Том Нокс - Метка Каина
На мгновение Саймон восхитился мрачным артистизмом архитектора. Это был воистину зловещий гений.
Потом он лег на кровать.
По монастырю разносились звуки храпа обитателей и шагов ночных дозорных. Саймон вздохнул и, глядя в нелепый низкий потолок, стал думать о Тиме. Ему казалось, что потолок буквально опускается на него, — если он быстро отводил взгляд, а потом снова смотрел вверх, у него возникало отчетливое ощущение, что потолок стал ниже, что он приближается к нему миллиметр за миллиметром. И постепенно он просто раздавит Саймона. Как ведьму, которую убили, положив между двумя огромными камнями. Громадный каменный пресс. Саймон как будто почувствовал тяжесть камня на своей груди. Как будто на него неумолимо кладут все больше и больше тяжелых камней. Пока не треснут ребра. Как будто на нем лежал Томаски, прижимая нож к его горлу…
Довольно!
Он должен это сделать. Просто сделать, и всё. Одна попытка. А потом он уедет домой, чтобы защитить сына и жену и спасти брата.
Саймон встал и вышел из кельи. В коридоре было темно. Монастырь поскрипывал и шелестел, как какой-нибудь елизаветинский галеон, скользящий по морю. Скрип, стоны, зловещие отдаленные звуки… Саймон слышал, как дышат во сне десятки людей. Как будто дышало само здание. Как будто у него были гигантские бетонные легкие. И злоба в сердце. Черная расплывчатая точка, которую можно увидеть в рентгеновских лучах.
Чтобы дойти до вестибюля, Саймону понадобилось две минуты. И — да, конечно, ключи висели там на своих крючках, и на одном из них была этикетка: «Пирамида».
Но стеклянный шкаф с ключами был заперт. Само собой.
Саймон посмотрел направо, налево, потом, как это ни было глупо, вверх и вниз, а потом открыл швейцарский армейский складной нож и сунул его кончик в скважину замка на дверце шкафа. Тут Куинн услышал какой-то шум. Он обернулся, вмиг покрывшись потом. Но вокруг было пусто. Похолодев от напряжения, Саймон вернулся к своему делу: он как следует поднажал на нож.
Стеклянная дверь распахнулась. Журналист, охваченный почти паническим страхом, схватил нужный ключ и рванулся в темный пустой коридор.
Он был готов действовать. Очень осторожно спустился вниз по темной лестнице, стремясь вниз, к самому длинному наклонному коридору.
Его остановил резкий голос. Журналист застыл, вжавшись в стену. Он в ужасе вглядывался в темноту… а потом понял: это все дурацкое здание. Голос мог прозвучать тремя этажами выше. Может быть, это пьяный архивариус закричал во сне, страдая от потери веры, проклиная Бога за свои ночные кошмары.
Бетонный пандус привел его к огромной бронзовой двери подвальной церкви. Дверь была не заперта; она, похоже, вообще не имела замка. И распахнулась при первом же прикосновении, с удивительной легкостью, бесшумно; петли были отлично отрегулированы. А когда ее створки разошлись, в центре дверного проема оказалась вертикальная бронзовая линия — нечто вроде плоского столбика. Точно за дверью располагалось горизонтальное окно, пропускавшее серебристый лунный свет. И эти две линии образовали крест.
Эффект оказался потрясающим.
Саймон огляделся; он просто не смог удержаться, ведь он впервые рассматривал эту церковь по-настоящему, когда здесь было тихо и торжественно, не было людей… и теперь он понял: она по-настоящему прекрасна. Высокое бетонное пространство заполняли безмятежные деревянные скамьи и архаический алтарь; в дальнем конце узкие окна с цветными стеклами раскрашивали проникавший снаружи свет, рисуя в надменном помещении изысканные разноцветные полосы.
Саймон ощутил странное желание остаться здесь. Навсегда. Но разум напомнил ему о деле.
Пирамида.
Церковь тянулась вдоль здания, и в ней должен был быть выход где-нибудь в задней части, выход, который привел бы Саймона к таинственному внутреннему святилищу этого монастыря.
Он искал не больше двух минут и нашел то, что ему было нужно, без особого труда: маленькая металлическая дверка спряталась в сухой тени в углу. Саймон сунул руку в карман и достал ключ. И тут снова услышал шум. Непонятно откуда. Резкий скребущий звук, отталкивающийся эхом в пустых бетонных коридорах.
Скорей, скорей, скорей…
Замок взвизгнул. Саймон шагнул в узкий, почти абсолютно черный проход. Он пробирался по этому проходу, как будто протискивался в трубу, и гадал, не похоже ли это на то, как если бы он проник в ум своего брата… Стены сближались, темнота давила со всех сторон, каждый день, вечно…
Стены уже сблизились настолько, что Саймону пришлось повернуться боком, чтобы протискиваться дальше, но наконец проход закончился у другой ржавой стальной двери, едва видимой в темноте. Саймон толкнул ее.
