Марио Пьюзо - Крестный отец
Кей холодно сказала:
— Я не верю ни единому слову.
А у самой захолонуло внутри, потому что вряд ли они могли придумать такую подробность, как сломанная челюсть. Другое дело, что из-за сломанной челюсти Майк никого не станет убивать.
— Так вы сообщите нам, если Майкл даст о себе знать? — спросил Филипс.
Кей затрясла головой.
Второй агент, Сириани, сказал неприятным голосом:
— Для нас не секрет, что вы с ним сожительствовали. Есть регистрационные книги из гостиниц, есть и свидетели. Каково будет вашим папочке с мамочкой, если мы ненароком проговоримся об этом газетчикам? Достойные, почтенные граждане, а дочка путается с гангстером! Так вот — либо выкладывайте все сию минуту, либо я зову сюда вашего папашу и режу ему в глаза правду-матку.
Кей посмотрела на него с недоумением. Потом встала, подошла к двери, открыла ее. Ее отец, посасывая трубку, стоял у окна гостиной. Она позвала:
— Пап, ты не зайдешь к нам?
Мистер Адамс с улыбкой оглянулся и пошел в кабинет. Войдя, он обнял дочь за талию и стал вместе с нею перед сыщиками.
— Я вас слушаю, господа.
Оба молчали, тогда Кей небрежно сказала второму:
— Режьте ему правду-матку, начальник.
Сириани побагровел:
— Мистер Адамс, то, что я вам скажу сейчас, говорится ради блага вашей дочери. Она связалась с хулиганом, который, есть основания полагать, совершил убийство, застрелил офицера полиции. Я только предупредил, что если она не будет оказывать нам содействие, то может навлечь на себя большие неприятности. Но она, похоже, не сознает, насколько это серьезно. Может быть, вас послушает?
— Этому невозможно поверить, — любезно сказал мистер Адамс.
Сириани выставил вперед челюсть.
— Ваша дочь встречается с Майклом Корлеоне больше года. Они много раз проводили вместе ночь в отелях и значатся в книгах как муж и жена. Сейчас объявлен розыск Майкла Корлеоне — он нужен для дачи показаний по делу об убийстве офицера полиции. Ваша дочь отказывается сообщить нам сведения, которые могли бы облегчить эту задачу. Таковы факты. По-вашему, им нельзя поверить, но я могу доказать каждое слово.
— А я и не сомневаюсь, сударь, в правдивости ваших слов, — незлобиво сказал мистер Адамс. — Невозможно поверить другому — что моей дочери грозят большие неприятности. Если только вы не имеете в виду, что она… — на лице его отобразилось ученое сомнение, — кажется, это принято называть «шмара».
Кей глядела на отца во все глаза. Ей было ясно, что он острит на свой старомодный лад, — но как он мог так легко отнестись к тому, что услышал?
Мистер Адамс твердо продолжал:
— Тем не менее будьте совершенно уверены — если интересующий вас юноша объявится, я тотчас доведу об этом до сведения властей. И то же сделает моя дочь. А теперь извините, у нас стынет завтрак…
Он со всяческой предупредительностью выпроводил сыщиков на улицу и учтиво, но решительно закрыл за ними дверь. Потом взял Кей за руку и повел на заднюю половину дома, где помещалась кухня.
— Пойдем-ка к столу, душа моя, мама нас заждалась.
По пути на кухню у Кей навернулись слезы — от пережитого напряжения, от нерассуждающей преданности отца. Мать не подала виду, что замечает, — вероятно, отец успел сказать ей, кто к ним приезжал. Кей села за стол, и мать молча поставила перед ней еду. Потом тоже села; отец, склонив голову, прочитал молитву.
Миссис Адамс, невысокая, плотная, была всегда тщательно одета, завита, причесана. Кей не случалось видеть мать неприбранной. Как и муж, она не слишком носилась с дочерью, держала ее на почтительном расстоянии. Так она поступила и теперь.
— Кей, сделай милость, не устраивай трагедий. Я уверена, что все это буря в стакане воды. Как-никак молодой человек — студент Дартмута, невероятно, чтобы он оказался причастен к такой нечистоплотной истории.
Кей удивленно подняла голову:
— Откуда ты знаешь, что Майк учится в Дартмуте?
Миссис Адамс сказала с достоинством:
— Обожаете вы, молодежь, напускать таинственность — только кого она обманет? Мы знали про него с самого начала, но, понятно, считали неуместным заводить разговоры на эту тему, пока ты первая не начнешь.
— Да, но откуда же?.. — Кей было стыдно посмотреть отцу в глаза после того, как он узнал, что она спит с Майком. Вот почему она не видела его улыбки, когда он произнес:
— Вскрывали твои письма, естественно.
