Тесс Герритсен - Тот, кто умрет поседним
С белым от боли и ярости лицом, Джастин повернулась к Клэр, девчонке, которая осмелилась сопротивляться. Девчонке, которая дважды обманула смерть лишь для того, чтобы встретиться с ней здесь и сейчас. Клэр наблюдала за глушителем, придвигающимся к ее голове. За тем, как выпрямились руки Джастин, когда она направила на нее пистолет для выстрела. Это было последним, что увидела Клэр перед тем, как закрыла глаза.
Взрыв отбросил ее назад к столу. На этот раз не просто выстрел, а раскат грома, от которого у нее заложило уши. Она ждала боль. Чего-то болезненного, но все, что она заметила — собственное прерывистое дыхание.
И голос Тедди, в отчаянии кричащий:
— Помогите ему! Прошу, помогите папе!
Она открыла глаза и увидела детектива Риццоли, наклонившуюся над Николасом Клоком. Увидела Джастин, которая лежала на спине с раскрытыми глазами, а вокруг ее головы растекалась лужица крови.
— Фрост! — орала Риццоли. — Тащи Мауру сюда! У нас здесь раненый мужчина.
— Папочка, — умолял Тедди, сжимая руку Клока и не обращая внимания на собственную боль и на кровь, которая по-прежнему капала из его простреленного уха. — Ты не можешь умереть. Пожалуйста, не умирай.
Кровь Джастин продолжала растекаться, двигаясь в сторону Клэр, словно амеба, угрожающая поглотить ее. Содрогнувшись, Клэр вскочила на ноги и, спотыкаясь, отошла в угол, подальше от всех этих тел. Подальше от мертвецов.
Шаги промчались по лестнице, и в комнату ввалилась доктор Айлз.
— Это отец Тедди, — спокойно пояснила Риццоли.
Доктор Айлз упала на колени и прижала пальцы к шее мужчины. Распахнула рубашку, под которой обнаружился кевларовый жилет. Но пуля вошла в плоть чуть выше жилета, и Клэр увидела реку крови, струей вытекающую из раны и образующую озеро под коленями доктора Айлз.
— Вы можете его спасти… — закричал Тедди. — Прошу. Прошу.
Он все еще, всхлипывая, повторял это слово, пока последний проблеск сознания не покинул глаза его отца.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Николас Клок не приходил в сознание.
Сосудистые хирурги из Медицинского Центра Восточного Мэна заштопали его разорванную подключичную вену, откачали гемоторакс[160] из легкого и сочли операцию успешной, однако Клок не пришел в сознание после анестезии. Он дышал самостоятельно, жизненно важные показатели оставались стабильными, но чем дольше он находился в коме, тем больше пессимизма в голосах врачей слышала Джейн. Острая кровопотеря, сопровождаемая гипоперфузией головного мозга[161]. Необратимые неврологические симптомы[162]. Они больше не говорили о выздоровлении, вместо этого обсуждая долгосрочный уход и перевод в лечебницу, катетеры Фолея[163], питательные трубки и другую продукцию, которую Джейн видела в поддельном каталоге компании «Обслуживание больниц «Лейдекер».
Даже пребывая в коме, Николас Клок все же нашел способ рассказать миру правду.
Спустя семь дней после перестрелки всплыло видео. «Аль-Джазира» первой показала его, запустив в прямой эфир, после чего скрыть все уже было невозможно. На протяжении следующих сорока восьми часов Николас Клок не сходил с экранов компьютеров и телевизоров по всему миру, спокойно и методично излагая события, произошедшие в Италии шестнадцать лет назад. Он описывал наблюдение и последующий захват террориста-финансиста, чьим кодовым именем было Икар, и его чрезвычайную передачу. Он обнародовал подробности о заточении Икара и усиленных методах допроса, которые к нему применялись. И он рассказывал о побеге Икара из секретной тюрьмы строгого режима, расположенной в Северной Африке. Побеге, организованном продажным агентом ЦРУ по имени Джастин МакКлаллен. Все перечисленное не особо удивило или впечатлило мир, который давно уже стал циничным.
Но страна не оставила незамеченным убийство американских семей на американской земле.
В конференц-зале Департамента Полиции Бостона сидели шесть детективов, расследовавших убийство семьи Акерман, и смотрели трансляцию вечернего выпуска новостей «СиЭнЭн». Телекомпания долго и подробно объясняла, что же на самом деле произошло с Акерманами. Семья не погибла от рук колумбийского иммигранта Андреса Сапаты, их казнили по той же причине, что и две других приемных семьи: чтобы заставить Николаса Клока поверить в то, что его сын Тедди в опасности. Чтобы заставить Клока выйти из укрытия.
