Тара Янцзен - Безумно холодный
— Джордж? — спросила она, когда трубку подняли.
— Да?
— Это Катя. Моего жениха арестовали и отвезли в центр Денвера. Его зовут Кристиан Хокинс. Офицер, взявший его под арест, — лейтенант Лоретта Брэдли. И мне бы хотелось, чтобы он вышел еще вчера. Чего бы это ни стоило.
— Считай, уже сделано. Что-нибудь еще?
— Нет. И спасибо, Джордж.
— Поблагодаришь меня, когда увидишь счет.
Кэт захлопнула телефон как раз в тот момент, когда битва титанов стихла. Ее мать победила. Естественно.
Но Кэт тоже только что одержала победу. Она пошла против всех, даже против своей матери — мало кому удавалось выйти из схватки с адвокатом победителем. Джордж был беспощаден и, плюс ко всему, тесно связан с Белым домом. Он будет на месте еще до того, как они с матерью доберутся до особняка Трейноров.
Оставив позади перепуганного Алекса и недовольную Скитер, они отбыли. Она чувствовала себя овечкой, идущей на закланье — собственно, это и соответствовало ее целям. И как овечка, несмотря на кипение внутри и волнений по поводу того, что ее мать может сделать с Кристианом, она шла туда молча.
Она ожидала, что поездка к Трейнорам будет напряженной, и мать не разочаровала ее.
— Всплыла кое-какая… тревожная… информация, — начала Мэрилин, как только они уселись на заднее сиденье лимузина. — Очень тревожная. Она может разрушить всю кампанию. Линда? — Она протянула руку, и ее помощница вытащила из портфеля желтый конверт.
В таких конвертах приходили тысячи различных вещей. Даже нет, миллионы, но крохотное смутное подозрение подсказывало Кате, что может быть именно в этом конверте. Конечно, она не могла в это поверить. Это было бы слишком ужасно для того, чтобы просто обдумывать, не говоря уж о том, чтобы это на самом деле пережить. Нет, действительность, в которой ее мать получала копии тех фотографий с ней и Кристианом, что подкинули в ее квартиру, была просто неприемлема.
Дрожащими руками Мэрилин открыла конверт, и Катя подумала: «О, ради Бога, ты серьезно? Мы на самом деле должна рассматривать их в присутствии Линды и четырех амбалов?»
Ответ стал очевиден, когда Мэрилин вытащила фотографии из конверта и бросила на колени Кате.
— Ты… ты хоть понимаешь, как это может повлиять на мое переизбрание, если выйдет наружу? Мы едва пережили твой последний скандал, как ты впутываешь нас в новый, в очередную грязную историю. Ну, право же, Катя.
Катя просмотрела фотографии, медленно, одну за другой. Она уже не могла даже испытывать потрясения при виде них. С прошлой ночи они стали выглядеть немного приличнее. Куда приличнее.
— Нет, я не знаю, как это может повлиять на твою кампанию. По мне, совершенно очевидно, что на фотографиях не ты. Линда, ты как думаешь? — Она протянула конверт материнской помощнице, изо всех сил старавшейся выглядеть потрясенной, если не чопорной. Но, черт возьми, Катя знала наверняка: в этой машине не было ни одного человека, который не видел бы этих фотографией и, вероятно, не сделал бы с них копии.
Впрочем, Мэрилин сработала быстрее и выхватила конверт прежде, чем им завладела Линда.
— Не умничай, Катя. Это тебе не идет.
Боже, мать вообще ее слышала?
— Разрушить меня — вот как они могут повлиять. И куда тогда покатиться вся та тяжелейшая работа, которую мы проделали? Хмм? Ты об этом подумала?
Нет, она определенно думала не о тяжелой работе матери, пока кто-то снимал эти фотографии.
— Ты думала, что творишь? О чем ты думала, Кэт? — Голос Мэрилин становился все выше.
«Вытрахивала прочь последние мозги», — хотелось ответить Кэт. Но вместе этого, проявив капельку осторожности, она просто закрыла лицо обеими руками и съехала вниз на сиденье.
Ее мать была безумна.
— Я поговорила одним с частным детективом из Вашингтона, и он заверил меня, что эти фото можно подправить так, чтобы это выглядело как изнасилование. Обвинение в насилии плюс к обвинению в убийстве, не говоря уж о старых обвинениях в убийствах, возможно, позволят добиться повторного рассмотрения дел Леннокса и Лейка и, надеюсь, на этот раз засадить его за решетку на всю оставшуюся жизнь.
Полностью и безоговорочно безумна. Кто-то должен сообщить CNN.
