Дэвид Хьюсон - Вилла загадок
Он в последний раз огляделся по сторонам и вдруг насторожился. В двадцати метрах от него что-то двигалось, исчезая в тени огромного Палатинского холма. Светловолосая женская фигура и следом за ней фигура мужская. Возможно, это всего лишь влюбленная парочка. А может, тот самый прорыв, который они так ждали.
Коста нащупал в кобуре "беретту" и двинулся в тень, прислушиваясь к ночным звукам: сонному бормотанию голубей, приглушенному гулу машин, проезжающих мимо заросшего травой стадиона, шуршанию крыс в руинах императорских дворцов.
Далекий женский голос о чем-то умолял, эхом отдаваясь в стенах пещеры, очертания которой теперь были ясно видны из-за горящего внутри ее яркого света.
Ник Коста достал телефон, заранее зная, что сейчас увидит. Он находился прямо под скалой, и сигнал сквозь камень не проходил. Разумнее всего было бы выйти обратно на улицу, связаться с Фальконе и вызвать подмогу. Но во-первых, нельзя далеко отпускать девушку, а во-вторых, вполне возможно, что это всего лишь влюбленная парочка. Обычно он не одобрял геройства, но сейчас альтернативы не было. Поэтому он вошел в тень, привалился спиной к пыльной каменной стене и начал пробираться в сторону яркого света, на звук голоса, теперь уже мужского, звучавшего так тихо, что Коста не разбирал слов.
Найти источник звука было нелегко, поскольку Коста попал в бесконечную анфиладу скудно освещенных помещений, причем он подозревал, что под холмом, словно изъеденным гигантскими крысами, находится не один такой лабиринт. Это место наверняка должно было значиться в списке Рандольфа Кирка. Возможно, так и было, просто Реджина Моррисон об этом не знала. Или же, если это было частным святилищем Кирка, святая святых, он хранил его исключительно для себя.
Коста миновал четыре небольших помещения, каждое из которых едва освещалось свисавшей с потолка голой электрической лампочкой – совсем как в Остии. В темноте можно было различить очертания уходивших во мрак комнат и коридоров. Да, это был высеченный в скале древний лабиринт. Зря он не дождался подкрепления. Неплохо было бы также услышать, что говорил в темноте тот мужчина.
Он попытался представить, что находится впереди, но ничего не получилось. Когда он думал, что идет на звук, внезапно приходилось завернуть за угол и он оказывался в непроницаемой темноте. Через некоторое время Коста уже не мог понять, какой путь ведет вперед, а какой назад. Ноги устали идти по грубому каменному полу, голова болела. Несколько раз он с шумом падал, и этот шум вполне могли услышать. Отдаленные голоса звучали, казалось, отовсюду, со всех сторон.
Но тут он случайно набрел на какой-то низкий вход, пригнувшись, протиснулся в него и замер, ошеломленный открывшимся зрелищем.
С потолка свисали электрические лампочки, освещая помещение, словно три миниатюрных солнца. На каменных стенах, перекрывая друг друга, были наклеены цветные фотографии, изображавшие два похожих лица в одинаковых ракурсах: Сюзи Джулиус, счастливая и улыбающаяся, и Элеанор Джеймисон, чья фотография с годами слегка потускнела. Их сходство по-прежнему поражало. "Они могли бы сойти за сестер, – в который уже раз подумал Коста. – Неудивительно, что Кирк, заметив Сюзи, сразу все вспомнил".
Испытывая легкое головокружение, он повернулся, не зная, куда смотреть, куда идти, и инстинктивно схватился за пистолет.
– О Боже! – раздался из темноты испуганный женский крик. И тут же оборвался, сменившись свистом летящего по воздуху предмета.
Ник Коста, почувствовав, как что-то больно ударило его по затылку, упал. И наступившая тьма поглотила ослепительное сияние этой комнаты.
Либералии
Что-то шевельнулось в дальнем уголке сонного сознания Терезы Лупо, то подступая, то удаляясь. Она выругалась, пытаясь приподнять тяжелые веки, и, повернув лежавшую на письменном столе голову, проснулась – как раз вовремя, чтобы увидеть, как в открытое окно вылетает такая же сонная пчела.
Было утро – теплое весеннее утро, семь часов с небольшим. Город за окном уже пробудился к жизни – и люди, и машины, – и все казалось таким знакомым, таким привычным, что ей понадобилось время, чтобы вспомнить, какой сегодня необычный день.
