Донна Тартт - Маленький друг
Становилось прохладно. Голые руки Харриет покрылись гусиной кожей. Где-то сверху раздался хлопок — видимо, стучало на ветру открытое окно ванной.
— Подожди-ка, я сейчас, — сказал Хилли. Он бросился на второй этаж, вбежал в ванную и дрожащими руками попытался закрыть окно. Рама застряла и никак не желала опускаться. Дверь ванной с треском захлопнулась, и он чуть было опять не обмочился со страху. «Быстрее, ну быстрее же!» — умолял он себя, но непослушные пальцы не желали двигаться быстрее, бессмысленно скользили по дереву рамы, словно принадлежали вовсе не ему.
Снизу раздался негромкий задушенный вскрик Харриет, полный такого отчаяния, что Хилли похолодел.
— Харриет? — И тут он услышал шуршание шин, катившихся по гравию дорожки. В окне показались желтые лучи — яркие фары осветили стену дома. Позже, когда Хилли вспоминал эту ночь, он почему-то отчетливее всего представлял именно эту картину: прямые лучи фар освещают сорняки, головки медуницы, лимонной травы, узорчатые листья сорго качаются, будто ослепленные неожиданно ярким светом.
Он не успел ничего сделать, как двигатель машины выключился, фары погасли. Закрылась дверь — хлоп! Потом еще одна. А затем послышались шаги, как показалось Хилли, по меньшей мере дюжины здоровенных сапог.
Что делать? Бежать? Поздно, его засекут на лестнице. Он выскочил в комнату — карточный столик, складные стулья, маленький холодильник — где спрятаться? Он бросился в змеиную комнату, по дороге задев коленом две корзины, немедленно ответившие злобным шипением. Господи, что же теперь делать? Хлопнула входная дверь («А я хоть закрыл ее?» — в ужасе подумал Хилли), затем последовало самое долгое в его жизни молчание.
— Ну что ты там копаешься? — спросил надтреснутый раздраженный голос. — Не захлопывается, что ли?
В соседней комнате вспыхнул свет. В освещенном прямоугольнике дверного проема стала видна обстановка, и Хилли понял, что ему нет спасения. Кроме корзин со змеями, в задней комнате почти ничего не было — только ящик с инструментами, разбросанные по полу газеты, плакат на стене («С Божьей помощью восстановим Протестантскую веру в наших сердцах») да еще широкое, набитое бобами кресло в противоположном углу. На цыпочках Хилли подкрался к креслу и юркнул за него.
— Порядок! — Щелкнул замок, дверь снова захлопнулась. Хилли инстинктивно рухнул на колени и забрался под кресло, свернувшись калачиком и стараясь уменьшиться до размеров горошины.
Под креслом было темно и душно, теперь ему уже не были слышны голоса, только монотонное бу-бу-бу, доносящееся откуда-то издалека. Вдруг, к еще большему ужасу, в комнате вспыхнул свет.
О чем они там болтают? А вдруг у него нога торчит из-под кресла? Ему потребовалось собрать все силы, чтобы не заорать и не выскочить навстречу своей смерти. Открыв глаза, он обнаружил, что смотрит в пару немигающих змеиных глаз, качающихся на одном уровне с его. В корзине, что стояла рядом с креслом, было проделано небольшое окошко, затянутое сеткой, с защелкой наверху. В это окошко были видны четыре или пять змей, а одна маленькая любопытная змейка рассматривала Хилли, видимо, оценивая его на вкус. Хилли в ужасе закрыл глаза и снова погрузился в полную темноту.
Пол задрожал — кто-то вошел в комнату. Шаги замерли, затем послышались опять, совсем близко от Хилли. Последовало невнятное бормотание, потом одна пара ног вроде бы прошла к окну, постояла немного и вернулась обратно. Сколько всего было в комнате человек, Хилли не мог сказать, звуки разговора наплывали, становились то громче, то тише, искаженные, булькающие, как в той игре, которой они с Харриет развлекались в бассейне, — опускали голову в воду и пытались что-то сказать, а потом, хохоча, угадывали, что было сказано. В то же время до него донесся какой-то странный звук — чирк, чирк, такой слабый, что сначала ему показалось, что у него просто звенит в ушах. Он опять открыл глаза. В окошке напротив что-то происходило — он видел грязно-белый змеиный живот, совершающий ритмичные движения подобно автомобильному дворнику — чирк, чирк, чирк… Что она делает? Хилли с болезненным любопытством уставился на рептилию. Только через несколько секунд он понял, что змея таким образом чешет живот о прутья решетки — видимо, ивовые прутья корзины были слишком грубы для этого.
Хилли снова закрыл глаза и попытался сосредоточиться. Как ему отсюда выбраться? Неужели придется провести под креслом всю ночь? У него уже начали затекать ноги, левую руку периодически пронзала боль. Задняя дверь блокирована, парадная заперта на замок. Окно в ванной? Возможно, если он сумеет до него добраться. В конце концов, он может спрыгнуть вниз или съехать по трубе — ему пришлось столько лазать по деревьям, что он не боялся таких спусков.
