Алексей Евдокимов - ТИК
— Ну он же самый известный из кино-Суперменов… — обтирает усы Илья. Оглядывается на свою девицу, покорно поясняет: — Комиксовый Супермен, — быстро чертит пальцем в воздухе латинскую S, — он же, в отличие от всех прочих коллег, наделен буквально всемогуществом. Вплоть до время вспять повернуть и людей воскрешать. С явным замахом сами понимаете на чьи прерогативы… Кристофер Рив прославился, сыграв эту роль в фильме 1978 года, ставшем коммерческим суперхитом, и в трех сиквелах. А в 1995-м Рив упал с лошади, сломал позвоночник и девять лет, пока не помер, провел полностью парализованным. Едва шевеля одним пальцем и нечетко бормоча.
— Всемогущий, да?.. — смотрит Ксения на Андрюшку. Она вдруг очень четко вспоминает, как в свое время на эту — то есть буквально — тему разливался Игорь…
Флэшбек. Питер, июнь 2003-го
Ничего белого в этой белой ночи не наблюдалось — Ксения покосилась в окно, — темень и темень. Но воздух оттуда сочился славный: теплый, свежий, пахнущий недавним недолгим дождем.
— …С кино… — Он сделал глазами что-то вроде: «ну ты, мать, скажешь тоже». — С кино все совсем непросто, — внезапно заговорщицки подмигнул. — По краю, можно сказать, ходим…
Ксения сидела с ногами в кресле, обхватив колени руками, уткнув в них подбородок и следя исподлобья, как Игорь изымает — чпок! — из горлышка пробку, заливает на треть стакан, взбалтывает его задумчиво — все с эдакой барменской (непроизвольной, скорее всего) рисовочкой.
— Точно не?.. — он перехватил ее взгляд и, ехидно улыбаясь, потряс бутылкой. Там был кизиловый «Арцах», спецом купленный — за дикую цену — в армянском магазине «Арарат» близ метро «Достоевская» (Игорь, московский сноб, любил потешаться над здешней топонимикой: «Станция „Достоевская“. Следующая станция — „Кафкианская“»…). Прозрачная жидкость пятидесятиодноградусной крепости — ацетоновый ее запах Ксения чувствовала даже в полутора метрах.
— Че, и разбавлять не будешь? — вяло осведомилась она.
— Еще не хватало продукт портить!
Пижон он все-таки был невыносимый. «И пью все, что горит лучше навозной жижи». Но предпочитаю — экзотическое, изъебистое и за несусветные бабки… Когда-то Игорешенька и при ней любил пускаться в небрежно-профессиональные рассуждения о том, например, что японцы — единственная нация-неофит в производстве виски, чьи pure malt’ы вполне, вполне на уровне иных хайлендов… — но уж от этого Ксения его отучила быстро.
— Так чего с кино? — Она зевнула и развалилась в кресле: откинула голову на спинку, забросила за нее одну руку, а оба колена — на подлокотник. Хрупнула голеностопом, пошевелила пальцами на приятно гудящих от усталости ногах.
— Не, шутки шутками, — пригубив, он поставил стакан на стол и, привалившись к последнему бедром, смотрел, ухмыляясь глазами, на Ксению, — но местами и правда же такое ощущение, что кто-то там, — он поднял взгляд к потолку, — или, может быть, там, — попинал пяткой паркет, — подобно основоположнику, полагает его важнейшим из. И, — осклабился, — прилежно цензурирует… Да из совсем свеженького! — Он оживился. — Ты не в курсе, как сиквелы-то «Матрицы» эти несчастные снимали?
— Пробуксовки там у них какие-то дикие были… Помер по ходу кто-то… — Она рассматривала Игоря нарочито-внимательно. Так они и елозили друг по другу глазами. — Только мистика тут при чем?
— Ну как! — Он глотнул хачевского пойла. — После успеха оригинального фильма братцев Вачовски переклинило — и оба сиквела, снимавшихся, как ты знаешь, одним куском, они решили делать уже не киберпанковскими боевиками, пусть и с подтекстами, а вот так вот в лоб — религиозным откровением. Причем Ривз-Нео превратился в некоего нового не то мессию, не то творца…
— Я слышала…
— Ну вот. И начинают они снимать… Не против?.. — Он помахал зеленой пачкой «More». — То есть даже еще даже начать не успевают — когда в утробе матери за три недели до рождения умирает дочь Ривза, первый его ребенок. У сестры Ривза диагностируют быстро прогрессирующую лейкемию… — Игорь открыл окно шире и подвинул к себе пепельницу. — Только начинаются съемки — сам Ривз разбивается на мотоцикле, выживает (говорят, чудом), но ломает в нескольких местах ногу. Съемки приостанавливают. И тут его, Ривза, подружка, Дженнифер Сайм, так и не оправившаяся от депрессии после смерти неродившейся дочери, врезается, нанюхавшись, по всей видимости, коксу, на своем джипе сразу в три припаркованные на стоянке машины. Гибнет на месте…
Излагал гад по обыкновению артистично — Ксения не могла не оценить. И ведь чешет как по писаному: его памяти на факты и цифры она поражалась всегда.
