Рассел Эндрюс - Икар
— Леди и джентльмены… а тут у нас присутствует несколько джентльменов, да?
Толпа громко взревела в ответ.
— «Золотое седло» с гордостью представляет… прямо из Техаса… где все та-а-ако-о-ое бо-о-ольшо-о-ое…
Теперь толпа взвыла от вожделения.
— …привлекательного, чувственного, вызывающего… Кима!!!
В зале погас свет, луч прожектора выхватил из темноты язык помоста. К этому моменту Джек уже ничему особенно не удивлялся. Он понимал, что этого следовало ожидать, но все же обстановка его шокировала. Сексуальный стриптизер, одетый по-ковбойски: сапожки, джинсы, жилет, ремень с двумя пистолетными кобурами. Это был тот человек, которого они искали. Это был Ким.
И Ким не был женщиной.
Выступление продолжалось около десяти минут. Ким приседал, вилял бедрами, изображал удары ногами и в конце концов под звуки громкого рок-н-ролла разделся догола — на нем остался только ремень с пистолетами. Джек то и дело бросал взгляды на Дома, чтобы убедиться, что старика не хватил удар. Когда Ким закончил свой танец, Джек встал, разыскал в толпе официанта, что-то ему шепнул, и через несколько минут Ким уже сидел за их столиком, снова облачившись в костюм героя вестернов.
Джек подробно объяснил парню, зачем они сюда пришли и кого разыскивают. Ким не задавал лишних вопросов. Они выяснили, что Ким и Кид действительно вместе учились по программе послевузовского образования и что Ким тоже подрабатывает персональным тренерством. Он сказал, что не так увлекается тяжелой атлетикой, а больше предпочитает растяжки и йогу. В какой-то момент Ким глянул на Дома и сказал Джеку:
— У вашего друга такой вид, будто он в шоке.
Бруклинский акцент Кима немного резал ухо, он не слишком сочетался с ковбойским костюмом, но Джек догадался, что свое облачение Ким, скорее всего, меняет каждый вечер в зависимости от распоряжений менеджера.
— Ну… — пожал плечами Джек. — Кид никогда не рассказывал нам о том, что он этим занимается.
— Уже давно не занимался. И никогда не делал этого часто. Только тогда, когда ему действительно были нужны деньги. А между прочим, приработок неплохой. Сотня за вечер да чаевые, а чаевые тут неслабые. Особенно у Кида. У этого парня было потрясающее тело — за такое некоторые умереть готовы, да и задницей вертеть он был мастер.
С этими словами Ким мило улыбнулся Дому.
— Я пытаюсь разыскать кое-кого из клиентов Кида, — сказал Джек. — Тех, кого он тренировал.
— Тут я вам не помощник. В этом бизнесе имен не называют. Слишком опасно. Вы просто не представляете, сколько так называемых моих друзей так и норовят сманить моих клиентов. — Он капризно надул губы. — Не говоря уж о другом.
— А как насчет женщин, с которыми он встречался? Среди них была одна по прозвищу Затейница. Она танцовщица… — Джек вдруг запнулся. — Секундочку… а это не вы?
— Не дай бог, — прыснул Ким. — Нет, нет и нет. В этом смысле Кид был непреклонен. Для него это была просто работа. Многие парни, не геи, кто занимается культуризмом, исполняют стриптиз, потому что это безопасно: все на тебя глазеют, но никто не трогает. Но знаете что? Я, кажется, понял, про кого вы говорите. Эта Затейница… Кид, бывало, отсюда уходил и отправлялся в другой клубешник… — Тут Ким снова глянул на Дома. — Там вашему приятелю больше понравится. Заведение называется «Кружева». Это в Ист-Сайде. Кид там частенько зависал. Подозреваю, у него были романы со многими танцовщицами, но порой он много говорил про одну девушку. Говорил, она потрясающая. Даже мне стало интересно.
— А он не рассказывал вам о ней ничего особенного? Может быть, вы что-нибудь помните, что поможет мне разыскать ее?
Ким пощелкал языком, пытаясь вспомнить.
— О господи, что же он мне про нее рассказывал? Что-то такое… дикое. Да… Она родом из какого-то совершенно возмутительного места… из Огайо! Ну точно. Вы можете себе представить — чтобы кто-то был родом из Огайо? Кстати, как ее зовут, я не знаю, но она там работает танцовщицей. В «Кружевах». И наверное, ее будет не так уж сложно найти, потому что Кид говорил, что она так хороша, что за нее можно умереть. Ой. Прошу прощения. Это я глупость сморозил.
— Как думаете, она будет сегодня работать?
— В пятницу? Все хитовые девочки работают в конце недели, милый. Она обязательно будет.
— Спасибо, — сказал Джек. — Я вам очень благодарен.
Он вытащил из кармана деньги и протянул Киму.
— Нет-нет, — отказался стриптизер. — Вы — друзья Кида. Никаких денег, пожалуйста. — Он улыбнулся. — Вы лучше старикану купите маленько кислорода.
