Джеймс Беккер - Первый апостол
Они с Вероккио повернулись и вышли из библиотеки.
Несколько минут в комнате царило гробовое молчание, затем Пуэнте подошел к Анджеле, обнял ее и прижал к груди.
— Все к лучшему, — прошептал он. — Мне очень жаль, но если бы я не уничтожил реликвии, сейчас мы все были бы мертвы. Пойдемте. Нужно подняться наверх. Оттуда я вызову полицию.
Пока Пуэнте звонил по телефону администратора, Бронсон прошел в киоск и освободил всех находившихся там: обслуживающий персонал и двух посетителей, попросив их задержаться до приезда полиции.
Через четыре часа, когда было уже за полночь, Анджелу и Бронсона отпустили. Благодаря показаниям Пуэнте и других сотрудников музея подозрения в причастности к убийствам с них сняли. Бронсону все еще предстояло ответить на вопросы английской полиции по поводу гибели Марка Хэмптона, однако офицер испанской полиции сообщил ему, что в Англии его ждут только как свидетеля и более не рассматривают как подозреваемого.
— Как думаешь, они поймают тех двоих? — спросила Анджела, когда они шли к стоянке.
— Вряд ли, — ответил Бронсон. — Они продумали все пути отступления, ведь убийства, свидетелями которых мы стали, были, несомненно, заранее спланированы.
— Эти люди тоже из мафии, поэтому можно считать, что нам повезло, ты ведь слышал слова Мандино и того убийцы.
— Ты не совсем права. Единственным достоинством мафии является то, что она твердо держится своих принципов и, как правило, не убивает посторонних. Если вы оказались у них на дороге, тогда другое дело. Думаю, у тех двоих было совершенно определенное задание — найти реликвии и уничтожить их, а также расправиться с Мандино и его помощником. Мне представляется, что сегодня вечером мы стали свидетелями переворота в римской коза ностре. До сегодняшнего дня капо был Мандино, теперь его место занял какой-то другой мафиози.
— А как ты думаешь, тот человек сказал правду об убийстве Марка и Джеки? О том, кто их убил?
— Вне всякого сомнения, — ответил Бронсон, — и я бы с большим удовольствием сам расправился бы с Роганом и Мандино… Да-а, многое нам пришлось пережить за последние несколько дней, — добавил он мрачно, — и все бесполезно. Трое наших знакомых погибли, реликвии, которые нам удалось добыть, уничтожены, тайна, заключенная в них, утрачена навеки.
— Самое важное, что все мы живы. Не знаю, удалось бы нам выбраться из того подвала, если бы не Хосе.
— Так-то оно так, — согласился Бронсон, — и все равно досадно.
Он замолчал, и некоторое время они шли по улице в полной тишине. Потом Бронсон нерешительно взял ее за руку.
— Я все никак не могу поверить, что Марка и Джеки больше нет.
— Да, — подтвердила Анджела, — и Джереми Голдмена тоже. Мне было очень приятно работать с ним. Их жизнь закончилась, а в нашей поставлена точка в очередной главе.
2В Музее Египта Пуэнте убирал в библиотеке. Чтобы стереть пятна крови на полу, потребуется специальное оборудование и, по-видимому, особые растворители, но не эти пятна занимали его сейчас. Главный интерес Хосе сосредоточился на свитках, лежавших на столе.
Один за другим он осторожно положил их в специальный сейф. Последний, как и предполагал Пуэнте, не помещался в предназначенную для него ячейку в коробке. Он был немного великоват. Придется как можно скорее отыскать для него подходящую емкость. А пока… Ученый окинул взглядом комнату, в глаза ему бросилась небольшая коробка с ватой. В нее он и поместил свиток. Затем взял фломастер и на одной из ее сторон написал «ЛЬЮИС».
Удивительно, но никто из находившихся в библиотеке не потребовал доказательств, что он уничтожает именно те реликвии, которые ему передала Анджела. Все сосредоточились на оружии, а затем на коробке с системой противопожарного контроля; на руки Пуэнте вообще не обращали внимания.
Конечно, жаль, что пришлось сжечь один из самых ценных экспонатов из коллекции музея, однако текст начала второго века по значимости не шел ни в какое сравнение с тем, что Пуэнте стал для себя именовать «Свитком Льюис». Определенным разочарованием для него была и необходимость уничтожить два из немногочисленных диптихов, принадлежащих музею, но, по правде говоря, ничего особо примечательного в них не было: письмена, нанесенные на их восковую поверхность, было практически невозможно разобрать.
Совсем неплохо для старика, с усмешкой подумал Пуэнте.
