Таня Карвер - Жажда
— Итак, — сказала Анни, снова пытаясь сосредоточиться, — вы проснулись…
— Нет, еще до этого. — Сюзанна Перри поставила чашку с остатками кофе на ближайшую полку, но по-прежнему не отрывала от нее глаз, словно это был талисман, создающий невидимую защитную ауру. — Еще когда я спала… Мне кажется, я чувствовала… что в комнате кто-то был.
— Пока вы спали?
— Я не знаю… Я думаю, что я спала. Но потом… потом… я почувствовала это…
— Это?
— Его. Я чувствовала его. Его руки на мне, его…
Ее передернуло.
Анни терпеливо ждала.
— И еще я не могла… не могла пошевелиться…
Она снова вздрогнула. Анни боялась, что Сюзанна опять может расплакаться, — это было уже дважды — и поторопилась помочь ей.
— Вы почувствовали на себе его руки.
Сюзанна согласно кивнула.
— Вы помните, в каком именно месте?
Сюзанна опустила глаза в пол, щеки ее покраснели.
Анни должна была осторожно подбирать слова. Наносящие психологическую травму переживания часто приводят к тому, что жертва начинает домысливать детали. И она не хотела сказать что-то такое, что потом, в суде, можно было бы рассматривать как наводящий вопрос.
— Где именно он прикасался к вам, Сюзанна?
Сюзанна еще больше отвернулась в сторону и испуганно зажмурилась, словно ожидая удара.
— Сюзанна!
В голосе Анни снова зазвучал металл.
Голова Сюзанны резко повернулась к ней. Завладев ее вниманием, Анни снова заговорила тихо и спокойно:
— Сюзанна, где он прикасался к вам?
Сюзанна еще раз закрыла глаза, ее нижняя губа задрожала.
— Он… он задрал мою футболку… Я не могла остановить его, я… — Опять полились слезы. — И… и он…
Анни откинулась назад.
— О’кей, о’кей… — Теперь ее голос звучал успокаивающе. — Оставим это пока. — Анни подождала, пока Сюзанна возьмет себя в руки. — Вы сказали, что он говорил с вами. Вы не запомнили, что это были за слова?
Сюзанна покачала головой.
— А как он выглядел? Можете его описать?
Она опять отрицательно покачала головой.
— Просто… какая-то бесформенная тень. И эти глаза, горящие, внимательные… как… как глаза сатаны… И его руки, касающиеся меня. И я не могу пошевелиться…
Анни больше не упирала на подробности. Она решила двигаться дальше.
— А затем вы проснулись, да?
Сюзанна кивнула.
— Да. И потом…
Ее голова снова опустилась.
Анни внимательно смотрела на Сюзанну. Изучала ее. И ее не оставляло какое-то беспокойство.
— Жалюзи были закрыты или открыты?
— Открыты. Поэтому я и увидела эту фотографию.
— Перед этим вы сказали, что любите, когда в спальне темно. Могло так получиться, что вы сами оставили их открытыми?
Сюзанна покачала головой.
— Я очень чутко сплю. Мне необходимо, чтобы в комнате было как можно темнее. В особенности летом…
Ее голос замер.
— Значит, сами вы открыть жалюзи не могли?
— Нет. Я никогда не открываю их, — с нажимом сказала она.
— А вы не открываете окно, когда ложитесь спать? Когда на улице тепло?
— Нет.
Но на этот раз голос ее прозвучал не так твердо.
Уловив наметившуюся брешь, Анни ринулась вперед.
— А могли вы оставить окно открытым, так что кто-то проник в квартиру? В принципе такое возможно?
Сюзанна посмотрела на нее, и ее карие глаза вдруг показались Анни какими-то потерянными.
— Я… я… Это имеет какое-то значение?
Анни пожала плечами.
— Не знаю, Сюзанна. Когда происходит нечто такое, мы должны учитывать все.
Она вздохнула.
— Я не знаю… Я не… Я не могла… Я не знаю…
Она снова посмотрела на чашку для кофе.
— А что вы скажете о тех, кто живет снизу? — Анни уже поговорила с соседями, ничего не добилась и исключила их из списка подозреваемых. — Могли они иметь доступ сюда?
— Я не вижу, каким образом…
— Вы помните, как укладывались спать вчера вечером?
— Я… — Сюзанна, похоже, приготовилась ответить утвердительно, но внезапно запнулась. — Нет. Я… Сегодня утром я, когда проснулась, чувствовала себя по-настоящему плохо. Меня качало, как после попойки и чего-то в этом роде. — Она нахмурилась, стараясь что-то вспомнить. — Я не могу… Я не могу вспомнить, как ложилась спать…
— Вы что-то пили перед этим? Вы были с похмелья?
Она отрицательно покачала головой.
— Нет. Я только приняла ванну. Потом съела немного шоколада. Выпила бокал вина. Красного. Всего один. С шоколадом. Сидя на диване. Красного.