Не дав Дому сказать ни слова, Ким встал и ретировался.
— Теперь мы можем идти? — осведомился Дом, допив вторую кружку пива.
Это было первое, что он произнес за сорок пять минут.
— Да, — ответил Джек, — теперь мы можем идти.
— Знаешь, — сказал Дом, когда они были недалеко от выхода на улицу, — должен признаться, задница у этого малого действительно ничего. И больше я про это ни словечка не скажу.
Клуб «Кружева» находился в одном квартале к северу от «Золотого седла», на Двадцать четвертой улице, но квартал этот растянулся между Парком и Бродвеем. Дом и Джек взяли такси.
У дверей стоял вышибала во фраке словно с чужого плеча и разговаривал со швейцаром, на котором фрак сидел чуть-чуть получше. Фасад клуба выглядел не так кричаще, как у «Золотого седла». Никакого неона. Выйдя из такси, Джек и Дом обратили внимание на то, что люди, входящие в клуб, одеты в костюмы с галстуками. Входная плата здесь составляла двадцать долларов с человека. Джек уплатил. Раздвинув портьеры, они оказались внутри калейдоскопа мигающих огней и обнаженной плоти. Они попали в фантастический мир, о существовании которого Джек не имел понятия.
«Кружева» оказались огромным и элегантным ночным клубом. В разных углах зала располагались четыре сцены, каждую из них окружали стулья. Стулья стояли также по обе стороны длинного помоста, тянущегося через весь зал. Через каждые десять футов с потолка к помосту спускались шесты. Кое-где к стенам были пристроены закрытые кабинки, в самом центре стояли еще несколько круглых столиков и стульев. Гремела музыка, звучали рок-хиты, немного вышедшие из моды. Закончился хит Мадонны, и зазвучала какая-то песенка «Стоунз».[48] На каждой из четырех сцен танцевали, крутились около шестов и трясли грудью разные женщины. Из одежды на них были только тоненькие трусики. Мужчины, сидевшие близко к сценам, порой вставали и совали купюры за резинку трусиков танцовщиц. В благодарность танцовщицы придвигали под самый нос своих фанатов арбузные груди или необыкновенно крепкие попки.
На большинстве столиков и в кабинках танцевали женщины. Они роняли одежды и выплясывали вокруг зачарованных посетителей. Мужчины сидели почти неподвижно, скованно, а женщины то принимались покачивать стулья, на которых застыли посетители, то медленно проводили пальцами по волосам мужчин и все ближе придвигали к ним чудесные части своих тел. Они складывали губки бантиком, они раскачивали бедрами. Порой, закончив танец, они усаживались на колени к мужчинам, обнимали за шею, прикасались грудью к пиджаку или рубашке. Но стоило кому-то из мужчин протянуть руку к этим прелестям, как рядом возникал здоровенный, облаченный во фрак вышибала.
— Господи боже, — вырвалось у Дома, — да здесь столько силикона, что хватило бы, чтобы поднять «Титаник». Ты ее тут ни за что не найдешь.
— Все-таки я попытаюсь это сделать. Спорим?
— Да можно и поспорить. Почему нет? Я уж сто лет ничем таким не занимался.
— Дом, — уточнил Джек, — ты ничем таким не занимался никогда.
— Эй, — рассердился Дом, — оставь мне хоть капельку человеческого достоинства, ладно?
Они немного походили по залу, по лабиринту сцен и столиков. Оказалось, что здесь был «частный клуб». Джек навел справки у официантки, и та сказала, что вход туда стоит сто долларов. Там подавали шампанское, и помещение было более изолированным. Имелся и еще один зальчик, и Джек с Домом вошли в него. Здесь стояли столы и столики, а сцены не было. Звучала более романтичная музыка, были разрешены медленные танцы. На танцполе Джек насчитал пять пар. Все мужчины образцово одеты, все женщины голые — за исключением тонюсеньких трусиков и туфель на высоченных шпильках.
Джек и Дом вернулись в главный зал. Джек огляделся по сторонам. Танцовщиц было не меньше пятидесяти, а может быть, даже семьдесят пять, посетителей — в четыре-пять раз больше. Большую часть публики составляли бизнесмены от сорока до пятидесяти. Довольно много было и молодых парней лет двадцати пяти. Несколько японцев. Несколько чернокожих. Не так много женщин, и все с кавалерами. Джек заметил двух дам, которые явно чувствовали себя неловко, и трех, которые были просто в полном восторге. Около одной женщины, сидевшей недалеко от того места, где задержались Джек с Домом, назойливо крутились две танцовщицы, а ее муж или любовник наблюдал за ними. И женщина была в экстазе; она не могла оторвать глаз от танцовщиц, от их извивающихся тел. Поскольку она была женщиной, ей разрешалось прикасаться к танцовщицам. Джек заметил, как она коснулась кончиком языка соска груди одной из плясуний.
