Ульрих Хефнер - Завет Христа
Брат Ансельмо пожал плечами.
— Я, к сожалению, не знаю этого. Разумеется, ходили разные слухи. Вам известно, что священник церковного прихода паломнической церкви в Висе также был убит? Как и пономарь, когда ночью застал нескольких взломщиков врасплох в церкви. Полиция считает, что оба случая как-то связаны.
Отец Леонардо кивнул.
— Я слышал об этом, — ответил он скорее небрежно, хотя и с трудом сдерживая нервозность. В какой заговор довелось ему попасть? Всюду его дорогу устилали трупы. Как в Германии, так и в Святой земле.
— Вы можете рассказать мне что-нибудь о слухах, которые ходили здесь после смерти брата Рейнгарда?
Аббат улыбнулся и махнул рукой.
— Болтовня, не что иное, как глупая болтовня. Говорят, будто брат Рейнгард потерял веру в Бога. Он был очень сдержан в течение последних недель. Кроме того, вы знаете, как он умер. Его сначала замучили, а затем распяли, как предателя.
— Были ли знакомы брат Рейнгард и священник церкви в Висе?
— У вас очень много вопросов. Наверное, вам стоит обратиться к представителю полиции. Это дело расследует некий Буковски, начальник отдела уголовной полиции.
Отец Леонардо кивнул.
Брат Ансельмо посмотрел на часы.
— Мне жаль, но я ничем не могу помочь вам. У меня срочная встреча с представителями округа. Мы должны обсудить проведение мероприятий в течение ближайших нескольких недель.
Отец Леонардо встал. Ему еще очень о многом нужно поговорить, подумал он про себя. Однако прежде чем связаться с полицией, ему непременно следует побеседовать об этом деле с кардинал-префектом. И на сей раз он не позволит вешать себе лапшу на уши, на сей раз префекту придется ответить на его вопросы.
Бишофсвизен, Берхтесгаден…
Дом Ганса Штайнмайера стоял в маленьком переулке. Это был аккуратно побеленный дом с эркером из темного дуба и большим балконом. В ухоженном саду покачивались на ветру две белые березы.
Том и Мошав припарковали свой «форд» на некотором удалении от переулка.
В то время как Мошав ждал в машине, Том неторопливо прогуливался возле дома. Гараж был открыт, но темного «рено» в нем не было. Вообще, похоже, дом пустовал, потому что в течение часа никто там даже не показался. Том завершил второй круг и открыл дверцу со стороны водителя.
— Все еще ничего, — шепнул он Мошаву.
— Ночь будет долгой, — ответил тот.
Том кивнул, но прежде чем сесть в машину, снова выпрямился. Недалеко от них, на выезде на улицу, над входом в дом красовалась вывеска булочной.
— Я слегка проголодался, — заявил он. — Тебе что-нибудь купить?
Мошав покачал головой. Том захлопнул дверь машины и пошел к булочной. Остановился у витрины и заглянул в магазин. Там было пусто. Он поднялся на три ступени, открыл дверь и вошел. Звякнул висящий на двери колокольчик.
Том подождал минуту, пока появилась пожилая женщина со снежно-белыми волосами, заплетенными в косу. Поверх синего платья в цветочек на ней был надет белый передник.
— Добрый день, — сказала женщина, приветливо глядя на Тома.
Том тоже поздоровался.
— Что бы вы хотели купить? — продолжала женщина на баварском диалекте.
Том заказал два кренделя с солью и решил взять еще и кусок яблочного пирога, аппетитно выглядывавшего из-за стеклянного прилавка.
— Мы здесь в отпуске, — сказал он, чтобы разговориться с женщиной.
— Я так и подумала, что вы не отсюда, — ответила та, стараясь не подчеркивать свой диалект.
— Я работаю в Мюнхене и хотел совершить поездку в Вацманн со своим другом. К сожалению, я забыл адрес нашего проводника для похода в горы.
— Вот как, — сказала женщина.
— Ганс Штайнбрехер — так его зовут. Или как-то похоже.
— Он из Бишофсвизена?
— Кажется, да, — ответил Том.
Женщина задумалась.
— На этой улице живет один Ганс Штайнмайер, но он не водит экскурсии в горы.
— Штайнмайер, — повторил Том, — может, и так. Где он живет?
Женщина покачала головой и указала на улицу.
— Ганс — явно не тот, кто вам нужен. Он работает на одного старого профессора, а не возит туристов. А Ганса Штайнбрехера я не знаю. Может, и есть такой в Штрубе или в Миттербахе.
Том задумался.
