Анри Лёвенбрюк - Бритва Оккама
Напрасно Ари искал взглядом свой револьвер. Вокруг был только мусор, лужи и камни.
Потирая затылок, он смерил взглядом стоявшую неподалеку женщину. Она с улыбкой следила за ним, не выпуская из рук обрезок трубы.
Впервые ему удалось разглядеть ее лицо. Тонкие нежные черты, большие голубые глаза. По плечам рассыпались гладкие платиновые волосы. Высокая, с широкими плечами и тренированным телом.
На первый взгляд ничто не выдавало в ней кровожадную убийцу. Но Ари ей не обмануть. Что-то в ее глазах не оставляло никаких сомнений. Какой-то странный блеск. Этой женщине нравилось убивать.
— Что вы за человек, Ари! Вечно врываетесь не вовремя.
Она говорила мелодичным голосом, поигрывая тяжелой трубой.
— Сказать по правде, я вами восхищаюсь. Конечно, хорошо бы столкнуться с вами, когда я завершу свое дело. Но похоже, отступать больше нельзя.
Ари промолчал. Ему нечем было защищаться. Пытаясь сохранить дистанцию, он отпрянул в сторону в поисках какой-нибудь железяки.
Она не пыталась ему помешать, словно догадавшись, что он ищет, и готовая драться на равных.
— Если бы вы только знали, как мы похожи, Ари, вы бы, наверное, поняли, как важен предстоящий поединок. Помните: мы сражаемся не ради себя, а ради других.
Не найдя поблизости ничего, что могло бы сойти за оружие, Ари отступил и с силой дернул за самую маленькую из опор. Он без труда вырвал из пола железный стержень. Рядом посыпались камни и поднялось облако пыли.
Ари крепко схватил свое импровизированное оружие. Оно оказалось тяжелым и неудобным, но это лучше, чем драться голыми руками.
— В прошлый раз я вам уже это говорила, Ари. Вы ангел света, а я — ангел тьмы. Мы с вами — Инь и Ян.
Ари двинулся к ней, не обращая внимания на ее разглагольствования.
— Ваша жизнь известна мне лучше, чем вы можете себе представить. Мы с вами ровесники, и наши судьбы переплетаются. Так было предначертано, Ари. Все предопределено. Случая не существует. Вот, например, вы потеряли мать подростком, я же потеряла отца примерно в том же возрасте. Вы — мать, я — отца. Мужское и женское, понимаете?
Ари попытался подойти к ней поближе, но был вынужден остановиться — у него кружилась голова.
— Вчера моя мать скончалась, Ари. А как поживает ваш отец?
Маккензи промолчал. Он не желал вступать в эту игру. Ему нужно собраться с силами и сосредоточиться. В одном эта женщина права: пришло время положить конец их противостоянию.
— Ваше имя по-армянски означает «доблестный», не так ли? — продолжала она. — Думаю, вы такой и есть, Ари. Доблестный. А мое имя, Ламия, греческого происхождения и означает «ненасытная». Правда, забавно? Неужели вы все еще считаете, что мы сошлись здесь случайно?
— Нет, Ламия. Я здесь не случайно, — произнес он наконец, шагнув навстречу.
Высокая блондинка подняла над плечом трубу и выступила вперед, принимая вызов.
Когда они оказались в пределах досягаемости друг от друга, Ари первым нанес удар. С удивительной ловкостью Ламия отразила выпад, отклонив вниз его тяжелый прут.
— Вы меня недооцениваете, Ари. Или вы считаете, что женщина не способна сражаться?
Ловким и точным движением она снова занесла свое оружие над Ари, он отпрыгнул в сторону, едва уклонившись от удара, и тут же сам ринулся в атаку. Ему не удалось размахнуться, чтобы нанести достаточно сильный удар, и все же он попал ей прямо в бедро. Захваченная врасплох, она с гримасой боли отступила назад, потом выпрямилась и опять подняла обрезок трубы. Улыбка исчезла с ее лица.
Они кружили, как борцы на арене цирка, глядя друг другу в глаза. Затем Ари снова нанес удар. Он с трудом управлялся с тяжелым стержнем, и ей удалось уклониться. Теперь уже она напала на него, вынудив отступить на шаг. Ламия воспользовалась этим, чтобы ударить снова, два, три раза подряд. Удары становились все сильнее и не позволяли Ари перейти в наступление. Он лишь оборонялся и отступал все дальше.
Ламия снова улыбалась, давая ему передышку.
— Вы меня восхищаете, Ари. Сами не знаете, за что бьетесь. Вы этого даже не замечаете, но именно поэтому вы обречены на поражение. Ваша битва лишена смысла. Когда понимаешь, за что сражаешься, становишься сильнее.
Она шагнула вперед и размахнулась, целя ему в голову. Маккензи пригнулся и ударил ее по ногам. Прут угодил Ламии в правое колено. Раздался громкий хруст. Вопя от боли, она рухнула на пол.
