Питер Абрахамc - Репетитор
Раздался сигнал. Потом наступила тишина. Руби заговорила:
— Привет, Джанет! Это Руби. Надеюсь, с тобой все в порядке. — Потом она замолчала, не зная, что еще сказать, сказала: — Пока, — и повесила трубку.
Она позвонила ей на работу.
— Слушаю.
— Здравствуйте. Я занимаюсь стрельбой из лука у Джанет. Она что, и правда пропала?
— У нас нет никакой информации о ней.
— Но это правда? Где она исчезла?
— Извините, — ответили ей и повесили трубку. Как она исчезла? Где это произошло? И Зиппи тоже потерялся. Руби сидела за столом на кухне. Она положила голову на руки и попыталась подумать. Не было ли это еще одним делом, связанным со всеми остальными? Это была первая мысль, пришедшая ей в голову. Она была вполне очевидна. По крайней мере так казалось Руби. Но разве Шерлок Холмс не предостерегал Ватсона относительно очевидных фактов? Ничто так не обманчиво, как очевидные факты. Что-то вроде того. По-моему, он говорил об этом Ватсону в «Тайне Боскомбской долины». И потом, все это как-то по-детски. Джанет — взрослая и, значит, находится на другом уровне. С другой стороны, уровней становилось все больше и больше: школьная куртка, анонимный звонок, Зиппи, Джанет. Существует ли между ними связующее звено? У нее возникла безумная мысль, что ей уже все известно. Стоит лишь стукнуть себя по голове, и вся картина прояснится. Руби стукнула себя по лбу ладошкой, но довольно сильно. Ничего не произошло.
Она позвонила в приют:
— Вы не нашли Зиппи?
— Ты та самая девочка?
— Да.
— У нас есть твое объявление. Если что, мы тебе позвоним.
— Я просто подумала, может, вы его потеряли?
— Ваш телефон…
Он прочитал номер их телефона.
— Да, верно.
— Как тебя зовут?
— Руби.
— Руби, мы дадим тебе знать сразу же, как только что-нибудь станет известно.
— Но где он может быть?
— Где угодно.
Он говорил то же самое и в прошлый раз.
— Например?
— Особенно учитывая тот факт, что он пес. Предположим, он почувствовал какой-нибудь запах, доносившийся из сарая. Он вошел туда, но внезапный порыв ветра захлопнул дверь. Бац — и он взаперти. Вот один из вариантов. У меня был такой случай на прошлой…
— Спасибо, — сказала Руби и повесила трубку.
Зиппи не такой дурак. Я должна начать думать, как собака. Тем более что эту собаку я знаю лучше, чем кто-либо другой.
Руби надела голубую куртку, желтую шапку с синими звездами, варежки и ботинки, положила в карман увеличительное стекло и вышла на улицу. Сначала осмотрим дорожки. Он был здесь с Джулианом. Обычно, когда кто-нибудь разгребал дорожки, Зиппи совсем терял голову. Он начинал лаять, бегать взад и вперед, играя в снегу. То есть, когда подъехала эта машина, он уже был возбужден. А тут еще эта собака залаяла. А может быть, первым залаял Зиппи. С этого-то все и началось. Потом он побежал. В каком направлении? Она вспомнила как Джулиан говорил дрожавшим голосом: «Я, конечно же, побежал за ним, звал его, — эта сцена, как живая, стояла у нее перед глазами, — но он не останавливался. В конце концов я потерял его из виду где-то на Индиан-ридж». Она хорошо представляла себе эту сцену, но все-таки кое-что оставалось неясным. Курил ли Джулиан в этот момент? Маленькая, но имеющая значение деталь. Но она все равно ничего не проясняла.
Она пошла по Робин-роуд, потом свернула на Индиан-ридж, дошла до поворота, у которого, вероятно, Джулиан и потерял Зиппи из виду, и поднялась на холм, с которого открывался вид на лес. В этой части Индиан-ридж стояли очень симпатичные домики. Вот этот, например, с новой черепицей на крыше и зелеными ставнями. Зиппи, наверное, уже очень устал, когда добежал до этого места? К тому же машина, должно быть, уже уехала далеко. Итак, что бы стал делать Зиппи? Он бы остановился.
Руби остановилась. И что теперь? Он бы стоял здесь посреди дороги, высунув язык и тяжело дыша, ожидая, пока появится какая-нибудь мысль? Руби встала посреди дороги. Она закрыла глаза и попыталась отвлечься. Она ждала, когда наконец родится мысль, любая мысль. Она не стала высовывать язык и тяжело дышать. Ее могут неправильно понять.
