Чарлз Маклин - Страж
Проснувшись, я почувствовал себя так, словно умер во сне, а сейчас возвращаюсь к жизни вопреки собственной воле.
Я проснулся с мерзким вкусом во рту, а затем извлек нечто из-под языка. Это был катышек волос.
Я вновь взглянул на часы: 3.10.
В комнате было сейчас холодно и сыро. И в то же время воздух казался спертым. Мне трудно было дышать.
Выбравшись из объятий Анны и ухитрившись ее при этом не разбудить, я сел в постели и попробовал продышаться. На третьем или четвертом глубоком вздохе у меня начала кружиться голова. Что-то у меня в горле затикало, забился сильный и явно не на месте пульс. Затем я ощутил первый приступ тошноты.
Надеясь, что тошнота пройдет, я продолжал глубоко дышать, причем старался задерживать дыхание, но вскоре сообразил, что это не приведет ни к чему хорошему. Теперь я убедился в том, что меня вот-вот вырвет. Я встал и в темноте поплелся в ванную. Здесь, в ванной, пульс у меня в горле внезапно защелкал, как зашкаливающий счетчик Гейгера. У меня заломило в груди, чудовищно заломило – как будто кто-то распорол ее и старается рукой вырвать мои легкие. Я сел на пол и подтянул колени к подбородку. Я не мог вздохнуть.
«Я сейчас задохнусь и умру, – подумал я. – Точь-в-точь, как Зак Скальф».
Должно быть, я закричал или заплакал, потому что проснулась Анна. Я услышал, как она окликает меня по имени. Ей было неизвестно, где я нахожусь.
Зажегся свет.
– Мартин! О Господи, что с тобой?
Она подбежала и опустилась на колени рядом со мной. В глазах у нее были волнение и тревога.
Но сейчас худшее уже было позади, и я оказался в состоянии нормально дышать, хотя меня по-прежнему подташнивало.
– Ничего страшного, – ее реакция напугала меня. – Должно быть, что-нибудь съел.
Пока Анна помогала мне, я видел, как она встревожена и как ей меня жаль. Она сняла с кресла мой пуловер и накинула его мне на плечи. Она даже хотела остаться в ванной, но я не позволил.
– Возвращайся в постель. Со мной все в порядке.
Я заперся в ванной и на мгновение прислонился к двери. Я закрыл глаза, и волны тошноты вновь нахлынули на меня. Я наклонился над унитазом, сунул палец в рот. Меня начало трясти, все сильнее и сильнее, я раскашлялся, мне было очень больно, но рвота не наступала. Как будто у меня в горле не открывался какой-то шлюз.
Затем я, должно быть, потерял сознание.
Очнувшись, я обнаружил, что смотрю в воронку, в которой плещется ярко-синяя вода. Я не чувствовал себя больным. Напротив, ощущал какое-то облегчение, напоминавшее легкую контузию: все тело было разбитым и голова болела. Я подошел к раковине, пустил воду и попытался промыть лицо.
В зеркале я увидел свое отражение – бледное призрачное лицо в крупных каплях пота. Под левым ухом у меня висела красная нитка. Она была с ночной рубашки Анны. Но, когда я снимал ее, она расплылась кровью у меня под пальцами.
Должно быть, это царапина. Выходит, я порезался.
Помывшись, я вытер лицо и руки полотенцем. На нем остались красные следы. Снова кровь. Я осмотрел себя в зеркале, но так и не сумел понять, откуда она льется.
Я услышал, как у меня за спиной тихо поворачивают дверную ручку. Решив, что это Анна пришла из спальни посмотреть, как у меня идут дела, я бросил взгляд через плечо и увидел, что ее белый халат висит на внутренней стороне двери. Дверь, однако же, не открылась.
Затем я услышал еще кое-что – тихий ноющий звук, который не смог идентифицировать. Казалось, он доносится снизу, из кухни, – наверное, Анна спустилась попить или еще за чем-нибудь. Но всего лишь за мгновение перед этим я слышал, как она ходит по спальне. У нее не было времени на то, чтобы спуститься по лестнице.
Из глубины моего живота пахло смертельным холодом. Кроме нас с Анной в доме еще кто-то был! Я подумал, не окликнуть ли ее, но пугать ее мне не хотелось. Я застегнул ворот пуловера и накинул на голову капюшон. Затем через другую дверь вышел на лестницу.
На самом ее верху я остановился во тьме и прислушался. Мне показалось, будто я слышу шаги и глухой царапающий звук, как будто что-то тяжелое волокли по покрытому линолеумом кухонному полу.
Я включил свет, и эти звуки сразу же замерли.
Посередине коридора я еще раз остановился и прислушался. Теперь я держал в руке железную клюшку для гольфа, прихваченную из стойки для зонтиков. Передо мной, плавно покачиваясь на петлях, висела открывающаяся внутрь дверь, которая вела на кухню. Судорога пробежала у меня между лопатками. Из-за двери, однако же, не доносилось ни звука. Единственное, что я сейчас слышал, был шум дождя, барабанящего по крыше.