— Небольшой бокал?
Сюзанна кивнула.
— Он… стоит в сушилке. Бутылка с вином тоже там. Заткнута пробкой. А сегодня утром я чувствовала себя просто ужасно.
— Возможно, вы просто заболели.
— Возможно. Свиным гриппом. Прекрасно! Этого только не хватало.
— Итак, жалюзи. Если вы не помните, как укладывались в постель, то могли по ошибке оставить их поднятыми. И оставить окно открытым.
Сюзанна нахмурилась.
— Поднятыми? Нет. Жалюзи никогда не поднимаются. Они могут быть открыты, но никогда не поднимаются… а окно… нет. Нет… Я не знаю, нет.
Анни смотрела ей в лицо, проверяя, говорит ли она правду.
— Никогда, — сказала Сюзанна. — Никогда…
В глубине ее глаз затаился страх.
Глава 6
Аспид любил находиться очень близко к добыче. Это его возбуждало.
Не то чтобы ему не нравилось планировать, нравилось. Тщательно продумывать стратегию, всю последовательность действий. Обхаживание. Ожидание. Все это было хорошо, но делалось для достижения конечного результата. Чтобы оказаться совсем близко.
Именно для этого ему и было все это нужно. Установить отношения. Почувствовать себя половинкой пары. В чьей-то жизни. Эту часть он любил больше всего. Это ощущение было вершиной всего, ради него стоило делать все остальное.
И теперь он нашел ее. Ту. Единственную.
Он улыбнулся про себя.
Он так долго ее искал. Повсюду. В городе, за городом. Здесь и… там. Мечтал услышать ее голос, ждал знака, чего-то такого, что позволило бы ему понять, что это она.
Его несчастная возлюбленная.
Его Рани.
И вот теперь он нашел ее.
И это делало его счастливым.
Были и неудачные попытки. Были случаи, когда он думал, что это она, был уверен, что добрался до нее, но она все время ускользала, оставляя за собой пустую оболочку. От которой нужно было потом как-то отделываться.
К тому же он был глуп, влюбленный дурак. Но эта точно была настоящая. Он твердо знал это. Он это чувствовал.
И вот теперь она была так близко от него, в каких-нибудь нескольких метрах. Он мог бы протянуть руку, прикоснуться к ней… как сделал это прошлой ночью.
Но он не станет этого делать. Только не сейчас, когда здесь эта женщина-полицейский.
Он будет ждать, он наберется терпения.
Он лег на спину и вытянулся. Стал слушать звуки голоса своей Рани, пробивавшиеся через доски.
В ожидании следующего шанса остаться наедине с возлюбленной.
Глава 7
Фил смотрел на набережную, проверяя, насколько хорошо выполняются его распоряжения.
Дорога была полностью перекрыта для движения. Никто и ничто не могло проникнуть сюда или выйти отсюда. Всем рабочим частных предприятий на набережной было принудительно предоставлено несколько часов отдыха. Фил не думал, что они здорово возмущались по этому поводу.
На другом берегу реки и на мосту начали собираться зеваки. Фил отдал приказ натянуть над телом белую палатку, чтобы сохранить в неприкосновенности место преступления, а заодно и защитить его от посторонних глаз. Как всегда, он был уверен, что от этого их любопытство только еще больше увеличилось.
Бригада криминалистов в полном составе занималась обследованием палубы яхты, постепенно продвигаясь на набережную и проезжую часть дороги. Они осматривали следы, оставленные на земле, делали соскобы с поверхностей, укладывали в пакеты и описывали все, что представлялось им потенциально представляющим интерес. Уже не в первый раз — и уж точно не в последний — эти фигуры в синих комбинезонах, сапогах, масках и перчатках напоминали ему команду по обезвреживанию средств массового уничтожения, останавливающую распространение смертельного вируса. Хотя, в принципе, именно этим они на самом деле и занимаются, подумал он.
Пока Фил смотрел на все это, рука его автоматически потянулась к ребрам. Ничего. Никакой боли. Ее не было уже несколько месяцев, и это не переставало его удивлять.
С детства он был подвержен приступам паники. Он знал, что было их первоначальной причиной: детские дома, в которых он воспитывался, атмосферой заботы не отличались. На самом деле здесь проходила грань между цивилизацией и дарвиновским принципом естественного отбора. Это неминуемо должно было оставить свои шрамы — физические, ментальные, эмоциональные или все три их вида. Когда он в конце концов поселился у Дона и Эйлин Бреннан, своих воспитателей, а потом и приемных родителей, ставших, в итоге, единственными людьми, которых он позволял себе называть мамой и папой, эти приступы прекратились. Но во время службы в полиции стали возвращаться снова. Обычно они были неострыми, но порой просто выводили его из строя. Всегда это было связано с сильным стрессом. Словно громадные железные пальцы обхватывали его грудную клетку и со всей силы сжимали сердце, буквально выдавливая из него жизнь.
