, — сказал командир. — Все на борту?
— Такой молодой, и полковник ФСБ? — спросил кто-то.
— Обойдемся без формальностей, — сказал Василь. — Товарищ покажет вам все документы сразу после посадки.
— Внимание, — объявил командир, — борт три сотни полста восьмой, поздравляю вас с освобождением. Курс на Москву. Запасной аэродром Ленинград.
Марат, стоя за спиной командира, видел перед самолетом взлетную полосу. Она показалась ему удивительно короткой.
— Иди вниз, полковник, — командир поправил наушники, — посмотри за пассажирами, чтоб пристегнулись.
— Я не полковник, — сказал Марат.
— Значит, будешь полковником, — сказал командир. — Василь зря брехать не будет. Иди, иди, еще наговоримся за одиннадцать часов. Нам главное сейчас через горку перепрыгнуть, так ты уж пристегни всех покрепче.
— Есть, — кивнул Кирсанов и вцепился в спинку командирского кресла.
В конце взлетной полосы зеленой стеной стояли горы. «Один пулеметчик в этой зеленке — и не будет нам ни Москвы, ни Ленинграда», подумал Марат, проваливаясь куда-то.
Глава 26.Огневой рубеж
Рубеж, намеченный Гранцовым для огня по взлетающему самолету, располагался на склоне горы. Следовало ожидать, что на пути к нему придется пересечь несколько заградительных линий. Но Вадим не наткнулся ни на забор, ни на хотя бы колючую проволоку. Это было странно. Аэродром был явно построен и оборудован при участии специалистов. Как же можно было оставить без защиты ВПП? Положим, снайперы сюда не каждый день являются. Но ведь из леса на взлетно-посадочную полосу мог выйти какой-нибудь зверь или чокнутый сектант, и столкновение с ними могло закончиться печально, причем не только для зверя или для чокнутого.
Гранцов зря беспокоился о безопасности ВПП. Когда он заметил датчики системы слежения, было уже поздно.
Вертолет вынырнул из-за горы, окатив лес грохотом и свистом своих двигателей. Деревья принялись размахивать ветками, кусты пригибались к земле, когда вертолет медленно, задрав нос, снизился над краем взлетной полосы. Из него выпрыгнули трое, вслед за ними на веревке опустили собаку в корзине.
Гранцов наблюдал за ними, скорчившись под корягой и размазывая по лицу грязь.
Вертолет поднялся и перелетел метров на семьсот, и там высадил еще одну группу.
Значит, они не знают, где я, подумал Вадим. Будут прочесывать квадрат. И пока они мельтешат в зоне действия датчиков, я тоже могу спокойно передвигаться.
Пригибаясь, Гранцов побежал вверх по склону. По пути он обламывал ветки и взрывал ногами листву. Оглянувшись, он с удовлетворением обнаружил, что следы остались достаточно четкие. На ходу порывшись в сумке, он нашел обрезок капронового шнура. Пришлось задержаться, чтобы натянуть его поперек своей тропы — один конец к ветке, другой под кучку листьев. Если за ним послали не придурков, а солдат, то они заметят эту «растяжку». И потеряют какое-то время — если не на разминирование, то на почесывание в затылке и совещания с начальством. А он тем временем успеет проложить тропу еще дальше, и они будут идти по ней все медленнее, опасаясь новых сюрпризов.
Он все рассчитал правильно, но забыл про собаку. Просто забыл, что ее могут спустить с поводка. На нее все эти военные хитрости не действовали, и она догнала его.
Это была некрупная черная собака, вроде боксера, и она летела вверх по склону, не лая и не рыча, бесшумно, словно не касаясь ни листвы, ни веток. Гранцов успел услышать ее дыхание и оглянулся.
Собака коротко зарычала и кинулась на него так стремительно, что он не успел даже скинуть винтовку с плеча. Челюсти со страшной силой впились в его руку ниже локтя. Гранцов поднял руку, отрывая собаку от земли, и развернулся. Собака висела на его руке, он чувствовал, как ее зубы проткнули рукав гимнастерки, разрезали кожу и мышцы и сдавили кость. Он крутнулся на месте, и по длинной дуге с размаху хрястнул собаку о ствол дерева. Удар пришелся как раз по середине хребта, и задние ноги собаки залетели за ствол, и он увидел ее беззащитный розовый живот. Что-то хрустнуло, и челюсти на его локте разжались. Собака свалилась на землю, и он схватил ее за заднюю ногу, снова раскрутился и повторил удар об другое дерево. Она успела коротко взвизгнуть, валяясь у него под ногами, и впилась в его левую руку, когда он наклонился к ней. Но силы в укусе уже не было, и он быстрым движением задрал ее морду и перерезал горло ножом.
Надо было перевязаться, но времени на это уже не оставалось. Он бесшумно двинулся вниз по склону, в стороне от своей тропы, по которой, он знал, навстречу ему спешили трое.
Первый из них слишком оторвался от товарищей. Гранцов поджидал его, стоя за широким стволом. И как только противник поравнялся с ним, он сзади ударил его прикладом под затылок. За ноги оттащил труп в сторону и двинулся дальше вниз по склону.
Со стороны летного поля уже ревели турбины самолета. Вадим различил звуки выстрелов. Наверно, группы прочесывания стреляли по подозрительным кустикам.
Двое оставшихся легионеров шли рядом, напряженно вглядываясь вперед. Гранцов пропустил их. С двумя вряд ли удастся справиться без шума. А шум помешает выполнению главной задачи.
Он дождался, когда они отойдут повыше, и снова продолжил спускаться. Ему хотелось бежать, скакать, катиться кубарем, чтобы успеть на огневой рубеж — но он ступал плавно и осторожно, отодвигая носком ноги хрупкие ветки, прежде чем сделать новый шаг.
Гранцов устроился под корнями поваленного дерева, забросав себя ветвями и листвой. Кое-как перетянул рану, и порадовался, что собака не цапнула за кисть или запястье. Пальцы оставались послушными, хотя, шевеля ими, Вадим чувствовал боль в предплечье. Боль на выстрел не влияет, подбодрил он себя, оттягивая и проворачивая в боевое положение курок трехлинейки. Винтовка готова к стрельбе. Стрелок тоже готов.
Отсюда ему хорошо было видно поле. Четкий силуэт «Ила» с устало провисающими длинными крыльями. Казалось, подвешенные снизу турбины непосильной своей тяжестью оттягивают крылья книзу. Что-то насторожило его, пока он выцеливал сверкающую кабину. Поле. На поле стояли машины. Уазик на дальнем краю, рядом с самолетом. И еще пара уазиков, словно забытых на летном поле. Что-то темнело между колес. Он разглядел, наконец, что из джипа свисали ноги.
