Том Смит - Малыш 44
Но сейчас его героизм и военная подготовка оказались бесполезными. Здесь не было врага, а был всего лишь товарищ по работе, друг, убитый горем отец. Тем не менее стандарты МГБ оставались неизменными, и скорбящий отец превратился в фигуранта протокола. Лев должен был соблюдать особую осторожность. Он не мог поддаться тем же чувствам, что обуревали и ослепляли сейчас Федора. Эта истерия подвергала опасности хорошую, приличную семью. Если не принять мер, безосновательная болтовня насчет совершенного убийства способна разрастись, как степной пожар, и охватить всю округу, приводя людей в замешательство и заставляя их ставить под сомнение один из основных постулатов их нового общества.
Преступности не существует.
Впрочем, безоглядно в него верили немногие. И на Солнце бывают пятна: они все еще жили в обществе переходного типа, которому недоставало совершенства. Как офицер МГБ, Лев обязан был изучать труды Ленина; собственно, это была обязанность каждого человека и гражданина. Он знал, что такие социальные язвы, как преступность, станут постепенно заживать по мере того, как исчезнут нужда и бедность. Но пока они еще не достигли этой сверкающей вершины. Время от времени случались кражи, пьяные ссоры заканчивались насилием; кроме того, существовали «урки» — члены преступных сообществ. Но люди должны были верить, что они идут к новому, лучшему миру. И сейчас назвать случившееся убийством — значило сделать гигантский шаг назад. От своего непосредственного начальника, майора Кузьмина, Лев знал о трибуналах 1937 года, когда Сталин сказал, что обвиняемые потеряли веру.
Враги партии были не просто саботажниками, шпионами и вредителями — они сомневались в линии партии, сомневались в возможности построения нового общества. В соответствии с этим правилом Федор, товарищ Льва, действительно превратился во врага.
Задача Льва состояла в том, чтобы в зародыше задавить все необоснованные спекуляции и отвести семью от края пропасти. Разговоры об убийстве несли в себе драматический эффект, на который падки впечатлительные люди. Если дело дойдет до этого, ему придется продемонстрировать жестокость: мальчик совершил ошибку, за которую заплатил жизнью. И больше никто не должен пострадать из-за его неосторожности. Но, быть может, этого не потребуется. Быть может, ему не понадобится заходить так далеко. Скорее всего, все можно уладить тихо и мирно. Проявить терпение. Ведь родители и родственники не могли сейчас мыслить здраво. Следует изложить им факты. Он пришел сюда не за тем, чтобы угрожать им, во всяком случае не сразу: он пришел помочь. Он пришел, чтобы вернуть им веру.
Лев постучал, и Федор открыл дверь. Лев склонил голову.
— Приношу свои соболезнования по поводу твоей утраты.
Федор отступил, давая возможность Льву войти.
Все места были заняты. Комната была полна народу, как на собрании в деревенском клубе. Здесь были пожилые люди и дети: похоже, собралась вся семья. В такой атмосфере легко было представить, как воспламенились чувства. Вне всякого сомнения, они буквально внушали друг другу мысли о том, что в смерти их маленького мальчика повинна некая мистическая сила. Пожалуй, так им было легче смириться со своей потерей. Не исключено также, что они терзались чувством вины из-за того, что не научили малыша держаться подальше от железнодорожных путей. Лев увидел несколько знакомых лиц. Это были товарищи Федора по работе. И они явно испытывали замешательство от того, что их застали здесь. Они не знали, что делать и как себя вести, избегали смотреть ему в глаза. Им определенно хотелось уйти, но они не могли так поступить. Лев повернулся к Федору.
— Не лучше ли будет, если мы поговорим с глазу на глаз?
— Нет, это моя семья: они хотят услышать то, что у вас есть им сказать.
Лев обвел комнату взглядом — примерно двадцать пар глаз смотрели на него. Они уже догадывались, что он им скажет, и это им не нравилось. Они злились из-за того, что их маленький мальчик погиб, и таким образом выражали свою боль. Льву оставалось лишь смириться с тем, что он превратился в отдушину для их гнева.
— Не могу представить себе большего горя, чем потерять ребенка. Я был твоим другом и товарищем, когда вы вместе с женой праздновали рождение своего сына. Я помню, как поздравлял вас. И теперь, с невыразимой скорбью, я пришел предложить вам утешение.
«Суховато, зато искренне», — решил Лев. Его слушали в гробовом молчании. Он тщательно подбирал слова.
