Юсси Адлер-Ольсен - Журнал 64
– Нет, я отказываюсь, – выдавила Вигга.
Карл кивнул. Естественно.
– Помнишь прекрасного адвоката с Люнгбю Ховедгэде, которая помогала нам при сделке по приобретению дома?
Вигга хмыкнула.
– Теперь она допущена к практике в Верховном суде. Так что можешь отправить свои требования непосредственно ей. И еще не забывай: Йеспер мне не родной. Если возникнут какие-то проблемы, получишь сына обратно со всеми его причудами. И уравнение останется тем же.
Деньги снова ручьем потекли в телефонную компанию. Бывшая прикрыла ладонью трубку, по крайней мере, доносившиеся до него голоса звучали неразборчиво.
– Ладно, Карл. Гюркамаль соглашается, значит, и я тоже.
Да благословит господь этого чудесного сикха! Пусть борода его растет как на дрожжах…
– Но одно условие должно выполняться, как раньше, – заявила она с некоторой резкостью в голосе. – Наш старый договор о матери. Мы договаривались о том, что ты будешь ездить к ней хотя бы раз в неделю, а ты не ездишь. Сейчас я требую письменного соглашения. Если ты не побываешь у нее пятьдесят два раза за год, каждое пропущенное посещение обойдется тебе в тысячу крон, ясно?
Карл представил себе тещу. Многим доходягам из дома престарелых жить оставалось немного, но Карла Альсинг, казалось, была бессмертной. Вигга вовлекала его в весьма суровый компромисс.
– В таком случае у меня будет двенадцать недель отпуска, – сказал он.
– Двенадцать недель! У тебя мания величия, и ты воображаешь себя депутатом фолькетинга? Ни один простой человек не имеет двенадцатинедельного отпуска! Пусть будет пять!
– Десять, – не сдавался он.
– Нет, все равно слишком много. Давай сойдемся на семи, и ни днем больше.
– Восемь, иначе дойдет до адвоката из Люнгбю.
Снова пауза.
– Ну хорошо, согласна, – прозвучал ответ. – Но каждое посещение не меньше часа, причем первое состоится сегодня же. И еще – мне не нужна половина твоей движимой рухляди. Неужели ты считаешь меня настолько сумасшедшей, что я пожелаю забрать себе страшное радио восемьдесят второго года выпуска, когда у Гюркамаля есть стереосистема объемного звучания «Самсунг» с шестью колонками? Забудь об этом.
Просто чудесно. Да, практически невероятно. Он уладил все таким образом, что сможет развестись с Виггой ценою всего каких-то сто шестьдесят тысяч крон. И такие деньги у него даже имелись.
Взглянув на часы, Карл обнаружил, что, видимо, неплохо было бы позвонить Моне, независимо от того, насколько удался им с Матильдой вчерашний вечер. Однако, когда она наконец ответила, было непохоже, что она особо обрадовалась.
– Я тебя разбудил? – спросил он.
– Нет, не меня. Ты разбудил Рольфа.
Что еще за Рольф, будь он неладен? Мёрка охватило такое ощущение, словно его одолели все воскресные депрессии за целый год. Совершенно неподконтрольное низвержение.
– Рольф? – осторожно повторил он с нехорошим предчувствием. – Кто это?
– Карл, не бери в голову. Поговорим об этом как-нибудь в другой раз.
Поговорят ли?
– Зачем ты позвонил? Чтобы извиниться за то, что не знаешь, как зовут мою дочь?
Мона была одурительно хладнокровна. Пускай он получил от нее заветный ключ, но кто сказал, что она не может открыть дверь своим собственным ключом кому-нибудь другому? Например, человеку по имени Рольф? Эта мысль лишила новость, какую он собирался сообщить, бесспорного положительного эффекта.
«Значит, нового дружка зовут Рольф, будь он проклят», – подумал Карл, пытаясь прогнать из головы образ накачанного торса, обладатель которого забил мяч в его ворота.
– Нет, не потому. Я позвонил, чтобы рассказать, что сегодня мы с Виггой достигли согласия по поводу развода. Позвонил сказать, что скоро я буду свободным мужчиной.
– Вот как, – отреагировала она без особого энтузиазма. – Рада за тебя, Карл.
Именно он прервал их разговор, и он же теперь сидел на краю своей кровати, расслабленно держа в руке мобильный телефон.
Какое жесткое падение с горных вершин.
– Что ты тут уселся такой надутый, Калле?[22] – сказал из коридора Йеспер.
Самая глупая фраза, какую мог только придумать этот прыщ в данный момент.
– Мы с твоей матерью разводимся, – ответил он.
