Франк Тилье - Переломы
И это уже много значит. И этого ей достаточно…
Эпилог
Сидя в одиночестве с бокалом мартини, Жюли вставляет в свой ноутбук флешку и, уже в который раз, открывает документ, составленный доктором Грэхемом. На улице темно и холодно. Снежные хлопья бьются о стекло. Каждый раз при мысли о психиатре Жюли пробирает дрожь. Несмотря на все, что он натворил, на все ужасы, приведшие к его смерти, она по-прежнему уверена в одном: Люк Грэхем был хорошим психиатром. И если сегодня Алиса почти здорова, то только благодаря ему и его обобщающему анализу…
Доктор Люк Грэхем.
Предварительный обобщающий анализ.
Больная Алиса Дехане.
Комедия дель арте. Ее персонажи, хорошо известные нам Пьеро, Арлекин, Полишинель, Капитан. Пестрая галерея характеров, поведения, реакций друг на друга, создающая живой и сложный театр. Недавно мне снова довелось побывать в нем, причем по меньшей мере неожиданным образом.
Следует помнить о том, что наши познания о диссоциативном расстройстве личности весьма ограниченны. Однако в свете работ, которые я смог проанализировать, а также на основании поразительного опыта общения с моей больной я совершенно убежден в том, что в случае Алисы Дехане следует говорить не о множестве состояний, а о множестве населяющих ее персонажей.
Таким образом, в этом отчете я позволю себе выйти за строгие рамки, определенные 4-й редакцией рекомендаций по описанию психических заболеваний, и сосредоточусь на описании психического расстройства, которое к настоящему времени очень плохо изучено.
Прежде всего, кто такая Алиса Дехане? Молодая женщина, которой к моменту начала терапии исполнилось 24 года. Впервые она пришла ко мне с жалобами на нарушения памяти, на «провалы». Она страдает страхами, доходящими до уровня фобий, и повторяющимися кошмарами. Она боится велосипедов, шума воды, бьющей по эмали или по любой другой металлической поверхности, высоты, крови, теней, а также чудовища по имени Берди.
Первые диссоциативные нарушения, которые я смог наблюдать, привели лишь к усложнению и без того трудной работы, потому что, как только я затрагивал чувствительные точки или задавал ей достаточно конкретные вопросы о ее детстве, Алиса — я говорю об Алисе, но на самом деле речь шла об одном из ее нескольких «я» — резко вставала и выходила из моего кабинета. Кроме того, она часто пропускала сеансы. Она приходила через неделю, потом снова исчезала, потом возвращалась через месяц. Одним из условий успешной психотерапии является регулярное посещение сеансов, но нам этого никак не удавалось добиться. И поскольку я не знал точно, чем именно она больна, я отказывался назначать ей какое-то лечение.
[…] Алиса согласилась показать мне свои детские рисунки, но упорно отказывалась раскрыть рот. К счастью, о жизни Алисы мне рассказала не она сама, поскольку она и не могла этого сделать, а населявшие ее персонажи.
Потребовался случай в виде очень короткой, но сильной грозы в октябре 2006 года, чтобы я своими глазами увидел одно из ее превращений.
Жюли перелистывает страницы, которые уже знает почти наизусть. Люк Грэхем рассказывает о своей первой встрече с Николя. Этот напуганный персонаж появился под стук дождя… Маленький мальчик, боящийся наказания… Возвращение Алисы после грозы, полное отсутствие воспоминаний о произошедшем… Жюли закрывает глаза, в ее голове по-прежнему звучит серьезный голос Люка.
[…] Позже я узнал из уст все того же Николя, что отец в порядке наказания ставил его одетым под душ и предлагал на выбор очень горячую или ледяную воду. В психологии это называют двойным посланием или двойной связью — речь идет о сложной дилемме, когда, независимо от того, что именно будет выбрано, этот выбор будет неправильным. Этот прием только усиливал степень диссоциации и расстройства личности Алисы. Клод Дехане отлично владел техникой двойного послания, а также и другими методиками манипуляции, в частности системами страха-облегчения или угрозы-вознаграждения. Все эти последовательные психические потрясения (наказания, несчастные случаи, прекращение обучения…) и сломали психику Алисы.
Разумеется, я не мог говорить с Алисой о своей первой встрече с Николя. Вынужденное столкновение с тем, что ее мозг заботливо перенес в отдельную зону сознания, непременно разрушило бы установившееся между нами хрупкое доверие и только усилило бы ее сопротивление.