3Бронсон и Анджела выезжали на «ниссане» из Барселоны, когда сотовый Анджелы подал голос: раздалось двойное попискивание, свидетельствовавшее о поступлении текстового сообщения. Она порылась в сумке, вытащила телефон и взглянула на экран.
— Кому пришло в голову посылать эсэмэс среди ночи? — спросил Бронсон.
— Не узнаю номера… А, это Хосе! Наверное, хочет пожелать нам счастливого пути.
Анджела открыла сообщение и уставилась на дисплей. Текст был очень короткий, и поначалу она не могла его понять.
— Что он пишет?
— Только два слова. На латыни. «Rei habeo…»
— Что значит?..
— Примерно их можно перевести как «У меня они есть». Что он имеет в виду?
И тут ее осенило, Анджела вначале улыбнулась, а потом громко рассмеялась.
— Не знаю, как ему это удалось… Скорее всего, Хосе подменил наши реликвии на свиток и диптихи из музейной коллекции.
— Ты хочешь сказать, он уничтожил что-то совсем другое?
— Именно так.
— Потрясающе! Просто потрясающе! Думаю, Папе и всему Ватикану придется пережить немалый шок, когда профессор решится опубликовать свои исследования.
Анджела вновь рассмеялась.
— Значит, мы все-таки трудились не впустую. Не напрасно расшифровывали тексты, искали древние реликвии; тем подонкам, работающим на Ватикан, не удалось их уничтожить.
— Да, это настоящая победа. — Бронсон многозначительно взглянул на профиль Анджелы, едва различимый в темном салоне автомобиля. — Ты не отказалась бы начать все сначала?
Она повернулась и взглянула ему прямо в глаза:
— Вряд ли из погони за древними реликвиями можно сделать профессию. Если я правильно тебя поняла.
— Не совсем. Я имел в виду… не провести ли нам немного времени вместе?
Несколько мгновений Анджела молчала.
— Я держусь принципа «Не обещай — и жалеть не будешь». Не будем торопиться. Посмотрим, что у нас получится.
Оба улыбались, когда Бронсон выехал на шоссе и направился на север, к покрытым снегом вершинам Пиренеев, неровный силуэт которых освещала полная луна.
Послесловие автора
Эта книга, конечно, всего лишь художественное произведение, и, насколько мне известно, в реальности не существует и никогда не существовало никаких документов, хотя бы отдаленно напоминающих Виталианский кодекс или «Эксомологезис», хотя, без сомнения, среди 75 000 манускриптов, хранящихся в Ватиканской библиотеке, и примерно 15 000 источников, числящихся в его тайных архивах, таится немало самых поразительных загадок.
Тем не менее главная идея данной книги основана на факте, так как, по моему мнению, существуют вполне объективные исторические свидетельства того, что апостол Павел на самом деле являлся агентом Рима, находившимся на службе у императора Нерона, именно так, как это описано в моей книге. За более подробной информацией по упомянутому вопросу я отсылаю читателей к книге Джозефа Этвилла «Мессия Цезаря».
Моя гипотеза состоит в том, что Павел и Тит Флавий Иосиф — еврейский историк первого века — находились на службе у римских властей. Они должны были распространять в Иудее мирную мессианскую религию с той целью, чтобы сломить бунтарский дух евреев и их нежелание покориться римскому владычеству. По правде говоря, подобный подход вынуждает нас несколько изменить привычный взгляд на личности римских императоров.
Что касается апостола Павла, то о нем, в отличие от апостола Петра, имеются совершенно объективные свидетельства. Факт его реального существования в истории ныне никем не оспаривается. О Павле известно довольно многое, и до сего дня дошли некоторые из его сочинений.
При рождении ему дали имя Савл, родился он около 9 года нашей эры в семье богатого еврейского купца в Тарсе в Киликии. По рождению принадлежал к колену Вениаминову, одинаково хорошо владел арамейским и греческим языками и был фарисеем, то есть членом одной из древнейших иудейских сект. В молодости Савл был яростным гонителем христиан, повсюду выявлял отступников от традиционного иудаизма и предавал их на суд и жестокие казни.
Как повествует предание, на пути в Дамаск, куда Савл направлялся с той же целью искоренения новой ереси, его ослепил свет с небес и произошло знаменитое обращение Савла, о котором повествует христианская история. После упомянутого эпизода он некоторое время оставался слепым. Когда к нему вернулось зрение, Савл сделался преданным сторонником и проповедником новой веры. Основанием для этой легенды, по-видимому, стала бленнорея новорожденных, которую в раннем детстве перенес Савл и последствия которой стали причиной его почти полной слепоты в конце жизни.
