Серж Брюссоло - На пороге ночи
В среду утром Декстер отозвал в сторонку Фрицо и, выразив согласие уехать, объяснил, куда и когда их нужно отвезти.
– Вас ищут, – наставлял воспитатель, – повсюду развешаны объявления о розыске. Необходимо изменить внешность: покрасить волосы, например. Вы – слишком заметная пара, соблюдайте дистанцию. Ты, Декстер, иди впереди, а Робин пусть остается сзади и старается на тебя не смотреть, делая вид, что вы не знакомы. Если заметит поблизости мальчишек его возраста, пусть к ним присоединится, будто он – член их группы.
Затем Фрицо принялся изготавливать маскарадные костюмы из найденного в чулане старья. Договорились, что Робин будет прогуливаться со старой роликовой доской под мышкой и на голову повяжет бандану на манер корсаров. Щеки можно разрисовать фломастерами, имитируя «племенную» татуировку, а последним штрихом станут очки с синими стеклами в стиле Джона Леннона. Декстсру было предложено передвигаться по городу с огромным, вышедшим из употребления транзистором на плече, который закроет ему половину лица. Еще четверть физиономии спрячется под длинным козырьком бейсболки. С чрезмерной худобой поможет справиться небольшая подушечка, нашитая на рубашку с изнанки. Когда же Фрицо извлек из старого сундука черное трико танцовщика, ему пришла в голову идея соорудить Декстеру наряд мима. Цилиндр и густой слой грима сделают парня неузнаваемым. В это время года по улицам таскается множество таких артистов. Обычно они следуют за праздношатающейся публикой, имитируя жесты и походку прохожих. Подобные номера под силу и дебютанту, так что Декстер вполне с ними справится.
– Они всегда тощие, – подчеркнул воспитатель. – Мимов развелось столько, что на них уже не обращаешь внимания.
Было решено, что под рубаху солидного размера Декстер наденет обтягивающее тело трико. В случае обнаруженной им слежки он избавится от верхнего слоя своего костюма, превратившись в мима.
– Как Супермен! – рассмеялся Декстер.
Реквизит сложили в мешок для мусора, потом Фрицо достал из кармана права на вождение автомобиля одного из воспитанников. С плохонькой фотографии на них смотрел белокурый, изможденного вида, молодой человек с расплывчатыми чертами лица.
– Если не очень присматриваться, ты вполне за него сойдешь, – сказал Фрицо Декстеру. – Проблема в том, что все мои подопечные стоят на учете и можно влипнуть во время рутинной проверки.
Декстер, пожав плечами, ответил, что не собирается долго бродить по городу.
– Самое неприятное – переезд, – заметил Фрицо. – Во время проверки на дороге вас двоих могут обнаружить в моей машине, и тогда…
– Рискнем! – отрезал Декстер, начавший терять терпение. – У тебя все равно нет времени на двойную поездку. В случае чего просто затолкаем Робина в багажник. Никогда ничего не получится, если будешь себя убеждать, что все обернется плохо. И поставим на этом точку. А теперь пора!
Фрицо подчинился. По тому, как он нервничал, было заметно, что ему самому не терпится поскорее избавиться от неудобных пансионеров. Воспользовавшись тем, что остальные занимались трудотерапией на грядках, решили ехать не откладывая. В машине стояла тяжелая, напряженная тишина. Лицо Декстера дергалось от тика, и в такт ему он не переставая хрустел костяшками пальцев. Но никто не осмеливался намекнуть, что эти звуки просто отвратительны.
Они находились в пути уже больше трех часов, лишь однажды завернув на заправочную станцию, но их ни разу не остановили для проверки. Беспокойство Робина возрастало. Постепенно на фоне бескрайних полей вырисовывались приземистые домики, деревянные бунгало и сарайчики: путешествие подходило к концу. Робин боялся того, что должно было произойти в дальнейшем. По гнусному выражению лица Декстера он догадывался, что грядущая встреча с Андрейсом вряд ли пройдет под знаком любви. Затевалось что-то сомнительное, тревожное. Да он и не знал толком, хочется ли ему вновь увидеться с Антонией и Андрейсом? С тех пор как Робин покинул замок, их образ изрядно потускнел. Мальчику казалось, что они расстались много лет назад. «Самое худшее, – размышлял он, – что я не уверен, смогу ли вернуться к прежним привычкам. Дворец, парк, стена, из-за которой нельзя высунуть нос наружу… Делать вид, что веришь всему, что говорит Антония. Наверное, я изменился и стал слишком взрослым !»