Тут в первый раз он вспомнил про Харриет. Что с ней? Он попытался представить себя на ее месте. Побежала ли она за помощью? Конечно, практически во всех случаях он скорее бы умер, чем впутал в свои дела отца, но в данных обстоятельствах страх перед отцом померк. Отец Хилли был невысокого роста, с небольшим животом и лысеющей головой, но годы, проведенные в ректорском кресле, придали ему такой авторитетный, даже величественный вид, что Хилли часто видел, как перед ним пасовали гораздо более крупные мужчины.
Харриет? Он представил себе белый телефонный аппарат в родительской спальне. Если бы отец знал, что происходит, он пришел бы сюда, вытащил за ухо Хилли из-под кресла и повел к машине, — порка и лекция о поведении были бы неизбежны, но по сравнению с ужасом его нынешнего положения это было ничто.
Как затекла шея, уже и головой не двинуть! А почему он решил, что Харриет жива? Он слышал ее крик, они могли задушить ее и бросить под крыльцо, возле корзины с коброй. Так что никто не знает, что я здесь… Все, больше так лежать невозможно, огненные уколы охватили уже все тело. Он тихонько выпрямил ноги, каждую секунду ожидая, что его схватит жуткий проповедник или его помощник. Однако ничего не произошло, и Хилли осторожно высвободил голову из-под кресла и тихонько осмотрелся. Корзины все также поблескивали в темноте. Из соседней комнаты через дверной проем на пол падал прямоугольник золотистого света.
Грубый голос сказал:
— Мне насрать на Иисуса, а на закон и подавно. — Неожиданно гигантская тень заслонила проем. Хилли нырнул обратно за кресло.
Еще один голос произнес капризно:
— Эти рептилии не имеют ничего общего с Богом. Мерзость, и больше ничего.
От двери донесся странный, высокий звук, то ли смех, то ли кашель, и Хилли замер — Фариш Ратклифф!
— Я скажу тебе, что надо сделать, — к облегчению Хилли, огромная тень отодвинулась от проема. Послышался стук, как будто кто-то открывал дверцу кухонного шкафчика. — Если они тебе так надоели, вывези их в лес и пристрели к чертям собачьим. Или сожги их, или выброси в воду, мне чихать.
Последовало напряженное молчание. Потом еще один голос, тоже мужской, но моложе, сказал:
— Змеи умеют плавать.
— Если в корзины камней накидать, никуда они не поплывут! — Раздался хруст, будто Фариш вгрызся во что-то. Он продолжал, громко жуя: — Слушай, Юджин, если не хочешь с ними возиться, давай я их всех сам пристрелю. Мой кольт всегда при мне. Спорю на десять баксов, что не промахнусь ни разу.
«Господи Иисусе!» — Хилли в панике огляделся. У него с собой пистолет! Да он застрелит Хилли, как только увидит его. Где же Харриет? Кто-нибудь, помогите!
Взгляд Хилли упал на корзину. Он протянул дрожащую руку и открыл защелку сетки, закрывающей боковое окошко.
«Так, это их немного задержит», — подумал он, перекатываясь назад за кресло. Одна из змей бросилась на него, как только он протянул руку, и забрызгала ядом ладонь, но не укусила. Хилли тщательно вытер мокрую кисть о шорты, пытаясь вспомнить, были ли у него на этой руке свежие порезы или царапины.
Какое-то время змеи лежали, не особо шевелясь, видимо, еще не понимая, что путь к свободе открыт. Потом самая юркая змейка высунула голову в образовавшуюся дыру и быстро выскользнула наружу. Это послужило сигналом остальным змеям, — наваливаясь друг на друга, они дружно полезли в дыру и сразу же расползлись по всей комнате.
Мокрый от пота Хилли встал на четвереньки и, стараясь не производить шума, пополз в противоположный угол, который находился рядом с дверью. Для этого ему пришлось пересечь освещенный дверной проем. Боясь поднять голову, чтобы не привлечь внимания расположившихся на кухне мужчин лишним движением, он дополз до угла и в изнеможении привалился к стене. Что он будет делать, если кто-нибудь из них решит опять зайти в комнату и включить свет? Тогда его обнаружат сразу же…
Неужели он действительно выпустил змей? С его наблюдательного пункта были видны две змеи — обе неподвижно лежали на полу, еще одна, энергично виляя по полу, устремилась к свету. Мгновение назад план казался хорошим, теперь же Хилли в очередной раз обмер: а вдруг они поползут к нему? Он произнес про себя быструю молитву: «Пожалуйста, милый Боже, сделай так, чтобы они ко мне не приближались…» Окрасом змеи были похожи на гадюк, только поярче, а у той, что так нагло направлялась в соседнюю комнату, на хвосте виднелись характерные ромбы гремучки.
