Тесс Герритсен - Хирург
Взгляд господина Хоббза метнулся в сторону подростка, который изучал полку с конфетами.
– Эй, ты собираешься платить за «сникерс»?
– Мм... да.
– Тогда, может, вытащишь его из кармана, а?
Мальчишка положил батончик обратно на полку и выбежал из магазина.
– За этим парнем глаз да глаз, – фыркнул Дин Хоббз.
– Вы его знаете? – спросила Риццоли.
– Знаю его родителей.
– А остальных посетителей? Вы, наверное, знаете большинство из них?
– А вы вообще-то видели наш город?
– Мельком.
– Вот именно мельком можно разглядеть всю Литию. Тысяча двести жителей. И смотреть-то нечего.
Риццоли достала фотографию Уоррена Хойта. Это был лучший вариант, который им удалось раздобыть, фотография двухлетней давности с его водительского удостоверения. Он смотрел прямо в объектив – узколицый молодой мужчина с аккуратной стрижкой и странной улыбкой. Хотя Дин Хоббз наверняка уже видел эту фотографию, она все-таки еще раз показала ее.
– Его зовут Уоррен Хойт.
– Да, я видел это фото, – сказал Хоббз. – Полицейский из штата показывал.
– Вы его узнаете?
– Сегодня утром не узнал. И сейчас не узнаю.
– Вы уверены?
– Разве я говорю недостаточно убедительно?
Тут он был прав. Говорил он тоном человека, не привыкшего менять собственное мнение.
Колокольчик возвестил о приходе нового посетителя, и в магазин зашли две девочки-подростка, блондиночки, с длинными голыми ногами и в коротких шортах. Дин Хоббз сразу же переключил свое внимание на них, пока они, хихикая, удалялись в дальний конец прилавков.
– Как они подросли, – пробормотал он удивленно.
– Господин Хоббз.
– Да?
– Если вы увидите этого человека, я прошу вас сразу же позвонить мне. – Риццоли протянула ему свою визитную карточку. – Мне можно звонить в любое время суток. На пейджер или на сотовый.
– Да, да.
Девочки, уже с пакетом картофельных чипсов и упаковкой из шести банок диетической пепси, подошли к кассе. Они стояли во всем своем подростковом великолепии – без лифчиков, соски отчетливо проступали сквозь тонкие маечки. Дин Хоббз пускал слюни, и Риццоли решила, что он уже забыл о ее существовании.
«Вот моя участь. Появляются смазливые девицы, и я становлюсь невидимкой».
Она вышла из магазина и вернулась к машине. На солнце салон нагрелся, так что ей пришлось постоять рядом, открыв дверцу. На главной улице Литии было безлюдно. Она увидела газозаправочную станцию, хозяйственный магазин, кафе, но не заметила ни одного жителя. Жара загнала людей в дома, и на улице стоял гул от работающих кондиционеров. Даже в малоэтажной Америке уже никто не сидел на открытом крыльце. Чудо кондиционирования превратило его в нерентабельную пристройку.
Она услышала, как хлопнула дверь магазина, и две девчушки лениво выползли на солнце. Пожалуй, они были единственными живыми существами в этом городке. Когда они шли по улице, Риццоли заметила, что в окне одного из домов шелохнулась штора. В маленьких городах люди многое замечают. И уж точно не пропускают хорошеньких девушек.
Интересно, заметят ли они, если кто-то из них пропадет?
Риццоли захлопнула дверцу машины и вернулась в магазин.
Господин Хоббз копался в овощном ряду, ловко закапывая кочаны свежего салата и выставляя в первый ряд заветренный товар.
– Господин Хоббз!
Он обернулся.
– Это опять вы?
– Еще один вопрос.
– Не уверен, что у меня найдется ответ.
– В этом городе проживают женщины-азиатки?
Этого вопроса он никак не ожидал и потому смотрел на нее озадаченно.
– Что?
– Ну, японки или китаянки. А может, индейского происхождения.
– У нас есть пара чернокожих семей, – предложил он, как будто они могли сойти вместо азиатов.
– Возможно, такая женщина пропала. У нее длинные черные волосы, очень прямые, до плеч.
– Вы говорите, она азиатка?
– Или из индейцев.
Он рассмеялся.
– Ну, эта, я думаю, вам не подойдет.
Риццоли встрепенулась. Хоббз отвернулся к овощной полке и принялся выкладывать старые цуккини поверх свежих.
– Кто она, господин Хоббз?
– Не азиатка, это уж точно. И не из индейцев.
– Вы ее знаете?
– Видел здесь пару раз. Она арендует на лето старую ферму «Стерли». Высокая такая. Но не то чтобы хорошенькая.
Да, иначе бы он отметил это.
– Когда вы видели ее в последний раз?
Он обернулся и крикнул:
– Эй, Маргарет!
Открылась задняя дверь, и вышла госпожа Хоббз.