— Ганс Штайнмайер — по-моему, я знаю это имя. Я забыл листок с адресом проводника в своей квартире в Мюнхене. Надо же, как глупо, теперь мне, похоже, придется возвращаться.
— Этот Ганс когда-то был борцом, и очень хорошим. Он получил олимпийскую медаль. Прошло уже несколько лет, но, возможно, именно поэтому его имя кажется вам знакомым.
Женщина положила яблочный пирог в пакет и подала его Тому.
— С вас за все четыре евро, — сказала она.
Том порылся в кармане.
— Тогда я, похоже, ошибся.
— Наверняка, — согласилась женщина. — Ганс заботится о старом профессоре, который прикован к инвалидной коляске. Он ухаживает за садом, за домом и выполняет разные поручения. У него определенно нет времени общаться с туристами.
Том кивнул, улыбнулся, забрал пакеты и покинул магазин. Вернулся к машине и со вздохом опустился на водительское сиденье.
— Мы попали в яблочко: этот Штайнмайер заботится о профессоре, так как тот сидит в инвалидной коляске.
— Ты расспрашивал булочника? Ты что, с ума сошел? — возмутился Мошав. — Ты же сам говорил: никакого шума.
— Я был осторожен и назвался туристом, — ответил Том, полез в пакет и с наслаждением начал поглощать яблочный пирог.
— Наверное, вкусно, — заметил Мошав.
— Так и есть — а что, пахнет?
— Нет, просто ты так увлекся своим пирогом, что даже не заметил машину, — ответил Мошав и указал вперед.
Черный «рено» Штайнмайера остановился прямо перед домом.
Шеффау-ам-Вильден-Кайзер, Австрия…
Оба автобуса «фольксваген», за которыми следовали бело-красная патрульная машина и две гражданских, свернули с главной улицы ко въезду на территорию фирмы Карадика. Рядом с летной школой для начинающих гражданских пилотов также можно было забронировать экскурсионные полеты над горным районом или чартерные рейсы.
Под ярким солнцем машины направились к зданиям. Рядом с квадратной башней, большим ангаром и жилым домом находилась свободная часть территории, на которой не росла даже трава. Стоянка располагалась рядом с жилым домом, и на ней находились три машины. На севере навстречу небу тянулись серые скалы гор Вильде-Кайзер.
Прямо перед ангаром, на заасфальтированном участке, где был нарисован большой круг с огромной латинской буквой «N» в центре, стоял сверкающий желто-красный вертолет, в котором возился какой-то мужчина в синем комбинезоне. Наверное, механик, так как части боковой обшивки на высоте хвостового винта были сняты и лежали аккуратно в ряд возле ящика с инструментами.
— Господин Карадик ожидает нас; он живет в Куфштайне, но сегодня находится в своем офисе — так он нам сообщил.
— В доме кто-нибудь живет?
— Внизу расположены офисы, комната отдыха и кафе, наверху — две квартиры. В одной из них живет механик, который также убирает территорию, а другая — для гостей.
— А пилот?
— Он тоже живет в Куфштайне, но Карадик позаботился о том, чтобы он сегодня был здесь.
Машины остановились на стоянке. Полицейские в форме выскочили на улицу и окружили дом. Не успел Буковски выйти из машины, как из дома показалась белокурая женщина, а за ней мужчина среднего роста с вьющимися черными волосами и густыми усами.
— Карадик и его жена, — сообщил Хагнер, указывая на вновь прибывших.
— Инспектор Хагнер, здравствуйте, — поздоровался с ним мужчина с усами.
Сначала Хагнер протянул руку женщине, а затем и мужчине.
— Это мой коллега из Германии.
Буковски вежливо кивнул.
Хагнер откашлялся.
— Пилот здесь?
— Петер в комнате отдыха. Мы проверили вахтенный журнал AW-139, но в нужный вам день в нем не зарегистрировано никаких полетов.
— Похоже, в вертолете нет ничего вроде спидометра, — пошутил Буковски и сунул руку в карман рубашки, чтобы достать пачку сигарет.
— Здесь запрещено курить! — заявила женщина и указала на красные объявления, установленные возле подъезда.
— Пилот что-нибудь знает? — спросил Буковски и с недовольным видом сунул сигареты обратно.
— Мы не говорили с ним об этом, — ответил Карадик. — Я лишь рассказал ему, что полиция арендовала вертолет, а за штурвал сядет он.
— Ладно, так чего же мы ждем? — спросил Хагнер.
Карадик провел обоих полицейских и двух их коллег в штатском в дом. Жена Карадика тем временем проводила криминалистов в ангар, где стоял AW-139.
— Ищите следы крови: один из преступников был ранен, — напомнил Хагнер, прежде чем его коллеги ушли вслед за женщиной.
