Майкл Бонд - Огонь подобный солнцу
День выдался жарким, струйки пота, стекая, проделывали бороздки в грязи, прилипшей к груди. Он то и дело перебегал с тропки на тропку, выбирая наименее хоженные и стараясь сбить с толку тех немногих непальцев, которые кричали ему: «Ката джанахунча?» – «Куда направляешься?» – бросая им на ходу: «Индияма джанчу».
День клонился к закату, когда он, перейдя вброд Мристи Кхола, не сбавляя темпа, поднялся вверх по зигзагообразной тропе на восточной стороне каньона, остановившись спустя полчаса на его вершине, чтобы перевести дух. Сквозь раскаленный низким солнцем пыльный горный воздух краски казались размытыми, терялось ощущение глубины, однако было видно, как вдали, на противоположной стороне каньона, три всадника рысцой спускались по тропке, ведущей к реке. Как только они скрылись в каньоне, он свернул с тропинки и помчался вверх по каменистой дорожке в горы.
Когда оранжевый блин солнца опускался за низкие вершины Дхаулагири, он жадно пил чай, заваренный с молоком яка, в бутти на развилке дороги.
– Солнце садится, сагиб, – сказал хозяин бутти.
– Хоу.
– Ты останешься?
– Хуэна.
– Лучше не путешествовать в тот час, когда леопард выходит на охоту.
Коэн дал ему десять пенсов.
– К черту леопардов.
– Этот охотится не за козами, а за теми, кто их пасет.
– Далеко ли до следующей бутти?
– Тенсан Базар. Часа два.
* * *Резкая боль пронзала мышцы ног. Он бежал по пружинящей земле между террасами рисовых полей, изумрудно поблескивавших в красных отблесках заката. На вершине заросшего деревьями холма он оглянулся назад. Сквозь мелькающие на фоне красного неба листья уходящий на запад пейзаж предстал перед ним розовато-серыми грядами гор и зелено-бордовыми долинами. Прохладный ветерок шелестел в ветвях, то доносился, то стихал звук плещущейся воды. Вдалеке на западе что-то двигалось: то ли возвращающийся домой крестьянин с двумя буйволами, то ли два всадника. Протерев рубашкой очки, он прищурился, тряхнул головой и посмотрел вокруг на покрытые кустарником горы, погружающиеся в темноту.
Вдруг внизу, в двух футах от него, мягко соскользнула на тропу самка леопарда и посмотрела на него своими зелеными глазами. Взмахнув хвостом, она грациозно потянулась, когти вонзились в землю, по спине пробежала дрожь. Она по-собачьи потрясла головой и, оглядевшись, рысцой направилась вверх.
Он стал лихорадочно искать дерево. Вокруг росли только низкорослые тощие рододендроны. Он бросился вниз по пологому склону холма, но тропинка затерялась в заросшем магнолиями овраге. «Мертв – и сам не понимаю». Он упал в ручей, разодрал руку, продираясь сквозь магнолии, и вскарабкался вверх, на другую сторону оврага. Шипы впивались в колени, огромный камень, вывернувшись из-под ноги, загремел вниз по склону. Прыжками миновав холм, леопард устремился в овраг.
Забравшись круче, он ринулся по уступу, пока тот не сузился до нескольких дюймов. Проскользнув между деревьев, леопард припал брюхом к земле на краю уступа, оскалился и облизал нос. Обнажились его огромные желтоватые зубы со сломанным верхним клыком. С прижатыми ушами и напружиненными мускулами, хищница, скользя, приближалась к Коэну, слюна шелковой ленточкой стекала из ее пасти. Он вдруг упал, защемив руку в трещине. Поджав брюхо, скребя желтыми когтями о камни, хищница мягко подползла ближе, почуяв запах крови, и бросилась на него, обдав горячим дыханием ногу.
Коэн никак не мог высвободить руку. Крадучись и сохраняя равновесие, леопард сделал еще шаг вперед. Теперь зверь был почти над ним, и сквозь шерсть на брюхе ему даже были видны розовые соски. Мелькнула когтистая лапа – он отпрянул, пытаясь увернуться, ноги судорожно искали опору. Она урчала, издавая отвратительные звуки где-то глубоко в утробе, в предвкушении удовольствия. Он сползал назад вниз; она вновь попыталась достать его когтями. Дернувшись в сторону, он свободной рукой нащупал трещину и подтянулся, выдернув руку из расселины. Выше оказалась еще одна трещина, потом наклонный выступ, перебирая руками по которому, он поднялся вверх по скале и выбрался на поросшую травой площадку. Хищница, оставшись внизу на краю обрыва, встала на задние лапы в поисках пути наверх.
Он переполз через площадку к краю обрыва, ухватился за торчащий корень и, раскачавшись, прыгнул на крутую стену горы, затем, перемахнув через вершину, оказался на грязном поле. За полем на фоне сумеречно-красного снега Мача Пукчаре маячили очертания черепичной крыши.