Пока Джастин верила в то, что я мертв, Тедди был в безопасности. У нее не было причины нападать на него. Если бы я забрал его, и мы бы сбежали, Джастин никогда не перестала бы на нас охотиться. Нам всегда пришлось бы оглядываться. Тедди знает, что я жив. Он понимает, почему я решил остаться невидимкой. Это ради него, все только ради него.
Но теперь все изменилось. Джастин, должно быть, перехватила одно из наших сообщений и узнала, что я жив. У меня не так много времени. Возможно, это мой единственный шанс поделиться доказательствами, которые я собирал последние два года. Доказательствами того, что Джастин Элизабет МакКлеллен способствовала побегу террориста, известного как Икар. Того, что она практически наверняка убила Икара после того, как вытянула из него номера счетов и пароли. Что она или ее продажные агенты несут ответственность за убийства Уордов, Яблонски и моей семьи. Все из-за того, что мы стали задавать вопросы о ее внезапном богатстве. Мы начали расследование, и ей пришлось нас остановить. Наши семьи оказались всего лишь невинными свидетелями.
Трое выживших детей — Клэр, Уилл и Тедди, — сейчас только пешки в охоте. Джастин собрала этих детей вместе, как приманку, чтобы выманить меня. Она задействовала все свои ресурсы: как официальные, так и не официальные, а также заставила поверить ЦРУ в то, что Икар жив. Что ее целью был он.
Но тот, кто ей нужен — я.
Если кто-то смотрит это видео, значит, у Джастин все получилось. Значит, я говорю с вами из могилы. Но истина не должна умереть вместе со мной. И я, Николас Клок, клянусь, что все, сказанное мной, на самом деле правда…
Джейн взглянула на остальных детективов, сидящих за столом. Кроу был немногословен и хмур, и неудивительно: его публичный триумф как ведущего следователя по делу Акерманов только что был разбит вдребезги, и каждый репортер криминальной хроники в Бостоне об этом знал. Поспешное заявление о виновности Андреса Сапаты навсегда наложило негативный отпечаток на его карьеру. Кроу заметил, что Джейн смотрит на него, и наградил ее испепеляющим взглядом.
Джейн следовало бы торжествовать победу, инстинкты ее не подвели, но даже выражение лица Кроу не вызвало у нее улыбки. Николас Клок сейчас лежал в коме, и, возможно, это навсегда, а Тедди вновь стал сиротой. Она подумала о том, сколько человек погибло: Клоки, Яблонски, Уорды. Акерманы, Темплы и Бакли. Мертвы, все убиты, потому что одна женщина не смогла устоять перед соблазном получить несметное богатство.
Трансляция завершилась. Пока другие детективы покидали комнату, Джейн продолжала сидеть на стуле, размышляя о правосудии. О том, что мертвым от этого никакого прока. Для них оно всегда торжествует слишком поздно.
— Отлично сработано, Риццоли, — произнес лейтенант Маркетт.
Она подняла глаза и увидела, что он стоит в дверном проеме.
— Спасибо.
— Тогда почему ты выглядишь так, словно у тебя только что умер лучший друг?
— Просто не чувствую удовлетворения, понимаете?
— Ты — та, кто поймала Джастин МакКлеллен. Разве может быть большее удовлетворение, чем это?
— Может, если бы я умела возвращать из мертвых.
— Это не в нашей компетенции. Мы всего лишь команда зачистки. — Он нахмурился, услышав звонок своего мобильника. — Похоже, пресса окончательно спятила. Все дело в том, что эта история чертовски сентиментальна.
— Продажный агент? Мертвые американцы? — Она фыркнула. — Еще бы.
— Федералы получили от нас шлепок по морде. Поэтому пока что без комментариев, ладно? — Он наклонил голову. — А теперь вали отсюда. Отправляйся домой и выпей пивка. Ты это заслужила.
Это было самой приятной вещью, которую ей когда-либо говорил Маркетт. Пиво звучало неплохо. И она его заслужила. Она собрала свои бумаги, сложила их на стол и вышла из здания.
Но домой она не поехала.
Вместо этого она направилась в Бруклин, к дому кое-кого, кто так же впал в депрессию после этой трансляции. Кого-то, кому не с кем было поделиться. Когда Джейн подъехала к дому, то с облегчением заметила, что фургоны телевизионщиков еще не прибыли, но пресса, несомненно, скоро объявится. Каждый бостонский репортер знал, где жила доктор Маура Айлз.
Внутри горел свет, и Джейн расслышала звуки классической музыки, жалобные напевы скрипки. Ей пришлось дважды нажать на звонок, прежде чем дверь, наконец, открылась.
