Микки Спиллейн - Зарубежный криминальынй роман. М. Спиллейн, В. Каннинг
Когда Джордж закончил, Берни вернулся к западному концу звезды на ковре и сказал:
— Занятно. И попали вы в самое яблочко. На днях ко мне приходил заместитель начальника лондонской полиции, да и сам я навел кое-какие справки. Признаться, мне очень быстро пришло в голову, что Луиджи Феттони с Фентиман-роуд никак не может быть Скорпионом. — Пэр пригубил коньяк, поднял бровь и, переменив тон, продолжил: — Мой секретарь, Морис, человек очень расторопный. — Берни кивнул в сторону лежавшего на буфете форматного листа с отпечатанным на машинке текстом. — После звонка Сайната он составил вашу довольно подробную биографию. Ознакомившись с ней, я понял, что вы продолжите поиски Скорпиона независимо от того, помогу я вам или нет.
— Совершенно верно, сэр.
— Тогда не будем усложнять. — Берни взглянул на часы. — Провинции придется немного подождать, а я расскажу вам историю, в которую никого посвящать не рассчитывал никогда.
И он выложил Джорджу все — говорил не как политик, стремящийся произвести впечатление на публику, а как адвокат, интересующийся только фактами.
Отец министра богат не был. Когда Берни-младший вернулся из Оксфорда попрактиковаться в изучении юриспруденции, на жизнь ему пришлось зарабатывать самому. Он стал политическим обозревателем, хотя о политической карьере еще не задумывался. Ему вечно недоставало денег, потому что у него была привычка жить не по средствам, усугублявшаяся еще и тем, что Берии вращался в кругу людей относительно богатых. В 1946 году редактор одной лондонской газеты представил его швейцарскому финансовому магнату Густаву Аболеру. Тот владел разветвленной корреспондентской сетью, снабжавшей его сведениями в области финансов, промышленности и политики. И Берни за солидное вознаграждение стал лондонским собкором Аболера — истолковывал ему тенденции в политике, поставлял всевозможные сведения, а главное, подробно описывал лидеров всех партий. За это Аболер платил ему и советовал, куда выгоднее вложить деньги. В 1949-м Берни решил заняться политикой сам. Между тем его письма к Аболеру были откровенные, проницательные, язвительные, и Джон понимал: если их обнародовать, разразится крупный скандал. Поэтому в том же году он приехал к Аболеру — в первый и последний раз — и попросил его уничтожить письма. Аболер согласился. Вскоре Берни победил на выборах и стал профессиональным политиком. В 1955 году Аболер умер. А через месяц после этого Берни получил от Скорпиона первое письмо — с выдержками из самых уничижительных характеристик. Скорпион подчеркивал что стоит показать отчеты тем, о ком в них шла речь, — а к тому времени эти люди стали коллегами Берни, — и его политической карьере придет конец. Джону ничего не оставалось, как откупиться от Скорпиона: близились осенние выборы, и при возвращении к власти своей партии Берни получал важный пост в кабинете министров, а оттуда было рукой подать до самого лакомого кусочка — места премьера. Тогда, в пятьдесят пятом, он заплатил Скорпиону тысячу фунтов. А теперь отстегивал по две тысячи в год.
— Наверно, не стоит говорить, что среди политиков правят подчас мелкие страстишки, недостойные даже пансиона для девиц. Посему моя откровенность в письмах к Аболеру может погубить меня даже сейчас. А я, признаться, совсем не хочу оказаться на задворках. Уж лучше ежегодно расставаться с кругленькой суммой. Этот Скорпион, конечно, кровопийца, но строго следит за тем, чтобы не высасывать своих жертв досуха.
— Расскажите об Аболере. Часто ли вы с ним виделись?
— Дважды. В Лондоне, когда он нанимал меня, и в Швейцарии, когда я просил его уничтожить письма. И еще: в пятьдесят шестом я ездил к его вдове справиться о них. Она ответила, что знает лишь одно: Аболер понял, что медленно умирает от рака, и за два месяца до кончины уничтожил всю личную корреспонденцию. К его домашнему бункеру с конфиденциальными досье доступ имел один он.
— Значит, кто-то снял с ваших писем копии, когда Аболер был еще жив, — предположил Джордж. — А ваша поездка в Швейцарию? Кто был у Аболера тогда? То есть… не мог ли кто-нибудь подслушать вашу просьбу уничтожить письма?
— Никто, если только в кабинете Аболера не было микрофона. А если говорить о посторонних — да, они были. В тот день Аболер давал обед. Но из гостей я почти никого не помню.
— А кого помните?
— Дайте подумать. Был там один итальянец — высокий, светловолосый. Я считал его миланским собкором Аболера, а не забыл потому, что блондин среди итальянцев — редкость. Фамилию его мне уже не вспомнить. Но с ним была женщина — любовница, как сказал мне, по-моему, сам Аболер. Привлекательная, латинского типа. Я отлично помню ее имя — Мария, так звали мою мать.
