Марк Олден - Гайджин
Алекс была убеждена, что, если англичанин узнает о том, что Касуми жива, он немедленно примчится в Лос-Анджелес, а здесь его уже будет поджидать Алекс, чтобы убить.
Эрике план понравился. К сожалению, с Алекс она не очень поладила. Мать Саймона никогда не примирилась бы с существованием другой женщины рядом с сыном. Это место было прочно занято самой Алекс — и только ею одной. Но это не мешало Эрике искренне восхищаться старушенцией и ее экстравагантными поступками. Что и говорить, человек, который способен устроить встречу двух возлюбленных, чтобы потом убить одного из них, поистине достоин уважения.
Саймон встал с кровати и поставил фотографию в рамке на прежнее место. Эрика спросила его, как он собирается выполнить просьбу матери.
Подробности он обсудит с Дагом, этим защитником слабого пола. Джо же считает, раз она — твоя мать и ты в долгу перед ней, сделай все, как она считает нужным. Джо также напомнил Саймону о Терико, японочке, которую Фрэнки распилил на куски электрической пилой. Алекс может кончить тем же, если то, что она рассказывает о гайджине — правда.
Саймон сказал Эрике:
— Джо знает меня, как свои пять пальцев. Он знает, как я отношусь к матери, поэтому он предложил мне убить двух зайцев сразу. Дом, в котором мне предложил поработать Джо, находится здесь же, в Манхэттене, всего в нескольких кварталах от дома Фрэнки. Мне даже не нужна машина. Я просто могу дойти пешком от одного к другому.
Эрика была испугана, но и в то же время приятно удивлена. Оказывается, Саймон может пойти на риск ради женщины! И все же она сказала:
— Он, хочет от тебя слишком многого. Два дела одновременно? Ведь это же двойной риск. О, Господи! Запомни, Саймон, — предостерегла его Эрика, — Фрэнки записывает свои телефонные переговоры. По крайней мере, некоторые из них. Я видела это своими глазами. При мне он всегда говорил по-японски, и я ничего не могла понять. Но предположим, эти пленки попадут к тебе?
— Что ж, заманчивое предложение. Но для чего они мне?
— Да, Бог мой, ты сможешь многое понять. Прежде всего, насколько Одори близок со своим крестным отцом и верно ли все то, что говорят о гайджине. Алекс говорит по-японски, Пол — тоже. Пусть они прослушают записи и сделают перевод. Попутно ты сможешь раз и навсегда выяснить, правду ли говорит твоя мать.
— Что ж, мне это по душе. Неплохо бы и в самом деле узнать, так ли уж гайджин опасен, или моя матушка на старости лет слегка сдвинулась. Да, хорошо придумано. Мне предстоит длинная ночь.
— Уверена, что ты не пожалеешь.
Он улыбнулся.
— А теперь давай-ка поговорим о Молли.
Саймон позвонил по телефону, и Джо Д'Агоста согласился приютить Молли на несколько дней. Она может расположиться в задней комнате его антикварного магазина. Домой же, к жене, он взять ее не может, поскольку, как он объяснил, еще не составил завещание. Его жена Рита, понимаете ли, ревнива, как черт, а ее грубостям позавидовал бы сам Чарлз Мэнсон. Он, конечно же, заедет за Молли в оздоровительный клуб, хотя он сам и не большой поклонник такого рода заведений... И еще он просил передать Эрике, что он, Джо — итальянец, и, будь на то господня воля, ее сестричка не останется без равиоли.
Молли тем не менее заявила, что не поедет в Куинз. Что там делать, чистить перышки и быть оторванной от всего мира. Да ни за что, и это ее окончательное решение. Саймон ответил, что ее мнение никто не спрашивает.
Они встретились с Джо Д'Агоста на Вест-Энд-авеню перед зданием, где находилось оздоровительное заведение Саймона. К тому времени Молли немного успокоилась и уже не разговаривала с Эрикой на повышенных тонах. Даже Саймону вроде бы простила то, что он спустил весь ее запас наркотиков в унитаз. Теперь Эрика и Молли сидели обнявшись, вспомнив о семейных узах и радуясь тому, что они все-таки сестры. Эрика вместе с Молли должны подумать о том, чтобы снова открыть салон-парикмахерскую. Молли прямо-таки талант, но Молли не согласилась и сказала, что все это глупости, что она хочет чего-то добиться в жизни, а не стоять целый день на ногах, в одной руке — фен, а в другой — флакон с краской для волос, что ничего, кроме варикозного расширения вен, старческой пигментации на коже, она не заработает.
Эрика взглянула сестре в глаза и увидела в них то, что ей хотелось увидеть — желание жить дальше. Молли явно была напугана. Имя и громкая слава не приходили, и она чувствовала, что у нее почва уходит из-под ног. Ее самолюбие было задето, и характер испортился. Ей казалось, что все сговорились и что весь мир против нее. Эрика невольно задавалась вопросом, сможет ли Молли когда-нибудь признаться себе, что у нее просто не хватает таланта, чтобы добиться успеха.
