Дэниел Силва - Сезон Маршей
Прижимая педаль тормоза, он поднял руку и посмотрел на часы.
Перепрыгнув через ограду в переулок, Майкл услышал громкие проклятия. Секундой позже скрипнули шины, и какая-то машина — судя по звуку мотора, небольшая — сорвалась с места и понеслась в сторону М-стрит. Майкл понял — Октябрь захватил автомобиль и пытается уйти. Он промчался по Тридцать третьей улице, повернул вправо и побежал дальше по М-стрит.
Делярош оглянулся и не поверил глазам — Осборн бежал по М-стрит с пистолетом в руке, расталкивая изумленных прохожих. Он медленно повернулся и уставился прямо перед собой, терпеливо ожидая, когда же наконец загорится зеленый.
«Беретта» лежала на соседнем сидении. Делярош положил ладонь на рукоятку и дотронулся пальцем до курка. Ему вдруг пришло в голову, что может быть судьба предоставляет шанс выполнить условия контракта полностью.
Осборн добежал до перекрестка и остановился на проезжей части, прямо перед «саабом». Он тяжело дышал и напряженно всматривался в полутьму.
Делярош медленно поднял «беретту» и положил ее себе на колени. Выстрелить в Осборна через ветровое стекло? Пожалуй, нет. Даже если выстрел будет удачным, спасаться бегством в поврежденной машине дело слишком рискованное. Он опустил левую руку и нажал кнопку на подлокотнике, чтобы опустить стекло со своей стороны. На светофоре зажегся зеленый.
За «саабом» выстроились еще несколько машин, и водители отчаянно сигналили, не видя стоящего на середине перекрестка человека с пистолетом в руке.
Делярош сидел неподвижно, ожидая хода противника.
Майкл стоял на середине перекрестка, не обращая внимания на крики водителей и какофонию гудков. Взгляд его скользил по лицам сидящих за рулем: мужчина лет сорока в светло-сером «саабе», пара богатеньких студентов в красном «БМВ», старички в дребезжащем «мерседесе», паренек в пикапе с надписью «Пицца-хат».
Все махали руками, все давили на клаксон, все… кроме мужчины в «саабе». Майкл взглянул на него внимательнее. Довольно неприятный тип: тяжелые, набрякшие щеки, тупой подбородок, широкий, плоский нос. Лицо напоминало ему кого-то, но кого? Где он мог его видеть? Майкл смотрел на человека в костюме, а перед ним, как в кино, пробегали лица из картотеки ЦРУ. И в какой-то момент в голове у него как будто щелкнуло, и он понял, где видел его раньше: на мониторе компьютера у Мортона Данна в Отделе технических служб.
Майкл вскинул руку и прицелился Октябрю в лицо.
— Из машины! Быстро!
Глава тридцать девятая
Вашингтон
Широкий перекресток у основания Ки-Бридж — один из самых перегруженных и неупорядоченных во всем Вашингтоне. Транспортные потоки, стекающие с самого моста, а также М-стрит и автострады Уайтхерст соединяются именно здесь, в одном месте. В утренние и вечерние часы пик причиной пробок часто становится неразворотливый общественный транспорт. Ближе к ночи здесь полным-полно машин, спешащих в рестораны и ночные клубы Джорджтауна. И над всем этим высится черная каменная лестница, печальную славу которой принес «Экзорсист», — унылое, обезображенное граффити и пропахшее мочой — едва ли не каждый пьяный студент, совершая ритуальное восхождение, считает своим долгом помочиться на ступеньки — сооружение.
Сидя за рулем «сааба» и глядя на направленное на него дуло «браунинга» в руке Майкла Осборна, Делярош думал однако совсем о другом. Когда американец приказал выйти из машины, он вдавил в пол педаль газа и резко наклонился вперед.
Майкл выстрелил несколько раз в ветровое стекло несущейся на него машины и едва успел отпрыгнуть в сторону, чтобы не попасть под колеса.
Делярош выпрямился, выровнял едва не выскочивший на тротуар «сааб» и устремился к въезду на мост.
Не обращая внимания на сигналящие вовсю автомобили, Майкл повернулся и увидел, что «сааб» быстро уходит. Он поднял «браунинг», прицелился и открыл огонь с колена.
В обойме оставалось восемь патронов, а запасной у него не было. Прежде чем Делярош свернул к мосту, он выпустил все восемь.
Семь пуль, прошив багажник, застряли в заднем сидении.
Последняя, восьмая, попала в бензобак, и «сааб» взорвался.
Делярош услышал взрыв и почти сразу же ощутил жар от горящего бензина. Вокруг него, скрипя тормозами, останавливались машины. Какой-то парень в свитере с надписью «Редскинс» бросился к нему на помощь. Делярош направил на него «беретту», и парень в свитере побежал в другую сторону, к парку.
