Дин Кунц - Ледяная тюрьма
Но вот с двадцать четвертой страницы все стало как-то суше, мрачнее и куда тревожнее. На этом месте в тетрадке была помещена вырезанная из газеты фотография покойного президента Дохерти, а над ней — большие буквы заголовка:
УБИЙСТВО ДОХЕРТИ — ДЕСЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ
На полях — комментарий: корявые, но тщательно выписанные красным прописные, как бы печатные буквы — психопат дал волю своему извращенному красноречию: «Мозг его давно сгнил. Его разум не существует. Его язык не в силах порождать все новую и новую ложь. Он отправлен на корм червям, и мы избавлены от его новых детей, которые могли бы у него родиться, будь он еще жив. Сегодня я видел плакат, на котором написано: „Я не смогу переубедить кого бы то ни было или убедить в своей правоте, просто затыкая рот тому, кто хотел бы высказать свою правду“. Но это — ложь. Смерть способна убедить каждого. И я полагаю, что его смерть смогла кое в чем убедить и его последователей. Как я жалею, что это не я убил его».
С этой самой страницы и далее, и чем дальше, тем больше, основное внимание стало уделяться семейству Дохерти. А с сотой страницы, на которой закончилась первая треть тетради, прочая тематика исчезла и стало похоже, что безумец одержим лишь ненавистью к Дохерти. На следующих двухстах страницах любая вырезка так или иначе говорила о ком-то из Дохерти. Хозяин тетрадки собирал и важные, и малозначительные заметки: отчет о выступлении отца Брайана по ходу предвыборной компании двухлетней давности, заметка про именины вдовы покойного президента и про необычную вечеринку, устроенную вдовой в честь этого события, сообщения телеграфного агентства ЮПИ о приключениях Брайана в Мадриде с рассказом о выходке молодого Дохерти во время боя быков, ну и так далее...
К странице двести десять владелец тетрадки прилепил семейный портрет Дохерти: родня собралась на свадьбу сестры Брайана. Фото было вырезано из журнала «Пипл». Под фотографией — красным фломастером «В р а г».
На двести тридцатой странице исчезли последние слабые намеки на здравомыслие. Собиратель вырезок приклеил тут целую журнальную страницу, цветное фото старшей сестры Брайана Эмили во всю полосу. Хорошенькая молодая женщина. Носик кнопочкой. Большие зеленоватые глаза. Каштановые волосы, ниспадающие на плечи. Эмили глядит куда-то в сторону и смеется чему-то сказанному или сделанному кем-то, не попавшим в объектив фотоаппарата. Маленькие печатные буквы закручивались спиралькой вокруг смеющегося молодого лица, складываясь в стократно повторенные три коротких слова: сука, курва, дрянь, сука, курва, дрянь, сука, курва, дрянь, сука, курва, дрянь...
Следующие страницы вообще поднимали все волосы на голове дыбом.
Гунвальд еще раз попробовал вызвать Харри. Нет ответа. Не с кем было связываться. Никто его не слышал, и он не слышал никого. Только буря соглашалась с ним общаться в эфире.
Боже милостивый, что же стряслось у них на том айсберге?
Только у Брайана Дохерти и Роджера Брескина был некоторый опыт подводного плавания; все прочие или вообще не сталкивались в своей жизни с этим, или, в лучшем случае, пару раз видели акваланг вблизи. Но Брайан официально не считался членом экспедиции, у него был статус наблюдателя. Потому Харри решил, что малого никак нельзя запускать первым, тем более что по ходу нисхождения в туннеле всякое может встретиться, чего и представить себе пока невозможно. Следовательно, возглавит процессию Роджер.
А все они, значит, выстроятся в таком порядке: за Роджером, вторым, пойдет сам Харри, потом Брайан, Рита, Джордж, Клод, Франц и Пит. Ой, пришлось поломать голову, прежде чем принять именно такую очередность. Брайан окажется между Харри и Ритой, теми самыми двумя людьми, которым Харри доверяет вполне. Джордж Лин следует за Ритой и, стало быть, может представлять угрозу и для нее, и для Брайана. По причине своего почтенного возраста и компанейского, уживчивого характера Клод Жобер представлялся наименее подозрительным после Пита, и потому Харри поставил его за Лином: если китаец затеет нечестную игру, Клод заметит недоброе и помешает ему. А вот если неведомый злодей — Франц, то добраться до Брайана ему будет совсем непросто, тем более что за спиной у Франца — Пит, который не только бдителен, но и силен. Конечно, что касается самого Пита, то подозревать его в чем-то преступном казалось такой нелепостью, о которой и говорить нечего. Но если Харри до сих пор чего-то в этой жизни так и не понял, между черным верзилой и Брайаном — четверо: Франц, Клод, Лин и Рита.