– Чего тебе?
– Ты не возила продукты на ферму «Стерди» на прошлой неделе?
– Возила.
– Та девчонка была на месте?
– Да, она заплатила мне.
– Вы ее видели после этого, госпожа Хоббз? – спросила Риццоли.
– Нет. Зачем мне она?
– А где находится эта ферма?
– Там, на Уэст-Форк. Последний дом у дороги.
Риццоли посмотрела на сигнал пейджера.
– Можно воспользоваться вашим телефоном? – спросила она. – У моего сотового села батарейка.
– Надеюсь, это не междугородный звонок?
– В Бостон.
Хозяин фыркнул и отвернулся к своим овощам.
– Платный телефон на улице.
Выругавшись про себя, Риццоли вновь вышла на раскаленную улицу, отыскала таксофон и опустила монеты в прорезь.
– Детектив Фрост.
– Ты мне звонил на пейджер.
– Риццоли? Что ты делаешь в западном Массачусетсе?
Она с досадой подумала о том, что ее местонахождение стало известно по определителю номера.
– Решила прокатиться, – язвительно ответила она.
– Ты все-таки занимаешься этим делом?
– Просто выясняю кое-какие моменты. Ничего серьезного.
– Черт, если... – Фрост вдруг понизил голос. – Если Маркетт узнает...
– Но ты ведь ему не скажешь?
– Нет, конечно. Но ты все равно возвращайся. Он тебя разыскивает и страшно зол.
– Мне еще нужно проверить здесь один адрес.
– Послушай, Риццоли. Оставь ты это, или рискуешь вообще вылететь из управления.
– Разве ты не видишь сам? Я и так почти вылетела. Меня уже задолбали! – Еле сдерживая слезы, она повернулась навстречу горячему ветру, гонявшему пыль по пустынной улице. – Он – это все, что у меня есть. Хирург. Мне остается только поймать его.
– Из полиции штата там уже были. Вернулись с пустыми руками.
– Я знаю.
– Тогда что ты там делаешь?
– Задаю вопросы, которые не задали они. – Она повесила трубку, вернулась в машину и отправилась на поиски черноволосой женщины.
Глава 26
Ферма «Стерли» оказалась единственным строением в конце длинной грязной дороги. Это был старый дом с белой облупившейся краской и крыльцом, посреди которого были навалены дрова.
Риццоли какое-то время сидела в машине, чувствуя себя полностью разбитой. Она была деморализована столь плачевным окончанием своей карьеры: одна на грязной дороге, в размышлениях о бесполезности своих усилий. Ей не хотелось подниматься по этим ступенькам, стучаться в эту дверь. Беседовать с ошалевшей женщиной, у которой случайно оказались черные волосы. Она вспомнила Эда Гейгера, еще одного бостонского полицейского, который однажды вот так же остановился на грязной дороге и решил в свои сорок девять лет, что наступил конец его жизненного пути. Риццоли была первым детективом, прибывшим на место происшествия. Когда другие полицейские толпились возле машины с залитым кровью лобовым стеклом, качали головами и сокрушались о бедном Эде, Риццоли не испытывала ни малейшего участия к полицейскому, решившемуся прострелить себе башку.
«А ведь это так легко», – подумала она, вдруг вспомнив о своем оружии. Это был не служебный пистолет, а ее личный, который она прихватила из дома. Оружие может быть и лучшим другом, и злейшим врагом. Иногда и тем, и другим одновременно.
Но она не была Эдом Гейгером и не собиралась так просто сдаваться. Заглушив двигатель, она нехотя вышла из машины, чтобы продолжить работу.
Риццоли была городской жительницей, и тишина здешних мест казалась ей странной. Она поднялась на крыльцо, и каждый скрип половиц воспринимался ею как чудо. Мухи кружились у нее над головой. Она постучала в дверь, подождала. Дернула ручку двери и обнаружила, что она заперта. Она постучала еще раз, потом крикнула, причем голос ее прозвучал на удивление громко.
– Есть тут кто-нибудь?
Теперь на нее обрушились москиты. Она хлопнула себя по щеке и увидела на ладони кровь. К черту эту сельскую жизнь; по крайней мере в городе кровопийцы были о двух ногах, и ты мог видеть их приближение.
Она снова громко постучала в дверь, прихлопнула еще несколько москитов и тяжело вздохнула. Похоже, дома никого не было.
Риццоли обошла дом сзади, выискивая следы насильственного вторжения, но все окна были закрыты, решетки на месте. Окна располагались достаточно высоко над землей, и залезть в них без лестницы было невозможно. Дом стоял на высоком каменном фундаменте.
Она отошла от дома и оглядела задний двор. Здесь находился старый амбар и пруд, поросший травой. Одинокая дикая утка лениво рассекала стоячую воду – наверное, отбилась от стаи. В саду тоже не просматривались признаки человеческих усилий – трава была по пояс, а москитов тучи.