Разве не в этом упрекала его Антония перед тем, как выгнать из дома? Значит, всему свое время? Время жить в замке, и время встретиться с черным снегом «внешнего мира»? Робин уже не так наивен, чтобы удовлетворяться раем в миниатюре, островком блаженства, огороженным высокими стенами. Ему нужно что-то другое. Что? Он не мог определить, но это другое не имело отношения к золоченой клетке Антонии. Если бы Робин знал, куда пойти, он крикнул бы Фрицо Маццоле: «Остановитесь, выпустите меня, продолжайте путь одни!»
Но у мальчика не было знакомых, кроме Джудит и Джедеди Пакхей, и он не хотел бы вновь очутиться в лапах старика.
Собственная слепота приводила Робина в ужас. Его преследовали слова Пако, сказанные им в день ухода. Театр, выразился маленький мексиканец, комедия … А потом и Андрейс это подтвердил. Мальчику вспомнился их последний разговор на кухне. В памяти всплыло озабоченное лицо принца-консорта, отводившего взгляд. В чем тогда пытался Андрейс его убедить? Разве не намекал он, как и Пако, на комедию, которую разыгрывал в угоду жене? Он, Робин, оказался последним глупцом, предпочел отвернуться от правды, выдумав детскую сказку об испытании, в то время как ему просто давали от ворот поворот!
Он принял желаемое за действительное.
Робин вздрогнул. Ладони стали влажными, и он вытер их о брюки.
«Декстер мне не брат, – пронеслось у него в голове. – Еще одна жертва Андрейса и Антонии. Мой предшественник. Его выставили за дверь, когда он подрос, и началось мое царство. Когда я стал слишком большим, отпустили на свободу и меня. В настоящий момент Антония и Андрейс воспитывают нового ребенка, которого похитили совсем недавно. Продержат его у себя десяток лет, а потом… Потом все повторится. До Декстера был кто-то другой – Уильям ». Робин мысленно перелистал страницы альбома в голубой обложке, найденного в библиотеке. Уильям, Декстер… Он-то думал, что это его братья. Несчастные братья, загубленные большевиками.
«Мы все похожи, потому что Антония похищала один и тот же тип младенцев, – рассуждал Робин. – Внешнее сходство – вот единственное, что нас связывало».
Боже! Ведь он все знал, знал с самого начала! Андрейс ему не лгал. Значит, он один несет ответственность за свою чудовищную ошибку. Он убаюкивал себя фантастическими историями, не желая знать правду об их расставании. Антония и Андрейс не были его родителями. Психолог Сандра Ди Каччо не собиралась вводить его в заблуждение, как ему тогда представлялось, а хотела помочь.
«Моя настоящая мать – Джудит Пакхей, – подумал Робин, и у него сжалось сердце так, что он вонзил ногти в ладонь. Моя семья – это Бонни, Понзо, Дорана и… Джедеди».
Ему показалось, что его сейчас вырвет. Голова закружилась, глаза заволокло черной пеленой. Почувствовав, что может потерять сознание, Робин лег на сиденье.
Джудит Пакхей… и этот отвратительный старик.
Какое заблуждение! А он-то обращался с ними свысока, словно персона королевской крови. Шут гороховый. Как же он был смешон, сын бедной крестьянки, возомнивший о себе невесть что, полный нелепых претензий, с головой, нашпигованной дурацкими сказками!
«Вот почему Декстер сошел с ума, – догадался Робин. – Он не вынес возвращения к реальности и предпочел остаться в воображаемом мире. То же ждет и меня, если я не положу этому конец».
По лбу мальчика струился холодный пот, сердце бешено колотилось. Фрицо, который наблюдал за ним через зеркало заднего вида, спросил, не заболел ли он.
– Укачивает, – солгал Робин. – Я не привык долго находиться в машине.
– Не вздумай блевать, – грубо сказал Декстер. – Уже близко.
Однако им понадобилось еще около часа, чтобы добраться до центра города, название которого Робину ни о чем не говорило. Постепенно низенькие домишки сменились более солидными строениями. Все чаще современные конструкции из стекла и стали соседствовали со зданиями классической архитектуры в стиле Тюдор. Робин нашел, что смешение столь разных культур портит облик города, лишая его гармонии. Узкие, грязные улицы, заполненные нищими в рваных лохмотьях, выходили на широкие улицы с шикарными витринами. Роскошь и нищета, блеск и убожество.
– Высади нас здесь, – приказал Декстер. – Не хочу, чтобы ты знал, куда мы идем. Если попадешь в лапы к полицейским, они ничего не смогут из тебя выудить.
Фрицо кивнул. Он выглядел усталым и явно спешил отделаться от своих пассажиров.
– Держи, – сказал он, протягивая Декстеру лист бумаги. – Здесь адрес одного приятеля. Случись что, вы всегда сможете провести там ночь.