Она позвала на помощь карабинеров и служащих из отдела здравоохранения – всех, о ком смогла вспомнить: вышедших на пенсию коллег, студентов-медиков. Проблема заключалась даже не в научном исследовании, а в том, чтобы просто рассортировать полученный материал. Часа в три Тереза уронила голову на свой письменный стол и заснула крепким сном. И не только она – Сильвио ди Капуа тоже спал, свернувшись калачиком на полу в углу морга. Двое служащих, из которых ей был знаком только один, занимались какими-то бумагами. За столами трудились медики: очередь как раз дошла до маленького бухгалтера. Следующим был отец Барбары Мартелли.
– Кто-нибудь еще записался в круиз? – спросила она служащего.
– Нет.
– Ну и слава Богу.
Еще один труп она бы просто не выдержала. Еще неизвестно, выдержит ли уже имеющиеся. В носу было такое ощущение, будто каждую ноздрю забили ватным тампоном. Во рту словно поработали наждачной бумагой. Волосы склеились от пота. Тереза Лупо выглядела ужасно, но ее это нисколько не волновало.
И тут явился Джанни Перони, такой бодрый и свежий, что это казалось невероятным.
Подойдя, он заглянул ей в глаза – с интересом и даже, пожалуй, оценивающе.
– Что за лекарства держат тебя на плаву – ну прямо как огурчик? – спросила она. – Может, со мной поделишься?
– Давай я угощу тебя кофе. Где-нибудь в другом месте. Ты, случайно, не видела Ника?
– Нет... – Вопрос ее удивил. Неужели, кроме этих сверкающих столов, где-то есть другой мир?
– Пошли! – Он взял ее за руку и повел по коридору навстречу пробуждающемуся дню.
Утро было прекрасным, где-то даже слышалась птичья трель. Или после пережитых потрясений ее мозг приобрел некую сверхъестественную четкость восприятия? В голове царило странное ощущение. Правда, после сна кое-что изменилось. Да, она чувствовала себя измученной, истощенной физически и умственно, но все же ощущала некоторую уверенность, и это было здорово.
Перони провел ее в ближайшее кафе за углом и заказал две больших чашки черного кофе.
– Когда работаешь в "нравах", – сказал он, – привыкаешь к ночной работе. Через некоторое время это даже нравится. Мир становится как-то честнее. Людям не нужно смотреть тебе в лицо, когда они лгут. И кофе начинаешь ценить. Твое здоровье!
Он поднял вверх свою чашку, и она машинально чокнулась с ним.
– Чего же ты хочешь? – спросила Тереза.
– Радостных известий. Новостей. Озарений. Например, хочу знать, кому позвонил профессор Кирк, чтобы начать всю эту заварушку.
– Ник меня тоже об этом спрашивал, – сказала она. – Когда вернусь, я спрошу об этом старика Рандольфа.
– Обязательно спроси. Может, еще чем одаришь?
– Становись в очередь. Она получается довольно длинной. Как там Фальконе? И эта его женщина?
Он слегка склонил голову.
– Все еще в реанимации. Она выживет. Эта женщина сделана из камня. Что же касается Лео... Он больше не выглядит страдающим от безнадежной любви. Возможно, это тоже его огорчает. Но кому какое дело? У нас есть работа, и серьезная работа, Тереза, – пожалуй, серьезнее, чем мы могли себе представить. Нам надо побыстрее все прояснить. Теперь понимаешь, почему я здесь? Нам нужна любая помощь, какую только можно получить.
Тереза отметила, что впервые всерьез воспринимает Джанни Перони. Он оказался совсем не тем самоуверенным продажным полицейским, каким она сначала его представляла. За уродливой внешностью скрывалась неподкупная честность, из-за которой его падение казалось еще более мучительным, еще менее понятным. Фальконе с Ником Костой просто повезло, что он оказался рядом, хотя и неизвестно, насколько это радует самого Перони.
– Когда собираешься вернуться на прежнюю работу?
Перони подмигнул. Это выглядело очень комично – она даже нашла в себе силы рассмеяться.
– Строго между нами – как только закончится вся эта кутерьма. Сегодня ночью я натолкнулся в коридоре на своего бывшего шефа. Его тоже привлекли. Он хороший парень и все понимает. Нашел теплые слова для старого Джанни. Ну и слава Богу. Эта детективная работа – не мой профиль. Приходится общаться со скверными людьми.
Тереза выдержала небольшую паузу, пытаясь удостовериться, что поняла его правильно.
– А что, в "нравах" разве не так?
– В "нравах" ты встречаешь людей, которые посягают на твое тело. А эти ребята всегда вертятся среди тех, кто посягает на твою голову.
Она ничего не ответила.
– Ну, я думаю, ты все это и так знаешь.
– Возможно, – согласилась Тереза. – Так чего же ты от меня хочешь?
– Я? – переспросил Перони. – Черт побери, я и сам этого не знаю. Никто из нас не представляет, с чего начать. На памяти нынешнего поколения в Риме не случалось войн между гангстерами. Если только это действительно так...
