Донн Кортес - Ангел-истребитель
Ящик был полон фотографий. На лежавших сверху снимках Джек увидел своих родных… остальные карточки были не менее кошмарны. Кроме того, в ящике лежали полуавтоматический пистолет, пять пар наручников и сотовый телефон.
Джек услышал, как с щелчком приоткрылась входная дверь.
Схватив пистолет, он наскоро убедился, что тот заряжен и снят с предохранителя. Джек слышал, как внизу кто-то ходит; выскользнув из комнаты, он встал у лестницы.
Спустя минуту тощая фигура Фальми зашаркала наверх по ступеням. Джек подождал, пока Фальми не свернет в коридор, и лишь тогда сунул дуло пистолета под мертвенно-бледный подбородок гота.
— Здравствуй, Фальми, — сказал Джек. — Давно хочу задать тебе несколько вопросов.
Окно осталось позади, и чем дальше от него они отходили, тем сильнее вокруг сгущалась тьма, пока наконец Чарли не превратился в едва различимое размытое пятно прямо перед Никки. Похоже, других дверей в коридоре не было. Она наступила на что-то острое — осколок стекла, скорее всего, — поморщилась, но не вскрикнула. Живот крутило от адреналина и остатков наркотика.
— Здесь лестница, ведущая вниз, — прошептал Чарли. — Будь осторожна.
Ступени жалобно скрипнули под ногами; Никки этот звук показался громким, точно выстрелы. Она подумала о минах-растяжках, содрогнулась и продолжала спускаться.
Завершив один пролет, лестница сворачивала налево. Вновь обогнув угол, они увидели галогеновое свечение, просеянное сквозь какое-то подобие решетки высоко на стене. Света было как раз достаточно, чтобы различить: внизу лестница упирается в закрытую дверь.
— Пусть она окажется незапертой, пусть она окажется незапертой, — бормотал Чарли, протягивая руку к двери.
— Ты совсем выжил из ума, придурок, — произнес Фальми.
Джек приковал гота к стулу в кабинете и теперь молча его разглядывал. Не двигаясь, не моргая. Напряженно думая.
— Я понятия не имею, что тут творится, ты понял? — сказал Фальми. — Просто говори со мной, хорошо?
— Где он? — холодно спросил Джек.
— Кто? Чарли? Он сказал, что идет на собеседование…
— Прекрати. Ты ведь знаешь, лгать мне бесполезно. Я все равно узнаю правду.
— Я тебе не лгу! — возмутился готовый расплакаться Фальми. — Чарли отправился на встречу с каким-то новым художником… Ему нравятся его работы… Какой-то парень по фамилии Стэдмен…
— У него еще имеется юная племянница, правильно? Художник, которого нужно чуть-чуть подтолкнуть… ты уже успел это сделать?
— Не врубаюсь, о чем ты толкуешь…
— Тсс, — прижал Джек палец к губам. — Я понял. После всех этих приготовлений ты хочешь прочувствовать на собственной шкуре. Оценить конечный результат созданного тобой «произведения». На собственном опыте убедиться, в кого ты превратил меня…
Он не сводил пристального взгляда с испуганных глаз Фальми.
— Хорошо, — тихо сказал Джек. — Я дам тебе то, чего ты хочешь. И ты расскажешь мне все, что я захочу услышать.
У него не было при себе нужных инструментов, но Джек не сомневался, что сможет обойтись подручными средствами.
Дверь распахнулась.
Открыв прочную кирпичную кладку, перекрывшую выход.
— Что за хрень? — спросила Никки. Она шагнула вперед, провела по стене рукой. Кирпичи были холодными, изрытыми оспинами, раствор крошился от старости. Похоже было, что стена стоит здесь уже не один десяток лет.
— Нет! — громко простонал Чарли, и его голос эхом отдался на лестнице. — Нет, это невозможно. Именно так мы сюда и вошли… это же единственный путь, черт его побери. Это невозможно.
Никки толкнула стену, пытаясь нащупать что-то вроде потайной двери. Безрезультатно.
— Он не человек. Просто не человек. Так он парализовал меня, так он устроил вот это, он просто какой-то гребаный демон…
Голос Чарли делался все выше, в нем звучали панические ноты. Развернувшись, Никки рявкнула: «Заткнись!», но злоба, которую она постаралась вложить в это слово, оказалась какой-то неубедительной. Слишком велико было потрясение, слишком силен испуг.
И тогда она заметила выражение на лице Чарли.
Он усмехался.
— Ох, прости меня, Никки, — хохотнув, проговорил он. — Не смог удержаться. Наверное, в глубине души я все-таки склонен к дешевым эффектам… В конце концов, сегодня ведь Хэллоуин.
В тусклом свете блеснул пистолет, который Чарли сжимал в правой руке.
— Я еще ни разу не проделывал это со старым знакомым, — сказал Джек.
