Хеннинг Манкелль - Возвращение танцмейстера
В девять часов он позвонил. Она ответила сразу.
– Я спал, – сказал он, – не слышал звонка. В первый раз выспался за много, много дней.
– Я испугалась чего-то, – сказала она. – Что-то мне приснилось, не знаю что.
– Все в порядке. Но я нервничаю. Дни просто летят. Скоро девятнадцатое.
– Все будет хорошо.
– У меня рак, Елена. Если у человека рак, он всегда должен считаться с тем, что может умереть.
– Врач этого не говорила.
– Она не может знать. Никто не может этого знать.
– Когда ты приедешь?
– Скоро. Я пойду на похороны Молина во вторник. Думаю, что в среду прилечу. Я позвоню и скажу.
– Позвонишь вечером?
– Да.
Он даже вспотел. Ему не нравилось, что он так легко врет. Стефан встал. Лежа в постели, он так и будет себя грызть. Он оделся и спустился в вестибюль. Там была его старая знакомая администраторша.
– Сегодня у тебя будут менять телевизор. Когда тебе удобнее?
– Когда угодно. Джузеппе Ларссон здесь?
– По-моему, он не ночевал у себя в номере. Ключ у меня. Поймали кого-нибудь?
– Нет.
Он двинулся к двери в ресторан, но остановился:
– А Вероника Молин?
– Я пришла в шесть и встретила ее на выходе.
Стефан пытался вспомнить, что еще он хотел у нее спросить, но никак не мог.
Его тошнило с похмелья. Он выпил стакан молока и присел с чашкой кофе. В кармане зазвонил телефон – это был Джузеппе.
– Проснулся?
– Относительно. Пью кофе. А ты?
– Поспал пару часов у Эрика в кабинете.
– Что-нибудь произошло?
– Всегда что-нибудь происходит. Но в Фюнесдалене по-прежнему туман. Рундстрём говорит, все стоит на месте. Они ждут. Как только туман рассеется, опять пустят собак. Чем ты занят? Кроме того, что пьешь кофе?
– Ничем.
– Тогда я заеду. Хотелось бы вместе навестить одного человека.
Через десять минут Джузеппе буквально ворвался в ресторан. Глаза красные и воспаленные, небрит, но полон энергии. Он взял чашку кофе и плюхнулся напротив Стефана.
– Помнишь такое имя – Ханна Тунберг?
Стефан подумал и покачал головой.
– Та, что нашла труп. Она убиралась у Молина раз в две недели.
– Теперь помню. Я читал о ней в твоей папке.
Джузеппе наморщил лоб.
– Кажется, это было сто лет назад. А прошло всего две недели.
Он покачал головой, как будто только что открыл неравномерное течение жизни.
– Что-то случилось с ее мужем, – вспомнил Стефан.
– У него был шок, когда он увидел тело Молина на опушке. Но дело не в нем. Мы пару раз основательно с ней беседовали. Выяснилось, что она совершенно не знала Герберта Молина, хоть и убиралась у него. Он никогда не оставлял ее одну, всегда следил за ней, не позволял убирать комнату для гостей – ту, где он держал свою куклу. Она считает, что он был высокомерный и малоприятный тип. Но платил хорошо.
Джузеппе отставил чашку.
– Она позвонила утром и сказала, что немного отошла, подумала и что у нее есть еще кое-что нам рассказать. Сейчас я еду туда, и подумал, может быть, тебе тоже интересно.
– Конечно.
Джузеппе достал из пакета фотографию в рамке со стеклом. Со снимка глядела женщина лет шестидесяти.
– Знаешь, кто это?
– Нет.
– Катрин Андерссон. Вдова Авраама Андерссона.
– И зачем ты таскаешь с собой ее портрет?
– Затем, что меня попросила Ханна Тунберг. Она хотела увидеть, как выглядит жена Авраама Андерссона. Почему – не знаю. Но я послал одного паренька утром в Дунчеррет за фотографией.
Джузеппе допил кофе и встал.
– Ханна живет в Иттерберге, – сказал он. – Это недалеко.
Дом, старинный и ухоженный, стоял на самой опушке леса. Когда они ставили машину, выскочил пес и залаял. Во дворе возле ржавого трактора стояла женщина, ожидая, пока они подойдут.
– Ханна Тунберг, – сказал Джузеппе. – Она одета точно так же, как тогда, когда я ее видел в последний раз. Она принадлежит к практически вымершему типу людей.
– Какому?
– Тех, кто приодевается для встречи с полицией. Спорим, что она испекла булочки?
Он улыбнулся и вылез из машины.
Джузеппе представил Ханне Стефана. Стефан никак не мог определить ее возраст: ей, скорее всего, было около шестидесяти, но, может быть, и пятьдесят.
– Я поставила кофе, – сказала она. – Муж ушел.
– Надеюсь, не из-за нашего приезда? – спросил Джузеппе.
– Он у меня немного странный, – сказала Ханна. – Не особенно любит иметь дело с полицией. Хотя очень, очень порядочный человек.
