Томас Харрис - Красный дракон
Зайдя в ванную, Долархайд осмотрел душевой занавес.
Пластиковые кольца скользили по дюймовой никелированной трубе, заделанной в стену. Обхватив трубу одной рукой, он подтянулся до подбородка, и ноги повисли в воздухе над краем ванны. Труба оказалась достаточно прочной. Прочен был и его ремень. Он заставит себя сделать это, он не боится.
Для верности лучше закрепить ремень морским узлом. Второй конец, у пряжки, превратился в жесткую петлю.
Долархайд сидел на крышке унитаза и смотрел на петлю. Он сумеет это сделать. Нет, он не испугается в последний момент. Ему по силам удержать руки и не дать им подняться к петле. Но можно ли быть уверенным в том, что его смерть повлияет на Дракона – ведь теперь он и Дракон уже не единое целое, а два разных существа. Их теперь двое. Оставит ли ее в покое Дракон?
Возможно, пройдет несколько дней, пока его найдут. Риба будет удивляться, гадать, куда он исчез. Может быть, отправится к нему домой, надеясь что-нибудь выяснить. И поднимется наверх, где ее будет ждать Он.
Большой Красный Дракон одним движением пронзит Рибу насквозь и сбросит вниз.
Наверно, надо позвонить и предупредить. Но даже предупрежденная, как она сможет противостоять Дракону? Никак. Единственная ее надежда – на легкую смерть, надежда на то, что разъяренный Дракон не станет медлить, а нанесет мгновенный и глубокий укус.
Наверху в его доме Дракон ждет на картине, которую он сам повесил на стену. Тот же Дракон притаился на страницах бесчисленных книг и альбомов. С каждым изображением он возрождается заново.
В мозгу Долархайда звучал громкий голос Дракона, сыплющий грязной бранью. Прежде чем укусить, он обольет ее грязью своих слов. Он будет поносить и Долархайда – он скажет ей, какое тот ничтожество. Эхо от кафельных стен многократно повторяло слова Дракона.
– Не делай этого. Не делай… – обратился Долархайд к стенам. Прислушался к собственному голосу, голосу Фрэнсиса Долархайда, который так легко понимала Риба. Всю жизнь он стыдился его, им он говорил другим людям злые и жестокие слова, но голос Фрэнсиса Долархайда ни разу не проклинал его самого.
– Не делай этого.
Голос, который он теперь слышал, никогда не клял его самого. Он повторял лишь брань Дракона. При воспоминании об этом его охватил стыд.
Как мужчина, он, вероятно, слабак. Он подумал, что за всю свою жизнь так и не выяснил, каков он в постели.
Лишь слова Рибы Макклейн подарили ему чуточку самоуважения. И теперь, вспоминая их, он понял, что не должен умереть такой постыдной смертью.
Но есть ли другой путь?
Да, есть. Сама мысль о нем равнозначна кощунству, но такой путь есть.
Он безостановочно ходил взад-вперед по комнате, пытаясь отчетливо выговаривать слова. Если глубоко дышать и не торопиться, получалось неплохо.
В промежутке между приступами страха речь его текла довольно гладко. Но теперь у него был сильный приступ, и его даже вырвало. Потом наступит затишье.
Когда оно наступило, Долархайд заторопился, чтобы успеть позвонить в Бруклин. Ученики начальной школы садились в свой автобус. Дети видели приближающегося Долархайда. Он должен был пройти к своему фургону мимо них.
Толстый круглолицый мальчишка бросил на него сердитый взгляд, и когда Долархайд прошел мимо, выпятил грудь и напряг бицепсы. Две девчонки захихикали. Блеющий звук тубы раздавался из окна автобуса и заглушил смех позади Долархайда.
Через двадцать минут фургон остановился в переулке в трехстах ярдах от дома бабушки.
Долархайд вытер лицо, сделал три-четыре глубоких вдоха. В левой руке он сжимал ключи от дома, в правой – РУЛЬ.
Он издал высокий носовой звук, потом еще, на сей раз погромче. Еще раз, еще громче. Поехали.
Мелкие камушки постукивали по днищу машины; дом, казалось, рос на глазах, заполняя собой лобовое стекло. Фургон въехал во двор, и Долархайд, выскочив из машины, помчался к порогу.
Стараясь не смотреть по сторонам, он сбежал по ступеням в подвал и начал лихорадочно искать ключи от запертого сундука.
Ключи наверху! Времени на раздумье не оставалось. Не отвлекаться, ничего не слышать! Он взбежал по лестнице.
Не глядя на изображение Дракона, висящее над кроватью, он перебирал трясущимися руками вещи в комоде в поисках ключей.
– ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?
Где же ключи, где они?
– ЧТО ТЫ ТАМ ДЕЛАЕШЬ? ПРЕКРАТИ. Я НИКОГДА НЕ ВИДЕЛ БОЛЕЕ МЕРЗКОГО И ГРЯЗНОГО РЕБЕНКА, ЧЕМ ТЫ. ПРЕКРАТИ!
Движения рук замедлились.