— …Съемки возобновляют — и сразу же Тринити, Кэри-Энн Мосс, прямо на площадке получает травму от того, что бутафорский нож в руках ее противника вдруг оказывается настоящим. Через десять дней она же ломает ногу…
— Стойкий они народ — если все равно не бросили свою затею…
— Бабки! Такими деньгами не шутят, Белкин. Съемки опять возобновляют — но через несколько месяцев эта самая Аалия, певица или кто она там, игравшая одну из второстепенных ролей, попадает уже в авиакатастрофу. Из девяти пассажиров «Сессны», на которой она разбилась, летя с Багам, не выжил никто. Через месяц у Глории Фостер, «Оракула», делается внезапное и совершенно необъяснимое с медицинской точки зрения обострение сахарного диабета — угадай с каким итогом? — Он размял в пепельнице остаток тонкой сигаретки.
— Летальным. Знаю.
— Ну так какая тебе еще мистика нужна?.. — Игорь присел на подлокотник ее кресла. С одной стороны оголтелый синефил, с другой азартный любитель всяческих «очевидных невероятностей», с третьей эрудит, с четвертой трепач («автопогрузчик», как формулировал некогда Гоша), такого рода истории он мог травить часами — вроде как реальные, но не только связанные с кино, а и разыгранные по его законам.
— М-м… — Ксения отстранилась. — Перегаром от тебя несет… — Вывернувшись из-под его руки, села на другой подлокотник. — А ты что, действительно когда-то байку писал про киношных и настоящих маньяков? Про то, как они друг друга копировали?
— Откуда ты знаешь? — Он протянул руку к ее плечу, но она дернула им отрицательно.
— Да кто-то как-то обмолвился, не помню…
— Ага. Писал, — утвердив поджарый зад на ручке кресла, балансируя верхними конечностями, Игорь осторожно подтянул ноги и сел на ней по-турецки. — Сильно давно, правда. И она все равно не вышла.
— Чего?
— Обанкротился как раз журнальчик. Был один такой. Глянцевый…
Она соскочила на пол, демонстративно морщась от сигаретной вони, подковыляла вразвалку к окну. Перегнувшись через подоконник, высунулась по пояс наружу. В темноте орали пьяные гопники. «Трехсотлетие»… — подумала невпопад. Все серьезные люди сейчас в Питере. Путин в Питере (а ведь это и правда, видимо, его кортежик пронесся вчера вечерком по Каменноостровскому). И мы — в Питере… Ксения качнулась обратно, развернулась к Игорю:
— Что — действительно копировали?
— Ха! Там такие истории были…
— Расскажи. Про маньяков.
— С патологоанатомическими подробностями? — Он оскалился провокационно.
— Желательно.
4
Cinephobia.ru
Форум
Тема: Тайная история кино
«…Мы зашли в мазанку. Я включил свет и, как только закрыл дверь, — сразу навалился на нее, подмяв под себя, повалив на пол, стал срывать одежду. Девочка испугалась, закричала, а я стал зажимать ей рот руками. Ее крик возбудил меня еще больше. Хотелось все рвать и трогать. Она хрипела, а я ее душил, и это приносило мне какое-то облегчение…» Так Андрей Чикатило, самый знаменитый советский маньяк, описывал первое из совершенных им убийств — в декабре 1978 года.
С тех пор и по ноябрь 1990-го в основном в Ростове и Ростовской области Чикатило замучил 53 человека (только по версии обвинения): мальчиков, девочек, девушек. «…Множественные колото-резаные повреждения лица, живота и наружных половых органов, — это из акта о судебно-медицинском исследовании трупа одной из его жертв, — девять колото-резаных проникающих слепых ран живота с повреждением тонкого и толстого отделов кишечника, полное отсечение части кишечника и частичное удаление его из брюшной полости… Два из этих повреждений образовались в результате многократных (не менее 18–20) погружений клинка с его вращением вокруг оси под разными углами… Одна колото-резаная рана правой глазницы, две колото-резаные раны правой ушной раковины. Резаная рана языка с полным отсечением его кончика…»
В 1990-м Чикатило задержали. Судили, дали «вышку». Расстреляли вроде бы в 1992-м — но невнятность официальных данных на фоне расплодившихся слухов породила самые дикие версии насчет конца маньяка. Итальянский журналист Давид Гриеко, присутствовавший на суде над ростовским монстром, на полном серьезе настаивал, что того продали на Запад — «в поликлинику для опытов».
