Дэн Симмонс - Дети Ночи
– Ну уж теперь-то должны выбраться, – сказал О'Рурк и повернул на север. Грунтовка настолько размокла, что Кейт пришлось пару раз вылезать из коляски и толкать мотоцикл, пока они не добрались до пересечения с шоссе Е-70. Оно уходило на северо-запад и выглядело заброшенной и нелатаной дорогой между штатами. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как О'Рурк возил ее по этому шоссе в Питешти, чтобы показать, как в действительности происходит торговля детьми.
Полицейских машин здесь не было. Они не увидели черных «мерседесов», когда свернули на узкое и ухабистое шоссе номер 72 за деревней Гэешти. На указателе стояла надпись: «ТЫРГОВИШТЕ 30 KM».
Кейт больше не пыталась перекричать шум мотора. Голова у нее гудела после тряски по шпалам. Они ехали на север, в сторону гор и надвигающейся темноты.
***
Поесть они остановились на берегу Дымбовицы, меньше чем в десяти километрах от Тырговиште. Шоссе номер 72 было узким и извилистым. Попадавшиеся здесь деревни состояли из нескольких домов, приткнувшихся прямо к дороге. О'Рурк загнал мотоцикл подальше в заросли возле речки с неторопливым течением. Сыр оказался слишком острым, сосиски – старыми, а начинкой в фаршированных яйцах служило нечто такое, чего не распознали ни Кейт, ни О'Рурк. Однако она не припомнила, чтобы еда когда-нибудь казалась ей такой вкусной, и пила прямо из бутылки минеральную воду. Дождь перестал, солнце и не думало показываться, но стало заметно теплее, чем в предыдущие дни. Кейт обнаружила, что на ее одежде остались даже сухие места.
– В ресторане, похоже, сработал ваш румынский, – заметил О'Рурк, смаковавший пиво. Кейт облизала пальцы.
– Основы тактики выживания, уроки прошлой весны. Я же не все время питалась при больнице. – Она доела последний кусочек фаршированного яйца. – Хотелось бы верить, что те водители отмечали окончание рейса, а не наоборот.
О'Рурк кивнул.
– Вы насчет пива? Да. Но езда в трезвом состоянии в этой стране редкость. – Он посмотрел на свою почти пустую бутылку. – Мне-то, пожалуй, одной хватит.
Кейт сняла шарф.
– Дважды за сегодняшний день вы произнесли слово «дерьмо», а вот теперь потягиваете пиво. Не очень-то вяжется с поведением примерного священника.
Вместо того чтобы рассмеяться, О'Рурк посмотрел на реку. Глаза у него были светло-серыми, и в это мгновение Кейт разглядела хорошенького мальчика в усталом и бородатом мужчине.
– Давно прошло то время, – произнес он, – когда я был примерным священником.
Пораженная, Кейт не нашлась что сказать.
– Если бы не командировка в Румынию два года назад, когда я столкнулся с проблемой приютов, – продолжал он, – то я бы подал в отставку еще тогда. – Он сделал очередной глоток.
– Звучит забавно, – заметила Кейт. – Я имею в виду слово «отставка». Как-то не принято думать, что священники уходят в отставку.
О'Рурк легонько кивнул, но продолжал смотреть на реку.
– Так что же вас остановило? – очень тихо спросила она. На дороге не было ни одной машины, а река текла почти беззвучно.
О'Рурк развел ладони, и Кейт обратила внимание, насколько большими и сильными выглядели его руки.
– Причины самые банальные, – ответил он. – Неспособность справиться с неверием.
Он поднял палочку и стал рисовать геометрические фигуры на мягком суглинке.
– Но вы однажды говорили, что верите… – начала было Кейт.
– В зло, – закончил за нее О'Рурк. – Но это едва ли положительно характеризует меня как священника. Исполнять таинства, быть в положении какого-то дурацкого посредника между людьми, которые верят в Бога больше, чем я, и Богом…, если Бог вообще существует.
Он швырнул палку в воду, и они смотрели, как ее крутит и уносит напористое течение.
Кейт облизнула губу.
– Мистер О'Рурк, почему вы здесь? Почему вы поехали со мной?
Он повернулся к ней, и его серые глаза были очень чистыми и честными.
– Потому что вы меня попросили, – просто ответил он.
***
Тырговиште представлял собой городок с населением около пятидесяти тысяч, расположенный в долине реки Яломица, а позади него виднелись предгорья Карпат, поднимающихся к небу. На первый взгляд Тырговиште был таким же загрязненным промышленным городом, как и город нефтяников Питешти, но, миновав деловые предместья, они оказались в центре раннесредневековья.
