Дмитрий Петров - Кносское проклятие
— Действительно, — ответил я. — Тут без крана не обойтись.
— А нам и не нужно будет их доставать, — вдруг сказала Зоя, откладывая в сторону шест. — Для этого есть специально обученные люди.
Луч фонарика, который держал Вазген, дернулся в одну сторону, в другую, потом, описав дикую дугу, уткнулся прямо в лицо Зое. Она зажмурилась и прикрылась рукой, но не двинулась с места.
— Что это значит? — резко спросил Вазген, и от волнения у него прорезался сильный акцент. — Что ты говоришь?
Я оцепенел, не в силах даже пошевелиться. Мои смутные сомнения и догадки, возникшие совсем недавно, неожиданно превратились в самую настоящую, жуткую правду!
Зоя! Неужели? Так вот кто все это время был рядом со мной!
Это она — женщина, которую я полюбил…
В то страшное мгновение я испытал полную опустошенность. Все время я был рядом с Зоей. Боялся за нее, старался оберегать. Полюбил ее. И был при этом слеп и глух: не видел, что рядом со мной — чужой, враг, играющий свою подлую игру и лишь ждущий момента, когда со мной можно будет покончить.
И это я — детектив, который должен быть проницательным и хитроумным! В тот момент я с пугающей отчетливостью осознал свой не только профессиональный, но прежде всего личный крах.
В руке Вазгена снова возник пистолет. Видимо, этому пистолету все-таки придется сегодня стрелять…
— Встань рядом с ним, — глухо произнес мой друг, стволом пистолета указывая Зое приблизиться к Виктору. — Поняла? Стой там и не двигайся, иначе стреляю.
Он с сомнением посмотрел в мою сторону, но, видимо, моя персона не вызывала у него подозрений. Какого черта — он же сам пригласил меня заняться этим делом! Видимо, осознав это и заодно вспомнив нашу студенческую молодость, Вазген отвел от меня взгляд.
— Олег, у тебя есть оружие? — гортанно спросил он. — Или не будем тянуть и шлепнем их прямо здесь и сейчас, а?
Я не смог ответить из-за комка в горле. В темноте Вазген не видел моего лица, но, видимо, и без того понял мое состояние.
— Ладно, — сказал он. — Я все сделаю сам. Здесь подвал, никто не услышит…
— Побереги патроны, — вдруг произнесла Зоя. — Они еще могут пригодиться.
Совершенно неожиданно сверху раздался грохот, и темноту прорезали лучи от мощных фонарей. В подвал черными пятнами сваливались три человека.
— Брось пистолет! — послышался повелительный голос.
— Не брошу, — отозвался Вазген, наводя ствол на незнакомцев. Мы с ним были в отчаянном положении: сзади оставались Виктор и Зоя, а спереди надвигались три незнакомца. Нас всего двое, а пистолет только один…
Двое незнакомцев были довольно крупными мужчинами, а про третьего даже в темноте было ясно, что это женщина.
— Олег, — сказал женский голос, и я сразу узнал его, — ты здесь? Да, как я вижу, тебе не понравилось в моей постели. Ты предпочитаешь подвалы родного города.
Женщина тихонько засмеялась, а у меня от ужаса волосы встали дыбом. Она говорила по-английски, но и без этого, по одному лишь звенящему, как у райской птички, тембру, я догадался, что передо мной Агафья.
Она вышла на свет и остановилась. На Агафье была короткая куртка черного цвета и джинсы, а волосы она убрала под вязаную шапочку — приготовилась к лазанию по подвалам…
— А вот и наша кривоножка появилась, — вдруг негромко процедила Зоя. Она смотрела на Агафью прищурившись, с откровенной ненавистью. — Даже не понимаю, как ты мог лечь в постель с такой. Или не заметил, какие у нее кривые ноги?
Я вновь был ошеломлен настолько, что сначала даже не понял, о чем говорит Зоя.
— В платье незаметно было, — машинально ответил я, не в силах оторвать взгляд от торжествующей Агафьи.
Тьфу ты, черт! Что еще за чушь? При чем тут ее кривые ноги, в такой-то момент…
Агафья не поняла, о чем мы говорим, и продолжила.
— Ну, — протянула она. — Теперь вы все здесь в сборе, а ловушка захлопнулась окончательно. Вы думали добраться до сундуков, да? — Она цокнула языком. — Многие хотели и до вас…
— О чем она говорит? — едва ли не взвыл Вазген. В его руке от волнения плясал пистолет. Он не знал, на кого его направить, хотя было ясно, что дело проиграно в любом случае. — Олег, кто эти люди?