– Ну и что, черт возьми?
– Да, черт возьми, что? Видимо, тебе это ни о чем не говорит, Йеспер?
– Нет, каким боком развод касается меня?
– А я расскажу тебе, дорогой друг. Он касается тебя ровно тем боком, что две тысячи крон, присваиваемые тобой в течение нескольких последних лет ежемесячно, накрылись с этой самой секунды. Вот каким боком! – Карл хлопнул в ладоши, чтобы парень наглядно представил себе, как захлопнулась его касса.
Забавно, что этот известный изобретатель-индивидуалист не смог придумать ни единого возражения. Лишь громыхнул всеми дверями в доме, какими только было можно.
В своем унынии Карл подумал, что вполне мог бы раз и навсегда покончить с обязанностью посещать свою будущую экс-тещу.
Он прекрасно видел мужчину в сине-сером костюме, топчущегося у двери машины посреди парковки, но если не считать того, что этот мужчина отвернулся, когда Карл проходил мимо, в остальном он выглядел точно так же, как множество других молодых людей, в воскресный день ожидающих выхода своей девицы из бетонной коробки. Кроме того, Карлу было плевать на все и вся, ибо он только что разбудил Рольфа, вызвав раздражение у Моны.
Он преодолел все пятнадцать километров до Баккегордена в Баусверде, не обращая внимания ни на пробки, ни на слякотные обочины. И когда сотрудница интерната открыла дверь в здание, он едва удостоил ее взглядом.
– Я к Карле Альсинг, – угрюмо оповестил он другую работницу из отдела для престарелых умалишенных.
– А, так она спит, – прозвучал ответ, и это как нельзя лучше устраивало Карла.
– В последнее время миссис Альсинг доставляет столько хлопот, – продолжало строгое создание. – Она курит в комнате, несмотря на строжайший запрет курения во всем нашем заведении. Мы понятия не имеем, откуда она берет свои сигарки. Может, вы знаете?
Карл поклялся в своей непричастности. Он не был в интернате уже несколько месяцев.
– Ну ладно, но буквально на днях у нее изъяли целый блок сигарет. Это настоящая проблема. Скажите ей, пускай пьет свои никотиновые таблетки, когда ощущает тягу. Ей они не причинят никакого вреда, если не считать вреда для кошелька.
– Обязательно скажу, – согласился Мёрк, в действительности даже не слушая, о чем идет речь.
– Карла, привет, – поздоровался он с тещей, не рассчитывая на ответ.
Женщина, отработавшая официанткой в ночном Копенгагене на протяжении двух поколений, лежала в кимоно на диване с закрытыми глазами, проветривая свои впалые ляжки, которые Карл, конечно же, видел раньше, но не настолько обнаженные.
– О, бог мой, – удивленно ответила она, открывая глаза с таким кокетливым морганием, какое не смог бы повторить даже Бэмби.
– Э-э, я Карл, твой зять.
– Мой прекрасный большой сильный полицейский… Ты пришел меня навестить? Как замечательно!
Мёрк хотел было сказать что-то насчет того, что отныне он будет посещать ее довольно регулярно, но, как обычно, оказалось чрезвычайно сложно вставить слово в обществе женщины, научившей Виггу изъясняться настолько длинными предложениями, что оставалось поражаться, как только она не теряла сознание от нехватки воздуха.
– Хочешь сигаретку? – предложила она, вытаскивая из-под подушки пачку «Адвоката» и одноразовую зажигалку.
Вскрыв пачку с глубоким профессионализмом, старушка предложила закурить.
– Карла, тут нельзя курить. Откуда у тебя сигареты?
Теща наклонилась к нему, так что кимоно приоткрыло вид на красоты верхней части тела. Для одного раза было как-то чересчур.
– Я оказываю услуги садовнику, – с этими словами она ткнула его локтем в бок. – Интимные, знаешь ли. – Снова последовал тычок локтем.
Было трудно понять, что уместнее – перекреститься или преклониться перед старческим либидо.
– Да-да, я прекрасно помню, что следует принимать никотиновые таблетки, так мне сказали. – Она достала целый пакет таблеток и засунула одну в рот. – Мне начали давать никотиновую жевательную резинку, но мне не понравилось. Она склеивает вставную челюсть, и та выпадает. Так что жвачку заменили таблетками.
Старуха вытащила из пачки сигарету и прикурила.
– А вообще-то, Карл, знаешь, мне так нравится жевать таблетки и курить одновременно!
Глава 31
– Нет, спасибо, я не любитель чая, – сказал Вигго, когда Нэте уже собиралась налить чашку.