Мысль родилась. Пицца! Руби открыла глаза как раз вовремя — по дороге ехал почтовый грузовик, — и отошла на обочину. Пицца! Личные особенности, как сказал Шерлок Холмс, являются разгадкой тайны. А особенностью Зиппи был повышенный интерес к пицце. А о какой пицце он непременно вспомнил бы в этот момент? Конечно же, о пицце с колбасой и сладким перцем с хрустящей корочкой. Но это еще не все. Потом сержант Д'Амарио принес ему целую гавайскую пиццу с ананасом и ветчиной. Золотая жила, легкий источник пиццы там в лесу. Он не мог об этом забыть. И что бы он сделал? Отправился бы в лес самым коротким путем. Скорее всего, он не стал бы бежать (он уже и без того набегался), просто быстро пошел бы в лес. Руби пошла в сторону симпатичного дома с новой черепицей и зелеными ставнями.
Две газеты, упакованные в полиэтиленовые пакеты, лежали около дома. Руби перешагнула через них и свернула за угол. Этот дом, так же как и их, был обращен задним фасадом к лесу. У них тоже была кормушка, на которой сидел кардинал. Давненько Руби не видела кардинала, который обычно прилетал на ее кормушку. А еще у них был сарай. Маленький сарай с черепичной крышей и зеленой дверью.
— Зиппи! — позвала Руби.
Сердце у нее сильно забилось, и она побежала. На двери не было замка. Дверь закрывалась на щеколду (кажется, так она называется). Она четко представила себе, как все произошло. Точно так же, как ей рассказывал человек из приюта. Руби повернула ручку и открыла дверь.
— Зиппи?
Но его там не было. Там вообще никого не было. В сарае пахло, как в библиотеке. Картонные коробки были составлены рядами в задней части сарайчика с пола до потолка. На них было написано одно и то же: «Подоходный налог» и год. Самым последним был 1949-й. Руби охватило неприятное чувство. Она вышла и закрыла за собой дверь.
Зиппи тут нет. Но это вовсе не означало, что идея с сараем оказалась неправильной. То же самое касалось и пиццы. Мысль про пиццу уж точно верная. Она знает Зиппи. Пицца была связующим звеном. Что-то больно много звеньев и цепей. Она чувствовала себя как Джакоб Марли.[29] Но если разобраться с этим звеном, то станут понятны и все предыдущие и последующие. Пицца поманила Зиппи в лес.
Руби пошла за ним. Не было никаких следов, ведущих в лес, что, в общем-то, неудивительно. Если люди платили подоходный налог в 1949 году, то теперь они, должно быть, прикованы к инвалидному креслу. Руби пошла по лесу, немного забирая вправо, потому что пруд, по ее расчетам, должен был быть именно там. На снегу она видела множество следов. Маленькие, похожие на след, который оставляет щетка, наверное, беличьи, а побольше — собачьи. Она точно не знала, как выглядят следы Зиппи. А вот еще симпатичный треугольный след оленя. Она несколько раз видела оленей в лесу. Было приятно знать, что в лесу водятся олени. Значит, он еще не превратился в притон наркоманов.
Руби вышла на тропинку и пошла по ней, а потом свернула на другую, которая показалась ей знакомой. Что это там за поворотом? Пруд. Она прирожденный следопыт. У Кортеса и Писарро тоже, должно быть, были следопыты, но миссис Фреленг решила, что они недостойны нашего внимания. Они либо были из местных, что означало, что местное население помогало конквистадорам, либо они тоже были испанцами, а значит, и они были все-таки на что-то способны. Руби обошла вокруг пруда. Лед совсем растаял, и вода была бледной из-за облачного неба. Руби подошла к большому камню, у которого Зиппи и нашел свой первый кусочек пиццы.
Пиццы уже не было — все убрали. Но Зиппи не смог бы смириться с этой мыслью. Он бы был очень удивлен и начал бы копать снег. Руби огляделась, но не увидела никаких следов. Но ведь снег то выпадал, то таял, меняя все вокруг. Он бы начал поскуливать и вскоре, совсем потеряв контроль над собой…
Руби увидела что-то голубое и блестящее в нескольких метрах от себя. Оно торчало из-под корня дерева, стоявшего у тропинки. Она села на корточки, сняла варежку и взяла эту штуковину в руки. Это была бирка в форме сердечка. На одной стороне значился год и информация о прививках. На другой стороне было написано имя: «Зиппи».
Руби оглянулась, сжимая в ладонях холодную бирку. Зиппи был здесь, в эпицентре событий. А что потом? Она посмотрела на пруд. Зиппи никогда его не любил. Он отказывался приносить палку, брошенную в пруд. Ну разве что в очень жаркий летний день. Однажды она попробовала кинуть туда «Чиз-ит».[30] Тогда Зиппи нырял в пруд множество раз, пока коробка не опустела. Незначительное воспоминание, какой-то пустяк, но таким был ее метод: обращать внимания на малейшие детали, которые и помогут сделать вывод. Так вот, вывод таков: Зиппи мог бы залезть в пруд за едой в любое время года.