К счастью, Даг знал, что у них произошло. Перед отъездом он отозвал Эрику в сторону, и, как добрый дядюшка, пообещал заботиться о Молли, которая, по его словам, была славной девушкой. К сожалению, это было не совсем так, и Молли сама это понимала. Она старалась не вспоминать о журнале «Пипл», о том, как она выступила в «Мерв Гриффин Шоу», о том, что выпускались майки с ее изображением. Молли должна была, наконец, понять, чего же она сама хочет, и тогда, благослови ее Бог, она свое наверстает.
Даже в игорном зале отеля «Карибы» Эрика не могла не думать о Мелли, что, естественно, не могло не сказаться на ее игре: покер требовал полнейшей сосредоточенности. Без этого успеха не добьешься, особенно когда в прикупе — сто пятьдесят тысяч долларов. Садишься за стол — забудь обо всем, кроме игры. Профессиональный игрок должен каждый раз надевать себе ярмо на шею. Недаром отец говорил, что если игрока в покер укусит гремучка, то умереть придется змее.
Итак, уверенность в себе, холодная голова, выдержка — назовите это, как угодно, но настоящий игрок знает, что основа всего — стальные нервы. Стоит только сорваться — и ты конченный человек. Когда отец как-то разнервничался, это стоило ему жизни. За тридцать лет игры он в общей сложности выиграл и проиграл около тридцати миллионов долларов, а умер без гроша за душой, что, впрочем, и всегда подозревал. Игра в покер, говаривал отец, пострашнее, чем шторм в море. И — как в воду глядел. Шторм обрушился на него: у него сдали нервы. Коллисон Стайлер всегда боялся больших ставок, оттого-то он и сыграл кое-как в тот день, хотя карты ему шли как никогда. Он погиб, потому что у него сдали нервы. Эрика не сомневалась в этом.
Под конец он связался с шулерами, которые играли единой командой. Эрика несколько раз просила его покончить с этим, но он не соглашался. Отец понимал, что теперь только таким образом он и может выигрывать, а бросить игру ему было не по силам. Во время одного игорного сезона в Калифорнии шулерская банда подменила три карточных колоды своими — мечеными. Тогда они, помнится, распечатав картонные коробки, сняли целлофан и пометили каждую карту специальными чернилами, а затем снова запечатали коробки, восстановив все ярлычки и наклейки. Тогда все здорово нажились, включая и отца Эрики, но весть о меченых колодах каким-то образом распространилась по городу, и, по особому приказу дона нью-орлеанской мафии, каждого шулера выследили и пристрелили.
Отец Эрики числился в списке на последнем месте. Шесть лет назад, пытаясь завести мотор своего «плимута», он подорвался на взрывчатке, подложенной в его автомобиль. Мать Эрики, сидевшая рядом с мужем, тоже мгновенно погибла, оставив на ее попечении Молли Ноэль Стайлер, вздорную и глупую младшую сестру.
Да, нервы...
Эрика от рождения обладала крепкими нервами. Ее отец — человек мягкий и добросердечный, получивший в свое время степень магистра в области антропологии, обучил ее всем тонкостям игры. Но он даже не пытался научить ее смелости. Он считал, что человек или храбр, или нет — и с этим ничего не поделаешь. Эрика оказалась со временем агрессивным игроком, она не моргнув глазом шла на риск, независимо от ставки, и спокойно воспринимала проигрыши.
Нервы...
Эрика показала, что у нее стальные нервы, когда в двадцать два года стала сама зарабатывать на жизнь, став профессиональным игроком. Тогда же она отдалилась от отца и изменила стиль игры. Она перебралась в Лас-Вегас, где игра шла быстро и продолжалась двадцать четыре часа в сутки. Она продемонстрировала отменное хладнокровие, когда развелась с Клаудио, танцором, исполнявшим испанское фламенко в «Дезерт инн». В тот вечер они отмечали вторую годовщину свадьбы, и ее муж, прихватив с собой девицу из кордебалета, отправился за льдом, но вернулся только через три недели. Кроме того, она показала, на что способна, дважды стреляя в людей — первый раз в чернокожего юнца, одного из трех, которые пытались прикончить ее ножами на автомобильной стоянке в Чикаго, и во второй — в мексиканца, который, забравшись в ее номер мотеля «Феникс», пытался изнасиловать ее.
Если бы не ее врожденное мужество, равно как и мужество Саймона Бендора, они вряд ли бы познакомились. Саймон Бендор, человек с зелеными глазами, мужественный и стойкий, с присущим только ему чувством безграничной свободы. Его внутренняя свобода да и вся манера поведения возбуждала Эрику. Слава Творцу, что он не играл в карты, да и вообще в азартные игры, поскольку ни один профессиональный игрок не мог бы сравниться с ним в хладнокровии и выдержке. Когда они познакомились с Эрикой, Саймон поставил на карту все, но держался великолепно. Эрике, разумеется, тоже приходилось рисковать, но далеко не так, как Саймону. Она влюбилась сразу, как только его увидела. Влюбилась в человека, которого даже полицейские называли «волшебник». Она влюбилась в него и в его отчаянную смелость.
