Валерий Смирнов - Тень берсерка
— Да, господин Маркушевский. Вот еще что... Инкриминируя и легко доказав, что этот бандит застрелил скромного служащего гостиницы, не забудьте о более резонансном преступлении. В конце концов пора бы и его раскрыть. Ты уже окончательно счастлив, Васисуалий? Господин Маркушевский, это он изрубил топором предпринимателя Усенко. Или авторитета Будяка, как будет угодно следствию.
— Сука! — выдохнул бывший мент со звериной ненавистью, соответствующей его медведеподобному телу.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Стоило открыть глаза, как мой взор застыл на трещине, пересекающей потолок «люкса».
— Добрый день! — слышу со стороны нежный голос девицы Аленушки.
Красная Шапочка сидела в кресле. Вместо пистолета Барышева в ее руках был дамский иллюстрированный журнал. Мне показалось, подобное чтиво не для молодой девушки, которой не пристало слушать блатные выражения даже в литературоведческой беседе. Ей больше подошел бы журнал «Солдат удачи».
— Как себя чувствуешь? — отложила на край стола сборник ультрасовременной фантастики Красная Шапочка.
— Гораздо лучше твоего дедушки, — с легким раздражением сказал я, потянувшись, чтобы проверить, каким на самом деле является состояние здоровья.
Легкая волна боли прокатилась по всему телу и отдалась в натруженных мышцах. Приятное ощущение, а главное — привычное. Напрасно, что ли, я призывал Рябова брать с меня пример и оставаться молодым? Зря слегка дуюсь на Аленушку, она-то тут при чем? Сережа озадачил, и девочка с дедушкой сработали весьма профессионально. Особенно в тот незабываемый вечер, когда я поведал Рябову о своем стремлении составить компанию экскурсантам по древним развалинам. И переменил свое намерение после того, как Аленушке стало страшно оставаться одной в своем номере.
Пугливая девочка, что и говорить. В одиночку больше чем с отделением не справится. Естественно, без запасной обоймы. И дедушка ей под стать. Только он завлекал меня совсем другим органом, чем внученька, сердечком своим болезненным. Вдобавок создавал Красной Шапочке условия для плодотворной работы. Дедушка все-таки, как не понять, иначе, наверное, был бы согласен, чтобы для пользы дела юную соратницу трахали в его присутствии.
Но и этого Сереже было мало. Он меня думами по поводу Решетняка загрузил, а затем, как бы невзначай, отошел на заранее подготовленные позиции. Обеспечил полную безопасность, но все-таки не смог предвидеть всех обстоятельств. Впрочем, это не по силам даже Всевышнему, в которого не верю. Иначе минувшей ночью не вышел бы навстречу Судьбе.
— Почему ты молчишь? — спросила Аленушка. — Сердишься? Или тебе плохо?
Этого еще не хватало. Может быть, она считает: проявление сочувствия входит в число услуг, щедро оплаченных коммерческим отделом фирмы?
— Чувствую себя помолодевшим на двадцать лет, — отвечаю Красной Шапочке, как всегда, не солгав ни на йоту.
Действительно, тогда у меня довольно часто отдавались этой приятной истомой мышцы, невольно напоминая о хорошо проделанной работе, и даже когда получал серьезные травмы, мне не приходилось пенять на Судьбу, а радоваться, что остался в живых.
Алена присела на край постели, игриво посмотрев на объект защиты. Того глядишь, сейчас снова примется трусиками пулять. С такого расстояния промахнуться будет непросто. А где-то неподалеку сидит славный ветеран Чекушин, переполняющийся гордостью за внучку, хорошо работающую пистолетом, головой и «мышьим глазом».
— Девочка, я сейчас не в настроении, — на всякий случай слегка отодвигаюсь в сторону.
— Отчего так?
— Тебе приходилось трудиться с клиентом в подобных условиях?
Аленушка насупилась, как ранним утром, когда услышала мое дельное замечание о невозможности совмещать приятное с полезным на работе.
— Ты считаешь, что я?.. Что мне... — задохнулась чуть ли не в праведном гневе девушка, недавно пропагандировавшая самый надежный способ раздобыть ценную информацию.
Мне стало немного жаль ее. В конце концов, пора отказываться от привычки ставить людей в неудобное положение. Каждый зарабатывает, как может. Какое мне дело до того, чем занималась Красная Шапочка до нашей встречи?
— Я не это имел в виду, Алена, — говорю слегка участливым голосом. — Ты меня неправильно поняла. Видимо, действительно тебе не приходилось... Я же сказал, что чувствую себя помолодевшим на двадцать лет. Так вот, тогда у меня часто возникали аналогичные ситуации. После них единственное, на что я был способен, это прижаться к любимой женщине. Но не больше того. Знаешь, ты мне немного напоминаешь моего сына. Любишь боевики?