– Это довольно старый дворец. – О'Рурк оторвал правую руку от ручки газа и показал на развалины за двухметровой стеной. – Он был заложен Мирчей Старым в самом конце тринадцатого века, но Влад Прокалыватель разрушил его во время битвы с турками в 1462 году. По-моему, еще до того, как он лишился власти.
Кейт смахнула грязь с очков.
– А это – башня Киндия, – сказал О'Рурк, указывая на круглое строение из камня, поднимающееся над стеной. – Старик Влад построил ее в качестве сторожевого поста и наблюдательного пункта, чтобы смотреть за пытками, которые он проводил внизу, во дворе. Новое здание снаружи, перед стеной – это музей. – О'Рурк свернул в боковую улочку, но Кейт успела заметить табличку на двери, извещавшую, что музей закрыт.
– Плохо, – сказал священник. – Я знаком со здешним помощником директора музея. Эдакий назойливый хрен…, вполне привержен Чаушеску…, но зато страшно много знает об истории Тырговиште.
Кейт поменяла положение, ноги у нее окончательно затекли.
– Два «дерьма» и один «хрен», – сказала она. – Ваш счет растет, святой отец.
– Уже много лет, сестренка. – О'Рурк прибавил газу и поехал по боковой улице. – Я прикинул, что именно здесь должна состояться сегодняшняя часть Церемонии, но пока не вижу никаких приготовлений.
Все ворота на территорию дворца были заперты и снабжены табличками с надписями на английском и французском. «ЗАКРЫТО».
– Еще не стемнело, – заметила Кейт. – Вампиры не появляются при свете.
Она закрыла глаза. Очень хотелось спать, настроение было унылое. Но ей тут же представился смеющийся Джошуа на одном из ежемесячных «дней рождения», он восторженно сжимал и разжимал крошечные ручонки, а темные глаза сияли при свете свечей… Кейт резко открыла глаза.
– Что теперь? – спросила она. О'Рурк остановил мотоцикл.
– Полагаю, нам нужно подыскать укрытие для мотоцикла и для себя, – сказал он. – А тогда мы уже станем дожидаться, когда появятся вампиры.
– А если не появятся? Если это не то место?
– Тогда мы оказались в заднице. Кейт похлопала его по руке.
– Два «дерьма», один «хрен», а теперь еще и «задница» в придачу. Вам пора сходить на исповедь, отец О'Рурк.
Священник стянул с головы кожаный шлем и взъерошил спутанные и слежавшиеся волосы.
– Согласен, – ухмыльнулся он – А поскольку всех священников в Тырговиште замела Секуритатя, исповедь придется выслушать вам.
Кейт скорчила гримасу. Мотоцикл снова тронулся по тихим боковым улочкам.
Они нашли одинокий сарай посреди чистого поля примерно в миле от территории дворца. Судя по всему, им никто не пользовался уже несколько лет, и здесь хранились лишь останки трактора с металлическими колесами, но без двигателя, хотя сено на чердаке было сравнительно свежим. В полумиле от сарая через поле, сквозь марево возобновившегося моросящего дождя, виднелись башни нефтехимического завода.
– Систематизация, – констатировал О'Рурк, оглядевшись по сторонам, прежде чем подогнать мотоцикл к сараю. – При Чаушеску крестьянский дом, наверное, срыли бульдозерами.
– Сено свежее, – заметила Кейт. О'Рурк кивнул в сторону двух худосочных коров, ребра которых были видны даже на большом расстоянии.
– При таком химическом производстве молоко у них, вероятно, имеет чудный ядовито-зеленый цвет.
– Интересная мысль, – сказала Кейт, заходя вслед за ним в сарай и прикрывая за собой, насколько это было возможно, перекошенные двери. Теперь ее дрожь стала заметной. Она ощущала жар и головокружение.
О'Рурк положил ладонь ей на лоб.
– Бог ты мой, миссис Нойман…, да вы прямо горите! Она посильнее прижала к себе сумку.
– У меня есть антибиотики, аспирин…
– Первым делом вам нужно согреться, – сказал он, забираясь на чердак по прогнившей деревянной лестнице.
– Порядок! – крикнул он сверху.
Солома оказалась не слишком свежей, но по крайней мере довольно чистой. О'Рурк соорудил в ней гнездышко и застелил его одеялом из коляски мотоцикла.
– Снимайте что там у вас промокло, – скомандовал он, стаскивая с себя мокрое до нитки пальто.
Кейт недолго раздумывала. Сбросив пальто и шарф, она обнаружила, что дешевый свитер и полиэстровые брюки тоже промокли. Сняв их, она осталась в лифчике и белых трусиках, хотя и они были влажными. Кожа на руках и ногах у нее сплошь покрылась мурашками, она знала, что на поверхности мягкого лифчика рельефно выступают съежившиеся от холода соски. Рухнув в солому, Кейт обернулась половиной одеяла. Колючая шерсть пахла бензином.