– Не сомневаюсь, – сказал Джузеппе. – Можно войти?
В доме пахло табаком, собакой и брусникой. В гостиной на стенах висели оленьи рога, коврики и несколько картин, изображающих лес. Ханна Тунберг отодвинула вязанье, зажгла сигарету, затянулась и тяжко закашлялось. В легких у нее скрипело и свистело. Стефан заметил, что кончики пальцев у нее желтые. Она принесла кофе и разлила по чашкам. На столе стояло блюдо с булочками.
– Теперь можем поговорить спокойно, – сказал Джузеппе. – Вы сказали, что все обдумали. Хотите что-то рассказать?
– Я, понятно, не знаю, может, это и не важно.
– Заранее никогда не знаешь. Мы слушаем.
– Это насчет той дамы, что заезжала к Герберту.
– Вы имеете в виду Эльзу Берггрен?
– Я ее несколько раз у него заставала. Приду с уборкой, а она там. Но она сразу уезжала. По-моему, она странноватая.
– В каком смысле?
– Больно заносчивая. Не люблю, кто задается. И Герберт Молин тоже был такой.
– Она что-то такое вам сказала, что вам показалось, что она задается?
– Нет, вроде бы нет, но я это чувствую. Она смотрела на меня сверху вниз.
– Потому что вы приходили убираться?
– Вот именно.
Джузеппе кивнул.
– Замечательные булочки, – сказал он. – Мы слушаем.
Ханна Тунберг продолжала курить, не замечая, что сыплет пепел на юбку.
– Этой весной, – продолжала она. – В конце апреля, кажется. Я пришла к нему с уборкой, а его нет. Я подумала – странно, мы же договорились на это время.
Джузеппе поднял руку и прервал ее:
– А так всегда было? Вы каждый раз заранее договаривались?
– Всегда. Он всегда хотел знать точно, когда я приду.
Джузеппе кивком попросил ее продолжать.
– Так вот, его не было. Я и не знала, что делать. Но я точно знаю, что не перепутала день или там час. Я всегда записывала, на когда мы договорились.
– И что дальше?
– Я подождала, а его нет и нет. Там у него санки под окном стояли, я на них встала и заглянула в окно. А вдруг заболел? Но дома было пусто. Тогда я подумала про Авраама Андерссона – они иногда встречались.
Джузеппе вновь поднял руку:
– Откуда вы знаете?
– Герберт сам сказал. Говорит, я тут никого не знаю, кроме Эльзы, говорит, и Авраама.
– Рассказывайте.
– Я подумала, надо туда съездить, я же знала, где он живет. Муж ему как-то чинил смычок, он у меня на все руки, муж. Так я туда и поехала. Постучала в дверь. Долго ждала, пока он откроет.
Она раздавила окурок и тут же прикурила другую сигарету. Стефана начало подташнивать от дыма.
– Это уже после обеда было, – сказала она, – часа в три. А он не одет.
– Что, голый? – удивился Джузеппе.
– Я сказала – не одет. Я не сказала – голый. Был бы голый, я бы сказала – голый. Мне рассказывать или вы все время будете меня перебивать?
– Я возьму еще булочку и буду молчать, – пообещал Джузеппе. – Продолжайте.
– Брюки на нем были. А рубашки не было. И босой. Я спрашиваю, может, он знает, где Герберт. А он говорит – не знаю. И дверь норовит закрыть. Не хочет, чтобы я в дом входила. Я тут же поняла, где собака зарыта.
– Он был не один?
– Вот именно.
– А откуда вы знаете? Видели кого-то?
– Не в тот момент, но я все равно поняла. И пошла к своей машине. Она прямо рядом с воротами стояла. Смотрю – а за гаражом еще какая-то машина стоит. Это не Авраама машина, думаю.
– Почему вы так подумали?
– Сама не знаю. Иногда просто знаешь, и все. С вами такого не бывает?
– И что вы делали дальше?
– Я уже ключ в замок сунула, надо ехать, думаю, а тут гляжу в заднее зеркало – кто-то из дома выходит. Женщина. Как увидела, что я еще не уехала, – сразу в дом.
Джузеппе вытащил фотографию Катрин Андерссон и протянул ей. Она немедленно уронила на снимок пепел.
– Нет, – сказала Ханна. – Это была не она. Конечно, не так близко было, а потом, в зеркале много не увидишь, но это была не она.
– А кто?
Она ответила не сразу. Джузеппе повторил вопрос:
– Кто это был, как вы думаете?
– Эльза Берггрен. На сто процентов, правда, не ручаюсь.
– Почему?
– Все было очень быстро.
– Но вы же видели ее раньше. И все равно точно сказать не можете?
– Я ее видела-то, может, несколько секунд. Она вышла, заметила машину и сразу в дом юркнула.
– То есть она не хотела, чтобы ее видели?
Ханна Тунберг поглядела на него с удивлением:
– И что тут странного? Она в доме, где полуголый мужчина, да к тому же и не муж ей.