— Ты решила сама приехать в Петербург? — обратился я к Агафье, так и не ответив другу. — Что ж, дело важное, я понимаю. Добро пожаловать в северную столицу России. Когда-то ты приветствовала меня на Крите, а теперь мой черед…
Как я ни крепился, как ни старался изображать иронию, мой голос ощутимо дрожал. Это был горький юмор. Когда понимаешь, что в любую секунду можешь превратиться в покойника, язык сам собой прилипает к гортани.
— Спасибо за приветствие, — сказала Агафья, и ее глаза блеснули в темноте. — Только между нами есть разница. Я завтра уеду отсюда, а ты со своими друзьями навсегда останешься тут. Тут! — Она слегка притопнула ногой. — Должно же что-то лежать в этой яме после того, как мы вытащим сундуки.
Агафья засмеялась, и я узнал ее голос еще раз. Это был голос жрицы в волчьей маске, которая выкрикивала ритуальные заклинания Великому Червю в пещере, когда меня собирались принести в жертву на каменном алтаре.
Агафья — верховная жрица! Та самая зловещая и беспощадная Тини-ит!
Но я не успел ничего сказать, потому что вновь послышался голос Зои.
— Это ты — Тини-ит? — громко спросила она. — Верховная жрица минойского культа?
Агафья перевела взгляд на Зою и секунду многозначительно молчала.
— Сейчас вы все трое окажетесь вот там, — она кивнула на черную воду в глубокой яме, — и перед этим можете узнать истину.
Она обвела нас взглядом и отчетливо произнесла:
— Да, Тини-ит — это я. Я — сто девяносто восьмая верховная жрица Великого Червя, считая от основания Кносского царства.
Она сказала это медленно и торжественно, осознавая значительность момента. Не так часто любая из этих ста девяносто восьми жриц могла сообщить об этом чужакам…
— Да что тут происходит? — взмолился Вазген. — Кто они? Что тут происходит? Олег, скажи хоть ты!
Стоявшие за Агафьей двое мужчин подняли пистолеты, в свете фонарей сверкнул металл стволов. Вазген был прав: тут глубокое подземелье, так что выстрелов никто не услышит. Место для расправы выбрано идеально.
Интересно, когда нас убьют, то перед тем, как бросить в яму, на наших телах вырежут ножами минойский топорик?
— Ну, кажется, теперь все, — вдруг пробормотала себе под нос Зоя. — Она призналась, и больше пока ничего не нужно. Можно заканчивать.
В темноте я не увидел, какую именно манипуляцию произвела Зоя со своими часиками на левом запястье, но щелчок услышал отчетливо. В следующую секунду наверху, на ночной улице пронзительно взвыли сирены…
Мы находились глубоко в подвале, поэтому вой нескольких сирен доносился сюда едва слышно, но можно было не сомневаться: там, наверху, эти звуки способны поднять из могилы мертвого.
Оцепенели все, кто находился в подвале. Застыли мы с Вазгеном, ошеломленно стояли Агафья и двое ее спутников. Понурый Виктор не шевелился и раньше. Одна лишь Зоя спокойно хмыкнула и неожиданно усмехнулась, глядя мне прямо в глаза.
Через несколько секунд дверь подвала распахнулась и внутрь хлынули лучи света.
Включился динамик, послышалось характерное шипение, а затем голос:
— Здание окружено, сопротивление бесполезно. Выходить по одному с поднятыми руками!
Сирены на улице продолжали надсадно орать, но голос из динамика теперь перекрывал все. Он грохотал под низкими сводами подвала, как голос Судного дня.
— Вас просят любезно выйти отсюда и сдаться законным властям, — перевела Зоя специально для Агафьи. — Говорят, что иначе пристрелят вас как собаку. А верховной жрице Кносского царства не пристала такая смерть. Не правда ли, милочка?
Несмотря на ночь, вокруг храма Всех Скорбящих Радости было светло, как в летний полдень. Фары грузовиков со спецназом, два мощных прожектора, заранее установленные на столбах… Мигалки нескольких милицейских машин придавали цветовой гамме особый колорит.
Агафью с ее спутниками положили лицами в землю рядом с папертью церкви, а над ними с опущенными автоматами встали несколько бойцов.
— Этого тоже возьмите, — сказала негромко Зоя, указав на отца Виктора. — Положите рядом. Он, правда, уже почти готов…
— А этих? — подозрительно спросил невысокий широкоплечий усач в длинном щегольском плаще, посмотрев на нас с Вазгеном. — С этими как быть, Зоя Григорьевна?
— С этими? — Она оглядела нас и усмехнулась. — Пока никак. Впрочем, посмотрим на их поведение.
У Вазгена еще хватило сил длинно выругаться по-армянски, а затем он сел прямо на землю и, обхватив голову руками, стал раскачиваться взад-вперед. Что он бормотал при этом, я не понимал, но могу ручаться — это не были слова любви…
