Кровь отверженных - Слотер Карин

– Он собирается надрать ему задницу, – говорил Тедди.

Или:

– Дай этому братану пораскинуть мозгами.

Во время новостей Тедди уснул. Похоже, теперь его и пушками не разбудишь. Когда сестра пришла проверить состояние Грейс, он даже не пошевелился.

Лена могла теперь смотреть на Грейс и думать о том, что произошло в последние несколько дней. Марк был в другой больнице: машина «скорой помощи» увезла его в ближайший стационар. Неизвестно, что с ним сейчас происходит, хотя ни один из врачей не верил, что он когда-либо оправится от того, что сам с собой сделал.

Лена думала о Марке, который ничем не отличался от других подростков. Он просто хотел любви, хотел внимания матери и получал его в доступной ему форме. Вспоминала себя в этом возрасте. Она была очень трудной: обуревали эмоции. Ей страшно хотелось одобрения Хэнка. Общалась в школе с самыми отчаянными, лишь бы обратить на себя внимание, не важно какое.

Лене было пятнадцать, когда она переспала с двадцатидвухлетним Руссом Флемингом, и хотя ее тело было готово к физической стороне взаимоотношений, но эмоционально она совершенно не сформировалась. Хэнку тяжко с ней приходилось. Лена думала, что любит Русса, а тот вел себя с ней, как с проституткой. Она исполняла все, что он хотел. Он был человеком настроения, и Лена реагировала на него, как термометр: в какой-то момент старалась его успокоить, в другой – соблазнить. Все это время превратилось для нее в сплошные взлеты и падения, в зависимости от обращения с ней Русса. Если она не плакала в своей комнате, то садилась на крыльцо, сжав коленями ладони, и нервно ожидала его появления. Она была такой молодой и глупой. То, что давал ей Русс, она принимала за любовь.

Оглядываясь назад, Лена понимала, что он был дураком и параноиком, получавшим удовлетворение от связи с девочкой-подростком, но в то время Лена думала, что лучше его и человека нет. Удивительно, как глупы бывают подростки, как отчаянно ищут они любви и внимания. Марк, должно быть, стал легкой добычей своей матери. Вероятно, он был как открытая рана и был убежден, что только мать сможет эту рану залечить. А сейчас, пройдя через все это, он хотел умереть. Лена слишком хорошо понимала такое раздвоение личности.

Грейс резко вдохнула и проснулась. Глаза медленно открылись. Некоторое время она смотрела на потолок. Похоже, ее мозг пытался понять, где она находится и что происходит. Лена хотела напомнить ей, сказать, что она умирает, но Грейс, по-видимому, и сама поняла.

Скрипнула накрахмаленная наволочка – Грейс повернула голову и взглянула на Лену. Глаза медленно опустились, обошли монитор, указывающий цифры кровяного давления, взгляд перешел на насос – модифицированную капельницу, подающую морфин. У Лены было такое же устройство, когда она лежала в больнице. Пациент мог сам контролировать поступление морфина – стоило лишь нажать кнопку. Машина не позволяла убить себя, но давала пациенту контроль над болевыми ощущениями.

Сама не понимая, что делает, Лена забрала у Грейс пульт с кнопкой, прежде чем женщина на нее нажала. Лена ни разу не была еще с Грейс наедине. Тедди, похоже, крепко уснул, и Лена решила воспользоваться моментом.

– Ищете это? – прошептала Лена и показала устройство.

Глаза Грейс сверкнули и обратились на Тедди.

– Хотите разбудить его, чтобы он слышал, что я вам хочу сказать? – тихо спросила Лена. – Я разговаривала с Марком. Хотите, чтобы Тедди узнал, как сильно вы любили вашего маленького мальчика?

Она сглотнула.

– Вы можете говорить, я знаю, – сказала Лена.

Она лишь несколько часов назад слышала, как Грейс попросила ледяной пузырь.

– Я знаю, что вы можете говорить.

Грейс медленно взялась за маску, закрывавшую ее нос и рот. Сдвинула ее в сторону и задохнулась от усилия.

– Дайте… – сказала она. – Насос…

Лена взвесила на руке устройство. Оно оказалось намного тяжелее того, которым пользовалась она сама.

– Что, больно? – спросила она.

Грейс кивнула. Ее лицо исказилось от боли.

– Может, поторгуемся? – спросила Лена, перебрасывая насос из одной руки в другую, словно конфетку.