Если бы спускаться через туннель надо было в темноте, то порядок и очередь значения бы не имели: во мраке всякое может случиться. Но русские, к счастью, вместе с водолазным снаряжением положили в алюминиевые коробки еще и три мощных галогеновых светильника. Эти лампы были рассчитаны на работу под водой на больших глубинах и при повышенном давлении. Одну из этих ламп понесет возглавляющий процессию Роджер; вторую — замыкающий шеренгу Пит. Среднюю лампу Харри решил вручить Лину. Если группа будет спускаться таким образом, чтобы между двумя соседними полярниками выдерживался трехметровый промежуток, то вся процессия растянется метров на двенадцать — и, следовательно, таково будет расстояние между первой и третьей лампами. Ясно, что плыть они все будут вовсе не на ярком свету, однако, надеялся Харри, все же освещение какое-то будет и, быть может, злоумышленник не решится повторить покушение.
В комплект каждого водолазного костюма с теп-лоподогревом входили и водонепроницаемые наручные часы с большим фосфоресцирующим циферблатом. Харри поглядел на свои часы, как только покончил с переодеванием. Восемнадцать минут двенадцатого.
Рванет через сорок две минуты.
Обратясь ко всем, Харри спросил:
— Готовы?
Все уже успели облачиться в водолазные костюмы и натянуть маски. Даже Джордж Лин.
Харри произнес:
— Ну, удачи всем, друзья. — Потом он сам натянул свою маску, потянулся к левому плечу, чтобы началась подача воздуха из резервуара за плечами в маску, и следом сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, убеждаясь в исправности снаряжения. Затем он повернулся к Роджеру Брескину и подал ему знак, оттопырив большой палец на руке.
Роджер подхватил свою галогеновую лампу и вошел, разбрызгивая во все стороны воду, в круглый бассейн, с той стороны, где было помельче. В воде он помешкал какую-то секунду и нырнул, прыгнув ногами вперед в разинутую на двенадцать метров пасть туннеля.
Следом отправился Харри, подняв куда меньше брызг, чем первопроходец Роджер. Хотя он и знал, что бояться в общем-то не стоит, но все равно был готов к тому, что ледяное объятие студеного моря собьет дыхание и заставит сердце биться побыстрее, потому он невольно схватил ртом воздух, как только воды сомкнулись над его головой. Но батареи, подключенные к нити накаливания, предназначенной для обогрева его костюма, были в полной исправности, и он даже не чувствовал, что окружающая температура как-то поменялась сравнительно с тем, как он чувствовал себя в пещере под куполом.
Вода была темной. Миллионы частичек грязи, облачка малюсеньких кремнистых водорослей, которых тут хватило бы для насыщения доброго стада китов, и зернышки льда выплывали в рассеянном желтоватом луче, вырывавшемся из водонепроницаемого корпуса лампы. За ее сияющим галогеновым ореолом Роджер был различим едва ли наполовину, казавшись каким-то таинственным, совершенно черным в своем резиновом костюме, наводя на мысль о тени, покинувшей того человека, который эту тень отбрасывал, а то и о Смерти своей, правда, позабывшей где-то свою излюбленную косу.
Как учили, Брайан плюхнулся в воду без задержки, чтобы предупредить попытку нового покушения на свою жизнь, которая — кто знает? — вполне могла последовать за тем, как Роджер и Харри покинули пещеру.
Роджер уже начал опускаться вдоль кабеля, служившего фидером антенне, запущенной с «Ильи Погодина», и, следовательно, ведущего к подводной лодке.
Харри поднес левое запястье к глазам, чтобы разобрать показания ярко светящегося циферблата. 11 ч. 20 мин.
Взрыв через сорок минут.
Он поспешил за Роджером Брескином. Навстречу неведомому.
23 ч. 22 мин.
За тридцать восемь минут до взрыва
— Офицерская кают-компания вызывает на связь капитана.
Никита Горов, которого этот голос нашел в рубке управления, потянул микрофон на себя и произнес:
— Докладывайте.
Из динамика-пищалки на потолке горохом посыпались торопливые, натыкающиеся друг на друга слова. Их было так много, и они вылетали из громкоговорителя так быстро, что почти ничего нельзя было разобрать.
— Течет тут у нас. Переборка вспотела.
— Какая еще переборка? — Горов спрашивал предельно деловым, подчеркнуто хладнокровным голосом, хотя у самого в это время живот свело от ужаса.