Не медля ни секунды, Ари кинулся на нее, держа прут двумя руками. Он собирался передавить ей шею, но тут Ламия швырнула ему в лицо пригоршню земли. Ослепленный, Ари потерял равновесие и тоже оказался на полу.
Он протер глаза, но не успел встать. Поднявшись на ноги у него за спиной, Ламия с силой опустила трубу ему на позвоночник.
С рычанием Ари снова упал. Перекатившись на бок, он отразил очередную атаку и кое-как отступил, вновь оказавшись вне досягаемости.
Ламия с выбитым коленом топталась на месте. Ярость придала Ари сил. Он поднялся и снова накинулся на нее. На этот раз он замахнулся еще сильнее, метя ей в лицо. Ламия увернулась, оружие Ари со всей силы врезалось в другую опору и с оглушительным шумом вывернуло ее. С потолка посыпались камни.
Ари заметил, что его противница, припадая на поврежденную ногу, отходит в сторону. Он крепче перехватил прут и ринулся на нее. Конец стержня ударил ее в грудь. Ламию отбросило назад. Ари выпустил из рук оружие и, не давая опомниться, вцепился ей в горло. Коленями прижимая Ламию к земле, он принялся ее душить. Лицо Ламии побагровело, глаза выкатились из орбит. В ярости Ари все сильнее сжимал ее горло. Она рвалась, выгибалась, но он навалился на нее всем телом. Внезапно она вытянула руку, нашарила камень и ударила Ари прямо в висок.
Оглушенный, Маккензи откатился в сторону. Лежа на полу ничком, он не потерял сознание, но сил, чтобы подняться или просто повернуться, не было. Будто огромная тяжесть придавила его к земле.
Задыхаясь и держась руками за горло, Ламия кое-как подобрала прут. Ари услышал, как его конец волочится по земле. Она вплотную приблизилась к нему.
Если он сейчас же что-нибудь не предпримет, ему конец. Она размозжит ему голову.
У Ари бешено заколотилось сердце, мышцы напряглись. Выжить. Он не вправе ей уступить. Подняться. Он должен биться. Сражаться из последних сил. Ради Лолы.
Ламия ошибалась: ему было за что сражаться. Он должен победить ради Лолы, чтобы вновь увидеть ее, сжать в своих объятиях. Без нее его жизнь утратит всякий смысл.
Ари стиснул зубы, собрался с духом и оттолкнулся руками, пытаясь повернуться. Казалось, у него ничего не выйдет. С невероятным трудом ему удалось перекатиться на бок, оказавшись лицом к лицу с Ламией.
Все произошло в один миг. Он видел, как на него опускается железный стержень, тяжелый и прямой, словно гильотина. Видел одержимый взгляд Ламии. Ее окровавленное лицо. Падающую каплю. Он едва успел наклонить голову. Прут задел его по лицу и опустился на ключицу. Ари пронзила мгновенная и невыносимая боль.
Стоявшая над ним Ламия снова подняла прут. На этот раз она держала его вертикально, как гарпун, и ударила им что было сил. Резкая боль привела Ари в чувство, он отклонился, не дав ей его добить. Одновременно он подсек Ламию ногами и опрокинул ее навзничь. Подобрал с полу камень и, вопя от боли и ненависти, подполз к ней.
Ламия попыталась встать, но Ари удержал ее за рукав. Правое плечо не действовало, и Ари, дотянувшись до нее, левой рукой занес над ней камень. Однако женщина перехватила его руку. Приподнявшись, Ари ударил ее головой в переносицу и услышал, как хрустнул хрящ. Кровь залила распухшее лицо Ламии. С пронзительным воплем она вцепилась в Ари. Он отпрянул и высвободился. Поднявшись на четвереньки, он с размаху опустил камень ей на голову.
Удар оказался сокрушительным. Ари вложил в него всю свою силу и ярость. Словно это был последний удар последней битвы. Череп треснул как яичная скорлупа, кровь прыснула во все стороны. Но Ари, захваченный неутолимой жаждой мести, поднял камень и с остервенением ударил снова. Уже проломленный череп Ламии будто взорвался, забрызгав его липкой жидкостью.
Тело убийцы в последний раз содрогнулось и обмякло.
Измученный Ари выпустил камень, повалился на бок и перевернулся на спину, раскинув руки в стороны.
И застыл, мертвенно-бледный, рядом с обезображенным трупом Ламии, уставившись в потолок и судорожно стиснув руку, словно он все еще сжимал оружие.
Вдруг на него напал нервный смех, перемежаемый рыданиями, затем к горлу подкатила тошнота. В душе царил хаос. Он испытывал изнеможение, боль и облегчение, смешанное с горечью: возмездие свершилось, но этим не вернешь к жизни потерянного друга — Поля Казо.
А главное, его постигло ужасное разочарование: конечно, он одолел эту безумную убийцу, но Лолу так и не нашел. И каким бы тяжелым ни был этот бой, он еще не последний.