Грейс улыбнулась, и по ее глазам было видно: только сейчас она поняла, что недооценила Лену.

– Да? – сказала Лена. – Скажите, где Лэйси, и я отпущу вас в ад.

Грейс все еще улыбалась, но глаза смотрели жестко. Она отвернула голову и уставилась в потолок. Лена видела, как женщина положила на грудь дрожащую руку. Врач прописал ей очень сильные наркотики. Почему женщина раньше их не потребовала, оставалось загадкой. Ведь у нее не было никаких шансов на выздоровление.

– Я знаю, что вам нужен насос, Грейс, – сказала Лена.

Грейс снова к ней повернулась. Сделала глубокий вдох и с трудом выдохнула:

– Нет.

Лена встала, крепко сжала насос. По-прежнему говорила тихо, чтобы не разбудить Тедди.

– Я знаю, что вы изнасиловали Марка.

Грейс широко улыбнулась. Похоже, на нее нахлынули приятные воспоминания. Она закрыла глаза.

– Расскажите мне о Дженни Уивер, – прошептала Лена. – Что вы с ней сделали?

– Она… – начала Грейс, глядя в потолок.

По ее щекам катились слезы. Слезы были следствием ее физического состояния, а не признаком душевной боли.

Грейс взялась за маску, чтобы приладить ее на место, но прежде сказала:

– Так… мило…

Она замолчала, и Лена стоя ожидала, когда она закончит фразу. Когда за этим ничего не последовало, она напомнила:

– Мило… что?

Грейс показала под маской почти ангельскую улыбку.

– Мило… трахалась.

– Сука, – прошептала Лена и схватила лежавшую сбоку подушку.

Она сдвинула маску с лица женщины и прижала к нему подушку. Грейс не сопротивлялась. Лена искоса посматривала на Тедди: не видит ли тот, что она вознамерилась умертвить его жену. Ноги Грейс слабо дернулись, и Лена остановилась – заставила себя остановиться – и убрала подушку. Пошарив, снова наложила маску на лицо Грейс. Убедилась, что кислород поступает. То, что ей показалось минутами, заняло лишь несколько секунд. Грейс открыла глаза. Казалось, она удивилась, потом разозлилась. Лена знала, что, убив ее, она окажет ей благодеяние. Часы Грейс в этом мире были сочтены. Лене не следовало торопить их.

Грейс, сердито пыхтя, смотрела на Лену. Губы ее зашевелились, и она прошептала:

– Трусиха.

Марк тоже назвал ее трусливой. Возможно, это было справедливо, но не по той причине, по которой думала Грейс.

– Не настолько трусливая, чтобы насиловать ребенка, – выпалила Лена.

Грейс покачала головой. То ли она возражала против того, что Марка назвали ребенком, то ли против того, что это назвали насилием.

– Он пытался убить себя, – сказала Лена. – Вы знали?

По реакции она поняла, что Грейс не знала.

– Он повесился в спальне сразу после того, как рассказал мне, что вы его изнасиловали, – сказала Лена. – Он не хотел больше жить, зная, что вы с ним сделали.

Грейс снова уставилась в потолок. Опять появились слезы. Лена по-прежнему не знала, чем они вызваны.

– Он в коме. Возможно, так и не очнется.

Грейс что-то прошептала, но Лена не расслышала. Оперлась рукой о кровать и подставила ухо ко рту женщины. Грейс вдруг схватила Лену за руку. Умирающая была совсем слабой, и Лена без труда высвободилась, но Грейс все же успела потрогать шрамы на ее ладони. Прикосновение было нежное, почти сексуальное, и Лена заметила, что Грейс словно бы подпиталась ее энергией.

– Дохлая сука, – сказала Лена и потерла ладонь, стирая ненавистное прикосновение. – Ты будешь гореть в аду.

Похоже, она истратила всю свою энергию, когда ответила:

– Мы с тобой там встретимся.

Лена попятилась и встала к стене, почувствовав deja vu: Марк и Дженни сказали друг другу почти те же слова в день, когда Дженни не стало.

Лена постояла, глядя на Грейс Паттерсон, перевела взгляд на Тедди. Он по-прежнему крепко спал. Лена взглянула на свои часы. До рассвета оставалось три часа. В это время придет медсестра. Лена прицепила кнопку от насоса с морфином подальше от Грейс. Уселась на стул и, не обращая внимания на свои дрожащие руки, стала ждать смерти Грейс Паттерсон.