— А фамилию?
— Запамятовал. Однако с ними был еще мужчина — пожилой лысоватый еврей. По-моему, он возглавлял какую-то театральную постановку, которую финансировал Аболер.
— А остальные гости?
— Помню их очень смутно. Это, по большей части, были совсем молодые люди — то ли швейцарцы, то ли французы. Аболер любил молодежь.
— Англичанки среди них не было?
— По-моему, нет. Теперь я жалею об одном — надо было настоять, чтобы Аболер сжег письма при мне. Но я ему полностью доверял. И до сих пор уверен, что он выполнил мою просьбу. — Отойдя к буфету, Берни поставил пустую рюмку на мраморную полку.
— Деньги Скорпиону вы перечисляли на счет «Скорпион Холдинга» в Сити? — осведомился Джордж.
— Да.
— И что вы думаете по этому поводу?
Берни повернулся к Константайну и с улыбкой ответил:
— Окольным путем я, конечно, наводил об этой фирме справки, но ничего узнать не смог. Впрочем, пойди я даже в высшие круги банковской службы безопасности, что означало бы раскрыть все карты, я не добился бы успеха. Оружие Скорпиона — не только шантаж, но и скрытность. Так помог ли вам мой рассказ?
— Пока нет, но в дальнейшем он может мне пригодиться.
— Значит, вы намерены продолжать поиски Скорпиона?
— Да.
— Прекрасно. Я сделаю для вас все, что в моих силах. — На мгновение голос пэра дрогнул, ослабел, словно тяжкие воспоминания выбили министра из колеи.
— Вы получали письма от Скорпиона многие годы, — продолжил Джордж. — Составилось ли у вас о нем какое-нибудь впечатление?
Берни распрямил плечи, словно сумел скинуть с них усталость, сверкнул глазами и снова стал министром, повелителем избирателей.
— Я бы назвал его человеком светским, умным, образованным; безжалостным, но лишь в пределах, которые он сам себе установил. Мне всегда казалось, что подобных мне у него много, то есть больше известных нам четверых. Вымогательством он явно занимается профессионально, а потому знает о человеческих слабостях и тщеславии все. Впрочем, будь ему выгодней не шантажировать меня, а уничтожить, он сделал бы это не колеблясь.
Вернувшись домой, Джордж позвонил профессору Дину. Их беседа была краткой, и Джордж решил, что она обязательно когда-нибудь зачтется против Скорпиона, если удастся добраться до него. Едва только Джордж огорошил профессора своим сообщением, тот заговорил таким упавшим голосом, что Константайн от жалости невольно стиснул трубку в руках. Жена профессора должна была вернуться под вечер. Джордж договорился встретиться с ним в ресторане «Траут» в Годстоу, а Люси посоветовал сказать, что профессора вызывают в Оксфорд.
Потом Джордж позвонил Никол я и предупредил, что едет к ней. Николя не была от этого в восторге, это было понятно из того, как она ответила, что как раз моет волосы, но Джордж заявил, что ему девушки с мокрыми волосами нравятся даже больше.
Глава 3
За виллой, вровень со спальнями второго этажа, в склоне холма была вырублена и выложена красной плиткой длинная терраса. По ее краю шла небольшая балюстрада, а за ней виднелось подножье заросшего кустарником и соснами холма и кусочек лазурного моря. Начало террасы затенял полосатый тент, натянутый от карниза над окнами спальни к двум шестам, вставленным в бронзовые гнезда в плитках. Под этим навесом на одном из трех пестрых матрасов и лежала Мария. Она была в желтом бикини; подставив солнцу спину и плечи, она читала книгу, а подняв взгляд от нее, через открытые стеклянные двери могла видеть все, что происходит в спальне, у самого порога которой стоял маленький столик с красным телефоном. Мария читала, согнув длинные ноги, время от времени поглаживая пальцами одной из них подошву другой. Позади нее, в соснах на холме, пиликали цикады, изредка с резкими щелчками раскрывались стручки ракитника. Где-то за террасой журчала льющаяся из невидимого шланга вода, то и дело раздавался радостный, мелодичный свист. Это Джан мыл хозяйскую машину. Потом журчание и свист стихли. А через несколько минут Мария услышала, как открылась внутренняя дверь ее спальни. Она подняла голову, из сумрака комнаты на свет вышел Джан, остановился у стеклянных дверей. Шорты он, когда мыл машину, промочил, с медных волос его стекала вода — закончив работу, он, видимо, сунул под струю голову. Влага блестела у него на шее и на плечах. Он глядел на Марию и улыбался — молодой, узкобедрый, широкоплечий, с приятным лицом.