Расстояние в два футбольных поля. «Она настигает меня». Ноги шлепали, увязая в мягкой земле, дыхание – как раскаты грома в ушах, спину ломило от страха. Все как во сне – крыша не приближалась, леопард догонял сзади. Он перепрыгнул через забор и, очутившись во дворике, крикнул: «Намаете». Где-то вдалеке залаяла собака. Дверь оказалась распахнутой настежь. Он влетел в коридор – тусклый свет заплатами падал из открытых комнат.
Первая комната оказалась без двери. В следующей была толстая дверь с ржавым засовом, который закрылся от его удара. Воздуха не хватало, голова кружилась, он пересек комнату. Оконный проем выходил в сад, до земли было фута четыре. Качаясь, он вернулся к двери – засов заклинило, он вновь подбежал к окну и вылез через него на колючий кипарис, по которому добрался до уровня второго этажа. Вдруг хрустнули камни; леопард, перепрыгнув через стену, был уже во дворе.
Кипарис раскачивался под его тяжестью. С верхушки до окон второго этажа было довольно далеко. Пересекающая двор гибкая тень леопарда была похожа на акулу в темных водах. Раздался треск штукатурки в коридоре. Хищница прыгнула к окну, ее зеленые глаза горели. Содрогаясь от ужаса, он полез выше, но кипарис, качнувшись в сторону, сильно наклонился, и он, поспешно соскользнув на несколько веток вниз, оказался ближе к леопарду. Верхушка дерева выпрямилась.
Хищница выпрыгнула через окно во двор и, встав на задние лапы, вытянулась вверх вдоль ствола, ее когти драли кору. Ветки задрожали у него под ногами. Дерево дернулось в сторону. Он схватился за подоконник окна на втором этаже в тот момент, когда верхушка дерева наклонилась. Дерево сразу же выпрямилось, леопард зарычал и прыгнул к окну, когда он уже влезал в него. Когти полоснули по подоконнику, и леопард полетел вниз во двор.
Хищница вновь прыгнула вверх на кипарис. Он вырвал камень из оконного проема. Кипарис задрожал, когда она приготовилась к повторному прыжку на подоконник. Он швырнул камень, целясь прямо в зеленые глаза. Она заревела от неожиданного удара и полетела вниз. Ему удалось выдернуть еще один камень, который попал леопарду в шею, когда тот снова прыгнул на дерево.
Коридор. Другие комнаты без дверей. Сквозь зияющее окно виднелось поле и свет хижин у подножия Гималаев. Слышался лай собаки.
С лестницы долетел звук осыпающейся штукатурки – это хищница ворвалась в коридор. Вскрикнув, он едва успел запереть дверь, как она задрожала под ударами ее когтей. Он ринулся к окну, но она, опередив его, была уже внизу во дворе, бросилась на окно и, с визгом упав, вновь прыгнула на кипарис.
Она добралась почти до верхушки. Раздразненная, она смотрела на него своими ярко-зелеными глазами, горящими, как кусочки льда под водой, зелеными глазами дьявола, азартно-веселыми и безжалостными. Он бросил еще один камень, который с глухим стуком попал в ствол дерева. Она залезла еще выше, наклонив кипарис к окну, и в тот момент, когда она прыгнула на подоконник, он вылетел в коридор, захлопнув за собой дверь. Он услышал, как ее когти разносят дверь в щепки. Перепрыгивая через ступеньки, он бросился вниз и, перемахнув через стену, окружающую сад, что есть духу побежал к хижинам.
Глава 3
Ноги отяжелели от налипшей грязи. Он продолжал бежать в бесконечной расплывчатой тени, падающей от заброшенного дома. Леопард бесшумно настигал его. Ворвавшись во двор первой хижины, он отчаянно забарабанил в дверь. Собака на цепи, скуля, подбежала к нему.
– Хоу! – послышался сонный мужской голос.
– Откройте! Леопард!
– Кто там?
– Помогите! Леопард!
Сквозь щели в двери мелькнул свет. Собака визгливо зарычала.
– Это леопард, – раздался женский шепот. – Не открывай!
– Да нет же! – завопил Коэн. – Я убегаю от него.
– Уходи, Демон-Леопард, прочь! – крикнул мужчина. – Ты не проведешь меня, Демон-Леопард!
– Спасите! Бутти!
– Это не бутти! Бутти на дороге к Покхару.
Коэн оглянулся. Жалобно скуля, собака терлась об его колени. Он машинально почесал ей за ухом и снова забарабанил.
– Откройте, леопард!
– Бутти чайна! – взвизгнул мужчина. – Покхарако батома ча.
Собака зарычала, шагнув в темноту, потом, вернувшись, поскреблась в дверь, лизнула ему руку и завыла, тогда он побежал в гору мимо других хижин, из-под дверей и сквозь решетчатые окна которых пробивался свет и доносился детский, похожий на ласточкин, щебет. За ним молнией в темноте мелькнул леопард – он резко повернулся, чтобы встретить его. Взвизгнула собака, яростно зарычал леопард, звякнула цепь, послышался сдавленный звук булькаюшей крови в собачьей глотке. Восточная часть тропы от развилки уходила в сторону Покхары. Он стал барабанить в дверь последней хижины.