Открыв дверь плечом, я ворвался на кухню и сразу же потянулся к выключателю.
Лампа дневного света на потолке зажглась, заливая всю кухню холодным люминесцентным светом. Помещение было пусто. Все, казалось, было в полном порядке, все на своем месте, все как всегда, – все, за исключением темной лужи, подтекшей у задней двери. Туда попадал дождь.
Задняя дверь стояла раскрытой настежь.
Озадаченный, я подошел и закрыл ее, потом сразу же запер на ключ. На двери и на замке не было никаких следов взлома. Так что же, это ветер распахнул ее? Но если бы Анна забыла запереть ее вечером, я бы наверняка заметил это во время обхода.
И почему не сработала сигнализация?
Я почувствовал, что наступил на что-то холодное и мокрое, и посмотрел вниз. Мои босые ноги оставляли влажные следы на полу. Никаких других следов не было. Кто бы ни проник сюда снаружи, он сделал это еще до того, как начался дождь.
И тут я внезапно понял, что же на самом деле произошло. Задняя дверь оказалась открытой вовсе не потому, что кто-то проник через нее в дом, а потому, что кто-то вышел и даже не позаботился ее закрыть. И, судя по всему, это была Анна.
Должно быть, пока я находился в ванной, она взяла у меня с пояса ключи, отключила сигнализацию и выскользнула из дому. Но почему? Чего ради понадобилось ей выходить из дома в такую ночь, да еще не сказав мне ни слова? Пройтись под дождем? Подышать свежим воздухом? Совершенно исключено!
Сообразив, что слишком далеко она уйти не успела, я вернулся в холл, поставил клюшку на место и отправился проверить контрольную систему сигнализации, чтобы убедиться, что она выключена.
Она и впрямь оказалась выключенной: маленькая красная лампочка не горела. Сигнализацию вырубили ключом, который затем из панели извлекли. Когда я потянулся открыть крышку панели, мои пальцы прикоснулись к металлу, произошла яркая вспышка, и дом мгновенно погрузился в полную тьму.
10
ДОСЬЕ:Мартин Грегори
ДАТА: 25 ноября
КАССЕТА: Г/М65
ТEMA: Телефонный разговор с Анной Грегори
Звонок в 3.28
АННА: Доктор Сомервиль, это вы? Вы меня слышите?
Р.М.С.: Да, я вас слышу. У вас все в порядке?
АННА: Слава Богу, да. Но вы должны помочь мне, доктор Сомервиль. Пожалуйста! Не то случится нечто страшное. Я уверена. Он опять ушел, и... и я не знаю, что мне делать.
Р.М.С.: Постарайтесь держать себя в руках, Анна. Расскажите мне, что случилось.
АННА: Мне нельзя рассказывать вам. Он убьет меня, если узнает, что я рассказала.
Р.М.С.: Вы правильно сделали, что позвонили мне. Я несколько раз пытался связаться с вами, но у вас, должно быть, была снята трубка.
АННА: Вот как? Я не заметила.
Р.М.С.: Когда я разговаривал с Мартином, он был в менее возбужденном состоянии, чем я ожидал. Что, потом стало хуже?
АННА: У него случился какой-то припадок. Минут десять назад. Я нашла его на полу, в жутких корчах. Он сказал, что что-то не то съел, но такое совершенно исключено. Он еле-еле добрался до ванной.
P.M.С.: А почему вы не ушли из дома, раз вам предоставилась такая возможность?
АННА: Потому что не могла! Ему стало так плохо. А потом все стихло. И забеспокоилась я, только когда он не вернулся.
Р.М.С.: А сейчас он по-прежнему в ванной?
АННА: Нет, внизу. Я постучалась, но никто не ответил. Тогда я вошла. Дверь не была заперта. Он просто вышел с другой стороны... Доктор Сомервиль, он оставил мне послание!
Р.М.С.: Что вы имеете в виду, говоря «с другой стороны»?
АННА: Аптечка была открыта. Закрывая ее, я увидела себя в зеркале. И послание было написано у меня на лбу.
Р.М.С.: Что было написано? Что он такое написал?
АННА: Написано было красным. Он использовал мою помаду. Ту, которой запрещает мне краситься. О Господи, это так страшно!
Р.М.С.: Скажите же мне, что он написал?
АННА: «Из юдоли скорби»! То же, что тогда на белой коробке. Только на этот раз адресовано мне. Понимаете?
P.M.С.: Слушайте внимательно и сделайте все в точности так, как я вам скажу. Немедленно заприте обе двери.
АННА: Я уже заперла.
Р.М.С.: Отлично. Ни при каких обстоятельствах не пускайте Мартина в спальню. Какие бы доводы он ни привел. Даже если начнет умолять вас. Вам это понятно?