Делярош выпрыгнул из машины, оглянулся и увидел бегущего к нему Майкла Осборна.
Он вскинул пистолет и выстрелил три раза.
Американец успел нырнуть за припаркованную у тротуара машину.
Делярош побежал к мосту, но тут навстречу ему вылетел какой-то лихач, по-видимому, не заметивший горящего на перекрестке «сааба». В последний момент, перед самым столкновением, Делярош подпрыгнул, избежав удара капотом, упал на лобовое стекло и свалился на дорогу.
«Беретта» выскользнула из пальцев и исчезла под колесами машин.
Делярош повернулся — американец был совсем близко, — поднялся и попытался бежать, но правое колено подвернулось, и он рухнул на асфальт.
Тем не менее Делярош снова поднялся и заставил себя двигаться, хотя колено словно наполнили битым стеклом. Ему даже удалось добрести до Ки-Бридж.
У пешеходной дорожки застыл, с любопытством наблюдая за всем происходящим, мужчина с дешевым горным велосипедом.
Делярош ударил его кулаком в горло, забрал велосипед и кое-как сел, но едва попытался надавить на педаль правой ногой, как острая боль заставила его вскрикнуть. Пришлось крутить одной левой, поднимая и опуская правую, чтобы не мешала.
Тем не менее, оглянувшись через какое-то время, он увидел, что американец продолжает преследование. Более того, расстояние между ними сокращалось с каждой секундой. Делярош чувствовал себя совершенно беззащитным. Оружия он лишился, а в качестве транспортного средства имел дребезжащий велосипед. Ко всему прочему, что-то случилось с ногой.
Его вдруг охватила злость — злость на отца, Владимира, на КГБ и всех тех, кто обрек его на такую жизнь; злость на себя самого — то, что позволил Директору втянуть себя в это дело и снова не сумел убить Осборна. Интересно, как американец догадался, что за рулем «сааба» именно он? Может быть, его успел сдать Морис Леру? Или Директор? Но, вероятнее всего, он сам недооценил способности и возможности цэрэушника, поклявшегося найти его даже на краю света. И вот их схватка заканчивается сценой, достойной войти в комедийный фильм — один убегает на хлипком велосипеде, другой догоняет пешком. Действительно, почти смешно. Делярош понимал, что даже если оторвется сейчас от Осборна, шансы на спасение невелики.
Он опять оглянулся — преследователь настигал.
Преодолевая боль в колене, Делярош заставил себя крутить педали обеими ногами. Время истекало, и он должен был срочно решить, что еще можно сделать, чтобы выбраться с моста живым.
Майкл сунул «браунинг» в кобуру и, собрав последние силы, попытался сделать последнее ускорение.
Много лет назад, еще в студенческие годы, ему удалось пробиться в финал чемпионата штата Вирджиния в беге на милю. Благодаря блестящему тактическому маневру, он сумел обойти лидера и за сто ярдов до финиша получил блестящую возможности выиграть соревнование, но на последнем отрезке ему не хватило мужества, чтобы выдержать боль, без чего, как известно, победить нельзя. Он до сих пор помнил, как смотрел в спину отрывающегося соперника, буквально загипнотизированный слаженной, ритмичной работой мышц. Отец так разозлился на сына за проявленную слабость, что даже не подошел утешить его после финиша.
От Октября его отделяло не больше десяти ярдов.
Он пробежал должно быть около мили. Ноги налились свинцом, мышцы напряглись от постоянных ускорений, руки горели, а во рту появился вкус крови и ржавчины. Он гонялся за Октябрем годы, используя все ресурсы и технические средства Управления, но в конце все свелось к этой сумасшедшей, выматывающей гонке по мосту Фрэнсиса Скотта Ки. На этот раз он не боялся боли. На этот раз он не мог позволить себе проиграть. Майкл бежал, откинув голову, ревя, как дикий зверь, хватаясь за воздух руками.
Еще несколько футов…
Он прыгнул, выбросив вперед руки, и на землю рухнули уже двое.
Октябрь упал на спину, Майкл оказался сверху.
Навалившись на врага, Майкл ударил его в лицо — левой… правой, и, схватив за горло, начал душить.
Злость, гнев, ярость переполнили его, вытеснив все прочие чувства, смутив рассудок. Сжимая пальцами дыхательное горло, он выкрикивал какие-то слова…
Октябрь вел себя по меньшей мере странно: он затих и практически не сопротивлялся. Более того, в какой-то момент голубые глаза его блеснули, а по губам скользнула тень улыбки.