— Мне никогда еще не выпадало изведать горе, вызванное смертью ребенка. Не знаю, как бы я вел себя на вашем месте. Наверное, мне бы хотелось обвинить кого-нибудь, найти кого-то, кого я мог бы ненавидеть. Но сейчас я со всей ответственностью могу утверждать, что в смерти Аркадия нет никаких неясностей. Я принес с собой рапорт, который могу оставить вам, если хотите. Кроме того, мне поручили ответить на вопросы, если таковые у вас есть.
— Аркадий был убит. Мы хотим, чтобы вы помогли в расследовании. Если не вы лично, то пусть МГБ надавит на прокурора, чтобы тот открыл уголовное дело.
Лев кивнул, словно бы соглашаясь. Разговор их начинался по худшему из возможных сценариев. Отец упорствовал в своем заблуждении, и родственники готовы были поддержать его в этом. Он требовал формального открытия уголовного дела, без которого милиция не начнет расследования. Он просил невозможного. Лев обвел взглядом коллег по работе. В отличие от остальных они понимали, что произнесенное слово — убийство — бросало тень на всех присутствующих в комнате.
— Аркадий попал под проходящий поезд. Его смерть была случайностью, трагическим несчастным случаем.
— Тогда почему он был голый? Почему рот у него был забит землей?
Лев попытался осмыслить услышанное. Мальчик был обнажен? Он впервые слышал об этом. Он раскрыл отчет.
Мальчик обнаружен одетым.
Теперь, когда он прочел эти строки, они показались ему странными. К чему вообще было заострять на этом внимание? Но вот, черным по белому: мальчик был одет. Он пробежал глазами документ до конца:
Поскольку его протащило по земле, во рту обнаружены комья почвы.
Он закрыл рапорт. Комната ждала.
— Ваш сын был обнаружен полностью одетым. Да, во рту у него была земля. Но поезд зацепил и проволок его тело, так что наличие земли во рту вполне объяснимо.
Пожилая женщина поднялась на ноги. Прожитые годы согнули ее, но взгляд по-прежнему оставался острым.
— Это не то, что нам сообщили.
— Очень печально, но вас ввели в заблуждение.
Однако женщина не унималась. Очевидно, она твердо верила в то, что говорила, и пользовалась в семье немалым авторитетом.
— Человек, который нашел тело, — Тарас Куприн — старьевщик. Живет через две улицы отсюда. Он сказал нам, что Аркадий был голый, слышите? На нем не было ни клочка одежды. Столкновение с поездом никак не могло раздеть мальчика догола.
— Этот человек, Куприн, действительно обнаружил тело. Его заявление приложено к рапорту. Он утверждает, что тело было обнаружено на путях полностью одетым. Он недвусмысленно утверждает это. Его слова записаны здесь черным по белому.
— Тогда почему же нам он говорил совсем другое?
— Быть может, он что-то напутал. Не знаю. Но вот здесь у меня есть подписанное им заявление, которое приложено к рапорту. Сомневаюсь, что он станет противоречить себе, если я спрошу его об этом сейчас.
— Вы сами видели тело мальчика?
Ее вопрос застал Льва врасплох и изрядно удивил.
— Я не расследую это происшествие: это не моя работа. Даже если бы это было и так, здесь нечего расследовать. Произошел трагический несчастный случай. Я пришел поговорить с вами, прояснить возникшие недоразумения. Я могу прочесть весь рапорт вслух, если хотите.
Пожилая женщина заговорила вновь:
— Этот ваш рапорт — ложь.
Присутствующие замерли. Лев молчал, пытаясь сохранить спокойствие. Они должны понять, что обратного пути нет. Им придется смириться, принять тот факт, что их маленький мальчик погиб в результате несчастного случая. Лев пришел сюда ради их же блага. Он повернулся к Федору, ожидая, что тот поставит пожилую женщину на место.
Федор сделал шаг вперед.
— Лев, у нас появились новые улики, которые стали известны только сегодня. Женщина, живущая в квартире, окна которой выходят на железнодорожные пути, видела Аркадия с каким-то мужчиной. Больше нам ничего не известно. Эта женщина не принадлежит к числу наших друзей. Раньше мы никогда не встречались. Она услышала об убийстве…
— Федор…
— Она услышала о смерти моего сына. И если то, что нам говорят, правда, она может описать этого мужчину. Она даже сможет опознать его.
— Где эта женщина?
— Мы как раз ждем ее.
— Она придет сюда? Мне было бы интересно выслушать ее.