— Нет, — призналась Красная Шапочка. — Они дурацкие.
— Все равно напоминаешь, хотя он пока считает иначе. Это там, за границами реальной жизни, можно, не замечая травм, полученных в драке, вернуться к единственной и неповторимой или одной из многочисленных любимых и продолжать доказывать, что ты настоящий мужик. В реальности такого просто быть не может.
— Убедился на собственном опыте? — одарила меня все тем же игривым взглядом Алена.
— Не только. Все, с кем ни пришлось говорить на эту животрепещущую тему, соглашались со мной.
Аленушка о чем-то задумалась, а затем уверенно сказала:
— Все зависит от женщины, милый. Хочешь, я докажу?
Щедр ты, Сергей Степанович, оказывается, в заботу обо мне входит курс реабилитации. Иначе отчего так настойчива Красная Шапочка? Или сейчас ей тоже нужно делать все возможное, чтобы я не покинул пределов отеля?
— Откровенно говоря, мне не так уж сильно досталось. Я же сказал: мне не хочется. Не «не могу», а «не хочется», разницу улавливаешь?
Кажется, я оскорбил девушку в лучших чувствах. Если к сказанному добавить, что мне приходилось встречать более метких, чем она, стрелков, то Алена может повести себя неадекватно сложившейся ситуации. Ишь как нежное личико всхмурилось, того гляди изнасилует подопечного, лишь бы доказать самой себе, как на нее, красавицу, встанет и у мертвого, даже если он до встречи с Чекушиной отдавал предпочтение мальчикам.
— А ты называл меня Красной Шапочкой, — нашла неплохой аргумент девушка, проведя ладонью по старому, заросшему со временем шраму на моей груди.
— Я и сейчас так тебя буду называть. Скажи, Красная Шапочка, а где твои родители?
— Они погибли, когда я была маленькой, — слегка севшим голосом ответила Алена.
— Мне очень жаль. Автомобильная катастрофа? — увожу девочку от постельной темы в трудные воспоминания. Мне действительно жаль Алену. Были бы живы родители, тогда дедушка-ветеран вряд ли сумел бы вырастить из нее гибрид Отто Скорцени и Мата Хари.
— Нет, — ответила девушка. — Они погибли, выполняя задание Родины. Исполняли свой долг. Есть такая профессия — Родину защищать.
— Выходит, ты продолжаешь семейные традиции, — констатирую несколько торжественным тоном. — Родину защищаешь...
— Конечно, — вполне серьезно ответила Алена, и я, внутренне содрогнувшись, словно воочию увидел, как по моей простыне пролегла незримая граница отчизны, отделившая меня от иностранной Красной Шапочки. Если бы Чекушина перевели в свое время служить сюда, подобно Решетняку, быть Аленушке моей соотечественницей. Но этого не случилось, а потому она стоит на защите Белоруссии, и, значит, мне следует продолжать соблюдать национальные интересы своей родины, не позволяя агрессивной Алене оккупировать мое измотанное в боях тело.
Ее дедушка тоже родину защищал. И родители, павшие в каких-то анголах-заирах. Столько защитников родины было, но отчего-то они не стали спасать отечество, которое когда-то в одночасье рухнуло, хотя клялись защищать завоевания Октября и Союз Советских Социалистических Республик до последней капли крови.
Мне легче, я не клялся, подобно Чекушину, сделавшему соответствующие выводы, а потому воспитавшему внучку в лучших традициях своей системы. Да, Аленушку не станет мучить тревога о завтрашнем дне, ее не волнуют растущая безработица и падение уровня жизни, к чему все эти мелочи той, кто стоит на защите родины? Тем более, она до сих пор уверена: это слово, как и «политбюро», нужно писать с большой буквы.
И когда Аленушка решила доказать преданность идеалам, проведя язычком по будто бы пересохшим в срочном порядке губкам, я, не вставая с постели, поднялся на защиту рубежей отчизны, не позволяя иноземной девице ставить над собой сомнительные эксперименты, и пресек ее вторжение в область интимных чувств.
— Не старайся, Красная Шапочка, — замечаю, на всякий случай убрав руки из-за головы и скрестив их на груди. — Я ведь не напрасно тебя так назвал.
Алена прекратила облизывать губы и уставилась на меня с недоумением.
— О Красной Шапочке все наслышаны. Но ведь ты знаешь, мое призвание — это слово...
— Да, — кивнула головой Алена. — Знаю. Подтвердил сегодняшней ночью. Лекцию прочитал в сарае. Четыре единицы ее слушали.