– ПОСМОТРИ… ПОСМОТРИ НА МЕНЯ!
Он схватился за стенки комода – лишь бы не повернуться к стене. Но голова поворачивалась независимо от его воли – он делал неимоверные усилия, чтобы отвести глаза.
– ЧТО ТЫ ТАМ ИЩЕШЬ?
– …ичего…
Звонит телефон, звонит телефон, телефон. Долархайд схватил трубку, повернувшись спиной к картине.
– Привет, Д. Как ты себя чувствуешь? – Голос Рибы Макклейн.
Он прочистил горло, ответил почти шепотом.
– Нормально.
– Я все время пыталась тебе дозвониться. На работе сказали, что ты заболел. Ты, похоже, совсем охрип.
– Поговори со мной.
– Конечно, я буду говорить с тобой. Зачем же, по-твоему, я звоню? Что у тебя?
– Грипп.
– Был у врача?.. Алло? Я спрашиваю, ты был у врача?
– Говори громче. – Долархайд продолжал рыться в комоде.
– Ты плохо слышишь? Д., тебе нельзя оставаться одному в таком состоянии.
– СКАЖИ ЕЙ, ЧТОБЫ ПРИШЛА ВЕЧЕРОМ УХАЖИВАТЬ ЗА ТОБОЙ.
Долархайд едва успел закрыть рукой трубку.
– О, Господи, кто там у тебя? Ты не один?
– Это радио. Я случайно задел ручку.
– Может быть, послать к тебе кого-нибудь? Судя по голосу, ты совсем расклеился. Или давай лучше я сама приеду. Попрошу Марсию подбросить меня во время перерыва.
– Не стоит. – Ключи нашлись под свернутым ремнем. Наконец-то! Не выпуская из рук телефонного аппарата, Долархайд попятился в коридор. – Я в порядке. Скоро увидимся. – "с" прозвучали не так уж плохо. Он бегом спустился по лестнице. Телефонный провод выдернулся из розетки, а сам аппарат закувыркался позади него по ступеням.
Яростный вопль сверху:
– ВЕРНИСЬ, ВЫБЛЯДОК!
Быстрее вниз, в подвал. В сундуке, рядом с упаковкой динамита стоит маленький чемодан, в котором лежат деньги, кредитные карточки, водительские права на разные фамилии, пистолет, нож и дубинка.
Он схватил чемоданчик и бегом взлетел на первый этаж, готовый к схватке, если Дракон уже там. Машина резко рванула с места, пробуксовывая колесами в песке.
Очутившись на автостраде, он замедлил ход и свернул на обочину. Его вырвало. Вместе с рвотой улетучилась и часть страха.
Не превышая скорости, включая сигнальные огни задолго до поворотов, Долархайд осторожно вел машину по направлению к аэропорту.
ГЛАВА 39Расплатившись с таксистом возле многоквартирного дома в двух кварталах от Бруклинского музея, Долархайд пошел дальше пешком. Мимо него пробегали любители бега трусцой.
Остановившись у станции метро, он внимательно рассматривал здание, выстроенное в классическом греческом стиле. Прежде он никогда не посещал Бруклинский музей, хотя читал путеводитель – Долархайд заказал его, когда впервые увидел написанные мелом слова "Бруклинский музей" под репродукцией "Большого Красного Дракона и женщины, одетой в солнечный свет".
Над входом – высеченные в камне имена великих мудрецов от Конфуция до Демосфена. Музей представлял собой импозантное здание, расположенное рядом с ботаническим садом. Подходящее место для Дракона.
Поезда метро громыхали под землей, отдаваясь дрожью в ногах. Порыв ветра пахнул собачьей мочой. Эта вонь перебила привычный запах краски для усов.
До закрытия музея оставался всего час. Долархайд пересек улицу и вошел внутрь. Гардеробщица приняла на хранение его чемоданчик.
– Вы завтра работаете? – осведомился Долархайд.
– Завтра музей закрыт. – Худая и морщинистая гардеробщица в голубом халате равнодушно отвернулась.
– А я завтра смогу забрать свои вещи?
– Нет. Завтра и музей, и гардероб будут закрыты.
Так, хорошо.
– Благодарю вас.
– Не за что.
Долархайд бродил по залам первого этажа; за большими стекляниьши витринами располагались эксиоеаты из Америки и Океании – гончарные изделия с Анд, примитивное оружие, остатки древней материальной культуры, яркие краски индейцев Северо-западного побережья.
До закрытия всего сорок минут. Времени на осмотр первого этажа больше нет. Но Долархайд уже выяснил все, что было нужно – планировку комнат и расположение лифтов для посетителей.
Он отправился на пятый этаж. Да, теперь Дракон ближе, но его можно не опасаться – Дракон не выбежит из-за угла и не бросится на него.
Он знал, что Дракона нет в постоянной экспозиции. После возвращения из лондонской галереи Тэйт картину снова заперли в темном запаснике. Долархайд заранее выяснил по телефону, что "Большого Дракона и женщину, одетую в солнечный свет" редко показывают публике. Ей почти двести лет, а написана она акварелью, поэтому выгорает на свету.