Выглянув наружу через щелку между пальцами, она взглянула на часы. Почти полдень. Через час она перезвонит Джорджу, чтобы узнать, как продвигаются дела с Хокинсом. В ту же секунду, как он выходит из тюрьмы, она бросает мать. На самом деле, выбора у нее не было. Это превратилось в вопрос выживания — выживания Кристиана — только это и имело значение.
Катя почувствовала первую искру надежды, когда они свернули на Спир Бульвар.
В реве, раздавшимся позади них, ошибиться было невозможно: лошадиные силы, много лошадиных сил. Быстрый осмотр экстерьера через окно лимузина показал, что с одного бока машины находился черный матовый Порше, а с другого — большой зеленый злющий автомобиль с черной гоночной полосой на капоте.
Роксанна сорвалась с цепи, везя с собой Скитер, сидевшую за рулем, и Алекса, вцепившегося в ручку двери и выпучившего от страха глаза. Она не знала парня, который вел Порше, но не сомневалась — он на ее стороне.
«ВЛЮБЛЕННЫЕ АДВОКАТЫ — зрелище завораживающее», — решил Хокинс. Сцена напоминала битву стервятников за падаль, в которой роль падали играл он, а стервятников — Франческа, его прекрасный, пухленький, всезнающий и дорогущий адвокат среднего возраста, и Джордж Дейл, подкрепление, пришедшее от его прекраснейшей Кати. Искрометно диспутируя, устанавливая сумму залога и обмениваясь двусмысленными замечаниями, они влюбились друг в друга с первого взгляда. Он никогда не видел Франческу такой возбужденной. Он никогда бы не поверил, что немолодой лысеющий старший партнер из «Дейл, Престон и Дойл» при обычных обстоятельствах ведет свои дела с идиотской ухмылочкой на лице.
Они оба просто получали слишком много удовольствия — а было уже три долбанных часа пополудни.
— Мы уже можем идти? — спросил он. Его терпение стали таким тонким, что через него уже можно было видеть насквозь. Его удивляло лишь то, что они этого не замечали.
— Нет, — хором ответили они, вскоре поняв многозначительность полного согласия. Их улыбки стали шире.
Ох, батюшки. И за это он платит по три с половиной тысячи баксов в час?
— Как насчет меня? Я могу уйти?
Франческа взглянула на него так, словно только что заметила.
— Конечно, Кристо. Ты свободен.
Он мог уйти, а она даже не сказал ему? Он оштрафует ее, из принципа.
— Могу я взять твою машину? Мистер Дейл подкинет тебя до дома.
Он подготовил почву для сделки — ее радостная реакция на предложение была очевидна.
— Конечно, — сказал Джордж, просветлев.
— Франческа, ключи. — Он протянул руку.
Пять минут спустя, он позвонил Скитер и направился к особняку Большого Джона.
«ТОШНОТВОРНЫЙ» — было самым подходящим словом, которое смогла придумать Катя для описания торжественного ланча, который устроили Большой Джон и его жена, Лили Бэт, для финансового комитета кампании Мэрилин. Дело было не в еде. Дело бы в людях. Помимо Трейноров, Мэрилин и ее служащих, здесь находилась еще, по меньшей мере, сотня других людей — людей, вложивших деньги в кампанию и желавших принять в ней участие, влиятельных лиц. Одним из них оказался Филипп Каннингем. С резкими чертами лица, узким носом и тонким ртом, по-прежнему рыжими волосами и веснушками он был легко узнаваем — неуклюжий парнишка, которого они прозвали Аистом. Он приехал поздно и сел за другой столик, но от того, как пристально он наблюдал за ней краем глаза, ее желудок завязался узлом — и это все равно не шло ни в какое сравнение с тем, как на нее смотрел Большой Джон.
Она поняла, что этот человек ненавидит ее. Последний раз она видела его на суде, и, видимо, была слишком потрясена происходящим, чтобы заметить это. Но он ее ненавидел; она чувствовала это каждый раз, как их взгляды встречались. Он стоял во главе столе, красочно представляя ее мать людям, которые будут транжирить ее деньги на протяжении следующих восемнадцати месяцев, но время от времени его взгляд падал на нее и промораживал до самого мозга костей.
Насколько ей было известно, и Филипп, и Большой Джон могли заполучить снимки вместе с кусками окровавленного платья, могли сделать еще множество вещей, чтобы запугать или уничтожить ее. Но она не могла представить, что один из них убил Теда Геррети, просто чтобы напугать ее. Нужен был мотив, а ей в голову приходил только один: «Мертвец не болтает».
Может, Тед пытался шантажировать Филиппа смертью Дебби Голд. Конечно, в связи с этим возникал вопрос причастности Большого Джона. А она сомневалась, что тогдашний сенатор шлялся по улицам ЛоДо с дружками своего сына, снимая проституток и сбрасывая их трупы в реку Сауф Платт.