И оказался в яркой белизне пирамиды.
Он прикрыл ладонью ошеломленные глаза.
На стуле в центре комнаты сидел монах-архивариус. Брат Мак-Магон. Его губы были красными от вина.
— К пирамиде имеется несколько ключей, мистер Куинн.
36
В рассеянном свете сумерек Дамары Мигель выглядел старше, жестче, он казался почти диким. Jentilak. Он направлял ствол пистолета на голову Дэвида. Каблуки ботинок стучали по плотному песку, когда из машин с затемненными окнами выходили люди… четверо… шестеро… Их было восемь человек. Один из них заговорил с сильным американским акцентом. За его спиной маячил Энока.
— Так, значит, это и есть Ангус Нэрн? — проговорил американец. — И Дэвид Мартинес, и Эми Майерсон?
Мигель кивнул.
— Да. Но вот где эта девчонка-каготка, Элоиза? Где она?
Его сообщник пожал плечами.
— Нигде ее не видел.
Мигель рявкнул:
— Искать! Обыскать машины, лагерь! Алан! Жан-Поль! Энока!
Мужчины повиновались приказу; они быстро разбежались между фургонами и розовыми нейлоновыми палатками, обшарили сухое речное русло. Поиски заняли у них какую-нибудь минуту, и за это время они успели убедиться, что в лагере нет никого, кроме Альфонса, Дэвида, Эми и Ангуса.
Самый высокий из бандитов, Алан, сообщил:
— Очень жаль, Мигель, но ее тут нет. Должно быть, куда-то увезли.
— Мы ее найдем. Mierda. Pincha puta![73] Мы ее найдем! — Мигель злобно уставился на небо. Потом, похоже, ему удалось обуздать свои чувства. — Давайте сюда этих.
Кто-то подошел к Дэвиду сбоку. Его рывком подняли на ноги, руки завернули за спину и бесцеремонно надели наручники. То же самое проделали с Альфонсом, Ангусом и Эми. Потом Дэвида развернули лицом от стола, и он уже не мог видеть, что происходит. Он теперь смотрел в затихшую ночную пустыню; тьма казалась еще гуще по контрасту со слепящим светом автомобильных фар.
— Эми?..
— Я здесь, — ответила она прямо из-за его спины. — Что они делают? Дэвид?..
Ее вопрос заглушил громкий голос. Мигель допрашивал Ангуса. Бил его по лицу. Это Дэвид мог видеть — все происходило слева от него.
— Говори! Где Элоиза?
Ангус отрицательно качнул головой. К нему подошел Энока. И снова этот маленький, приземистый человек как будто невольно, как будто даже неестественно подчинялся Волку так молодой неопытный самец ищет благосклонности доминирующей особи, вожака волчьей стаи. Мигель кивнул.
Энока схватил руку Ангуса и вывернул ему пальцы. Нэрн скривился от боли.
Мигель подошел ближе.
— Говори! Где она? Ты уже проверял ее, брал кровь? Ну?
Ангус выплюнул в ответ:
— Пошел ты…
— Ты лучше расскажи. Или мы сделаем тебе больно. Все больнее и больнее. И еще больнее.
— Убьешь меня — ничего не узнаешь. Так что делай что хочешь.
Лицо Мигеля исказилось; он отошел на несколько метров в сторону, потом повернулся.
— Зачем ты в Дамараленде? Ты ведь не закончил свои тесты, разве нет?
Дэвид вытянул шею влево, кое-что заметив.
Несколько человек окружили «Лендровер» экспедиции, забрались внутрь. Из машины послышался новый голос, на этот раз с французским акцентом:
— Мы нашли образцы крови, Мигель!
Гаровильо улыбнулся.
— Milesker[74]. Проверьте все как следует, чтобы ни одной пробирки не пропустить.
Мужчины продолжали свои поиски.
Дэвид снова тихо окликнул:
— Эми?..
Он не мог ее видеть, она стояла позади него. В ночи ослепительно горели фары, направленные в центр лагеря. Они напоминали яркий свет софитов в очень темном театре.
А главной звездой был, безусловно, Мигель, исполняющий главную трагическую роль. Он задумчиво стоял, глядя на лунный свет. Потом его взгляд переместился на Дэвида. На Альфонса. Его улыбка стала шире. Он снова глянул на Альфонса, как бы проверяя свои подозрения. А потом заговорил, ни к кому в особенности не обращаясь.
— Ezina, ekinez egina…[75] Нам только и осталось, что найти эту Элоизу. Они не закончили свои эксперименты. У них есть только образцы крови намибийцев, да и те пока что тут — их нужно еще исследовать. Это уже куда лучше. — Он шагнул к Эми. — Это хорошо. И еще… Эми Майерсон, очень любезно было с твоей стороны позволить моему отцу покончить с собой. И убить мою мать. Jakina…