Люк рассказывает о своих сомнениях и тревогах. О затруднениях с определением болезни: фобический невроз? Психоз? Истерия? Или… диссоциативное расстройство личности? Все сомнения исчезают после того, как через три дня после появления Николя в его кабинет явилась Доротея.
[…] Доротея представилась как сестра-близнец Алисы. Она заявила, что терапия причиняет ее сестре вред и вызывает у нее сильный стресс. Она не хотела, чтобы я продолжал заниматься Алисой. Я был в шоке. Как человек может до такой степени изменить свое поведение, стиль, манеры? Как она могла обходиться без очков? Я провел опыт: попросил Алису снять очки и сделал несколько тестов. Она действительно страдала дальнозоркостью. Я попробовал надеть ее очки. Человек с нормальным зрением не мог бы выдержать в них дольше пяти минут.
На следующей неделе я отвел Алису к офтальмологу, мне требовалось научное подтверждение ее дальнозоркости. Ведь если дальнозоркость существовала в действительности, чем можно было объяснить, что Доротея ходила без очков?
В кабинете офтальмолога терапия приняла совершенно другой аспект, и я понял, что имею дело со случаем, с которым сталкивались очень немногие психиатры.
С чисто соматической точки зрения офтальмологический осмотр не выявил никакой особой патологии. У Алисы должно было быть отличное зрение. Однако ее реакция на рефрактор (чисто субъективная) и на тесты Монуайе и Парино (также субъективная) явно свидетельствовала о наличии сильной дальнозоркости и о необходимости ношения корригирующих линз. С объективной и научной точек зрения больная не была дальнозоркой, но по субъективным показателям — была. Личности Алисы и Николя страдали истерической дальнозоркостью аналогично тому, как у некоторых больных может развиться истерическая слепота, глухота или другие физические недостатки. Так, у Евы Блек, одной из личностей знаменитой Кристины Костнер-Сайзмор, отмечалось преходящее микрокосоглазие, не наблюдавшееся ни у одной из прочих ее личностей.
У Доротеи не было ни истерической дальнозоркости, ни других характерных черт Алисы, например неуверенности или тревожности. Интересное наблюдение, показывающее, что диссоциация представляет собой механизм невероятной силы, способный разделить психику на зоны, полностью отделенные друг от друга.
[…] Углубившись в литературу, я наткнулся на описание случая, который, вероятно, наиболее сопоставим со случаем моей пациентки. Речь идет о хорошо известной Анне О., она же Берта Паппенгейм, одна из личностей которой говорила только по-английски и страдала параличом правой руки, тогда как другая ее личность не имела никаких физических отклонений и говорила по-немецки (то есть на родном языке), по-французски и по-итальянски.
Ангорская кошка, которую Жюли подобрала на прошлой неделе, трется о ее ноги. Она задумчиво и нежно гладит животное. В своем анализе Люк пока еще только задает вопросы. Знакомы ли Доротея и Николя? Взрослеет ли Доротея в том же темпе, что и ее сестра? Появляется ли она по собственному желанию? Как и почему появились на свет эти персонажи? И главное, сколько разных «я» прячется внутри Алисы? Два, три, четыре? Десять?
[…] Меня радовало и ободряло, что ни одно из воспоминаний Алисы не было утрачено. Эти воспоминания просто разошлись по разным участкам ее мозга, и каждое соответствовало одной из личностей. Таким образом, чтобы найти эти воспоминания и добраться до истоков травм, испытанных Алисой, мне следовало опросить других персонажей. Добиться, чтобы они появились, завоевать их доверие и заставить их говорить.
Постепенно мне удалось прийти к соглашению с Доротеей. Если она не хотела, чтобы я говорил с сестрой о ее «воскрешении», она должна была помогать мне и отвечать на мои вопросы. Она согласилась сотрудничать при условии, что я никогда, никогда не расскажу об этом ни Алисе, ни ее отцу.
Прежде чем погрузиться в прошлое Алисы, Доротеи и Николя, я должен представить один из известных на данной стадии персонажей: Мирабель.
Жюли вздыхает. Мирабель… Она появилась через пять месяцев после начала терапии во время затянувшегося до вечера сеанса. Социальная работница прекрасно представляет себе реакцию Грэхема: удивление и восторг открытия.
[…] Она стояла, держа перед собой сумочку, и все время откидывала голову назад, словно хотела отбросить длинные волосы. Я достаточно хорошо изучил мимику Доротеи и Николя и понимал, что имею дело не с ними. Я был совершенно растерян: неужели передо мной предстал новый персонаж?