Перетащив стул из кабинета на кухню, он включил основную горелку духовки на максимум.
— Хотя, если вдуматься, мы не были с тобой знакомы по-настоящему, так ведь?
— Джек, я знаю, мы не были особенно близки, но, боже ты мой…
Выдвинув ящик со столовыми приборами, Джек копался в его содержимом. Свой выбор он остановил на большом ноже с пилкой на лезвии и на металлических щипцах.
— Притворись, что я и вправду не в курсе событий, — умоляюще проговорил Фальми. — Пожалуйста, Джек…
— Вместо того чтобы отстаивать свое неведение, ты бы лучше подумал о сделке, — прервал его Джек. Острие ножа он просунул между завитками нагревательного элемента духовки. — Потому что наша с тобою встреча будет более… сжатой, чем обычно. У меня не было времени обеспечить безопасность, поработать над звуконепроницаемостью стен, так что, увы, придется импровизировать.
— О какой еще сделке я должен думать? Какого хрена тебе от меня надо?
— Правду.
— Тогда слушай. Правда заключается в том, что ты напугал меня до усрачки, ясно? Ты что, этого не понимаешь?
Джек без выражения смотрел на Фальми.
— Я видел картины в твоей комнате. Неплохая подборка.
— А, те картины? Они принадлежат Чарли, он просто хранит их там. Знает, что мне нравятся такие сюжеты…
— А ящик под кроватью?
— Чего? Нет у меня никакого ящика под кроватью, только старые краски…
Джек выложил на край стола, рядом с прикованным к стулу запястьем Фальми, листок чистой бумаги и карандаш.
— Одна рука. Один глаз. Одно ухо, — сказал Джек. — Больше тебе не потребуется. Всего остального я вполне могу тебя лишить…
Ухватив Фальми за нижнюю губу, он дернул ее вниз, заставляя гота открыть рот. Залез внутрь щипцами, зажал язык. Вытянул его между зубов, не обращая внимания на округлившиеся от ужаса глаза Фальми.
— Ты убил мою семью, — свистящим шепотом произнес Джек.
Лезвие зазубренного ножа раскалилось докрасна, а соприкасавшийся с нагревательным элементом кончик побелел. Свободной рукой Джек вытащил нож из зева духовки.
— Мне бы не хотелось, чтобы ты захлебнулся собственной кровью, — заметил Джек. — Это, в принципе, должно прижечь обрубок…
Лихорадочно схватив карандаш, Фальми принялся что-то царапать на листке.
Джек опустил взгляд на написанное. «Склад». Подумав, он ослабил хватку щипцов.
— Картины, — выдохнул Фальми. — Там их гораздо больше. На складе у Чарли. Картины, скульптуры, все такое. Он однажды водил меня туда. Называл это своим наследием. Может, он сейчас там, я не знаю…
— Откуда мне знать, что это не твой склад?
— Я… я не знаю.
— Ты же секретарь Чарли. Такая прекрасная возможность подставить его. Подтасовать факты, позаботиться об уликах, зарегистрировать имущество на его имя.
— Я этого не делал!
Джек не сводил глаз с его лица.
— Действительно не делал… ты хранил картины и ящик в собственной комнате.
— Нет у меня долбаного ящика!
— Восприятие, — пробормотал Джек. — Искусство не вещь. Оно чувство…
Чувство, что тобой манипулируют.
— Тебе знакомо ощущение, когда долго рассматриваешь абстрактную картину, а потом вдруг понимаешь, что на ней изображено? — спросил он у Фальми. — Кажется, я только что это сообразил.
Он выключил духовку, бросил нож в мойку и открыл кран. В воздух поднялось облачко пара.
— Расскажи, что тебе еще известно об этом новом художнике, — попросил Джек.
— Мне придется ненадолго уйти, — сказал Чарли. Он вернул Никки в прежнюю комнату, пристегнул к стойкам койки наручниками и сунул в рот кляп, прежде чем вкатить тележку с кислородным баллоном. — Надо еще немного поиграть в «кошелек или жизнь» да еще забрать маскарадный костюм. Но ты не бойся: я вернусь раньше, чем кончится кислород.
От баллона шел шланг, заканчивавшийся военным противогазом; Чарли надел его на голову Никки и аккуратно завязал ремешки. Повозившись с небольшим устройством на баллоне, подправил поток кислорода. Никки могла только сверлить его взглядом.
— Да брось ты, — со смешком сказал Чарли. Достав уже заряженный шприц, он снял защитный колпачок с иглы. — Ты ведь хочешь увековечить себя? Сама понимаешь, все искусство вращается вокруг «эго». Художникам отчаянно хочется, чтобы их помнили вечно. Впрочем, ты ведь никакая не художница, правда? — Погрузив иглу в шею Никки, он ввел ей жидкость. — Ты всего лишь шлюха…