Кей задохнулась от ужаса и негодования. Теперь она смело взглянула отцу в лицо. Его поведение было постыднее, чем грех, совершенный ею. Она бы в жизни не поверила, что он на такое способен.
— Ты шутишь, отец, — как ты мог?
Мистер Адамс благодушно усмехнулся:
— Я взвесил, какое из двух прегрешений страшнее — читать твои письма или пребывать в неведении, когда мое единственное дитя может попасть в беду. Выбор был прост, решение — добродетельно.
Миссис Адамс, отдавая должное вареной курице, прибавила:
— Надо к тому же учитывать, милая, что для своего возраста ты, согласись, страшно наивна. Мы чувствовали, что обязаны быть в курсе твоих дел. А ты ничего не рассказывала.
Впервые Кей была рада, что у Майкла нет привычки писать в письмах нежности. И еще рада, что родителям не попались на глаза кой-какие из ее писем.
— Не рассказывала, потому что боялась, как бы вы не упали в обморок, узнав, из какой он семьи.
— А мы и упали, — бодро сказал мистер Адамс. — Кстати, Майкл пока не давал о себе знать?
Кей покачала головой.
— Не верю я, что он в чем-то виновен.
Она заметила, как родители переглянулись. Мистер Адамс мягко сказал:
— Если он ни в чем не виновен и все же исчез, тогда это, может быть, означает нечто иное?
Сначала до Кей не дошло. Потом она вскочила из-за стола и убежала к себе в комнату…
Через три дня Кей Адамс вышла из такси у входа в парковую резиденцию Корлеоне близ города Лонг-Бич. Она созвонилась заранее: ее ждали. В дверях ее встретил Том Хейген, и у нее упало сердце. Она знала, что этот ничего ей не скажет.
В гостиной он предложил ей выпить. Кей заметила, что по дому слоняются какие-то люди, но Санни не показывался. Она спросила Тома Хейгена напрямик:
— Вы не знаете, где Майк? Не скажете мне, как можно с ним связаться?
Хейген гладко, без запинки проговорил:
— Мы знаем, что он жив и здоров, но где находится в настоящее время — неизвестно. Когда он услышал, что застрелили этого капитана, он испугался, как бы вину не взвалили на него. Ну, и решил отсидеться в укромном месте. Сказал мне, что месяца через два даст о себе знать.
Он выдал ей заведомую фальшивку, притом намеренно шитую белыми нитками, чтобы она это поняла, — хоть на том спасибо.
— А что, этот капитан правда сломал ему челюсть? — спросила Кей.
— Боюсь, что правда, — сказал Том. — Но Майку несвойственна мстительность, и я уверен, что это обстоятельство не имеет никакого отношения к убийству.
Кей открыла сумочку, вынула оттуда конверт.
— Вы не могли бы отправить ему вот это, когда он с вами свяжется?
Хейген покачал головой.
— Если я возьму письмо для передачи и вы покажете это на суде, суд сделает вывод, что я знал о местонахождении адресата. Подождите — зачем торопиться? Не сомневаюсь, что в скором времени Майк сообщит о себе.
Кей допила свой стакан и поднялась. Хейген проводил ее в переднюю, но, когда он открывал ей дверь, с улицы вошла женщина. Приземистая и полная, вся в черном. Кей узнала ее — это была мать Майкла. Кей протянула ей руку:
— Добрый день, миссис Корлеоне, как поживаете?
Черные маленькие глазки проворно обежали ее, смуглое морщинистое лицо с задубелой кожей просветлело в быстрой улыбке, скупой и неожиданно сердечной.
— А, моего Майки девочка. — Миссис Корлеоне говорила с резким итальянским акцентом, Кей едва понимала ее. — Покормили тебя?
Кей сказала «нет», имея в виду, что не хочет есть, но миссис Корлеоне накинулась на Тома Хейгена, яростно отчитывая его по-итальянски.
— Чашку кофе не догадался налить бедной девушке, бессовестный, как не стыдно! — бросила она напоследок и, взяв Кей за руку теплой, на удивление крепкой для немолодой женщины рукой, повела ее на кухню. — Попей кофейку, поешь, а после тебя свезут домой. Такая приятная девушка — ни к чему мотаться по поездам.
Она усадила Кей и, на ходу сорвав с себя пальто и шляпу и кинув их на стул, захлопотала у плиты. Не прошло и двух минут, как на столе появились хлеб, сыр, салями, на плите уютно забулькал кофейник.
Кей застенчиво сказала:
— Я приехала узнать про Майка, у меня нет никаких сведений о нем. Мистер Хейген говорит, что никто не знает, где он, и надо ждать, пока он о себе сообщит.
Хейген торопливо проговорил:
— Ма, это все, что ей можно пока сказать.
