Нельсон Демилль - Лев (в сокращении)
— Чем могу помочь?
— Э-э-э… Как у вас с сердцем?
— Что?
— Не хватает запчастей?
— А? О нет, я просто проверяю. — Он назвался Ральфом и спросил: — Вы сегодня прыгаете?
Что натолкнуло тебя на эту мысль, Ральф? Может быть, парашют у меня за плечами?
— Еще как.
Он улыбнулся в ответ на мои подколки.
— Это был самый роскошный лайнер «Американ эрлайнз». Я купил его за гроши и превратил в грузоперевозчик.
Я кивнул на лужицы масла на бетоне:
— Из двигателя вытекает масло.
— Да. Масло, — согласился Ральф. — Эти старые винтовые самолеты просто купаются в масле. Когда нужно добавить свежего, мы закачиваем его прямо из бочек. Если бы масла не было, вот тогда была бы проблема.
— Вы специально сочиняете?
— Эх, ребята, у вас есть парашюты. А у меня нет. Ваша забота — только взлететь. А я еще должен посадить эту чертову штуку.
— Хорошо сказано.
Неторопливо подошел мужичок еще постарше, и они с Ральфом с минуту поговорили о вещах, мне непонятных. Джентльмен постарше отвалил, и Ральф объяснил:
— Это Клифф, мой бортинженер. — Я подумал, это его дедушка. — Клифф регулирует клапаны двигателя, подачу топлива и все такое.
Я помолился, чтобы он не умер сразу, как мы взлетим. Хотел еще спросить, не забыли ли они вставить новые батарейки в свои кардиостимуляторы, но вместо этого обернулся к Кейт. Она увлеченно беседовала с парнем по имени Крейг, который явно подбивал клинья к моей жене.
Когда он увидел меня, улыбка сошла с его лица, а Кейт сказала:
— Мы обсуждаем расписание прыжков на следующий месяц.
— Это вызвало у Крейга улыбку?
— Кейт рассказывала мне, что вы беспокоились насчет самолета, — после секундной заминки сказал Крейг.
— Беспокоился, но я могу облегчить его вес в момент взлета, отправив вас в больницу.
Крейг подумал немного, развернулся и отошел.
— А вот это уже совершенно неуместно, — сказала мне миссис Кори.
— Зачем ты ему сказала, что я беспокоился насчет самолета?
— Я… он спросил, о чем ты говоришь с пилотом, вот я и… — Она пожала плечами и добавила: — Извини.
Мы медленно двинулись к аэроплану. Парень из клуба стоял у трапа, рассаживая народ в соответствии с прыжковыми группами. Насколько я понял, там были две большие группы, которые собирались выпрыгивать вместе, чтобы сформировать в небе заранее оговоренную фигуру. Они хотели установить какой-то рекорд. Типа «Самый большой круг летающих дураков». Мы с ней прыгали вдвоем, с одиночками.
Парень из парашютного клуба теперь стоял на верхушке передвижного трапа у входа в обширный грузовой отсек в конце фюзеляжа. В руках у него был блокнот, он проверял фамилии и рассаживал прыгунов в должном порядке.
— Кори, мистер и миссис, — объявил я.
Он сверился со своими записями:
— Хорошо. Идите вперед до упора. Второй ряд. Желаю удачного прыжка, мистер Кори.
Вслед за Кейт я поднялся по лестнице и прошел в пещеру салона.
Внутри самолет был ободран догола, а окна закрыты листами алюминия — авиалайнер превратили в грузовик. Нам явно полагалось сидеть на полу — как грузу.
Если не считать нескольких тусклых лампочек, свет шел только из открытого грузового люка и из окна пилотской кабины. На полу я увидел кольца для закрепления груза; наверное, обычно к ним привязывали паллеты, но сейчас там были нейлоновые ремни, чтобы мы могли держаться. Первые четыре парашютиста были уже на борту, сидели лицом к нам в первом ряду. Кейт села у стены слева, и я рядом с ней.
— Пристегните ремни, — сказал я.
— Может быть, хватит глупых замечаний?
— Приготовьтесь к взлету: поднимите спинки кресел и сядьте прямо.
Я осмотрел салон. Грузовой люк, как я уже заметил, когда мы входили, очень широк, но теперь я увидел, что он тоже ничем не закрывается — это просто обширное отверстие. Я обратил на это внимание Кейт, и она объяснила, что крышку люка пришлось убрать, потому что в воздухе сделать с ней что-то невозможно.
— Без дверей здесь будет холодно и шумно, — заметил я.
— Очень шумно, — согласилась она и весело добавила: — Я тебя не услышу.
Парашютисты продолжали входить и рассаживаться. В такой позе спина у меня болела от парашюта, а ягодицы весьма остро ощущали твердость пола. Все это было ужасно. Лавируя между парашютистами, к нам шел Крейг. Как один из активистов клуба он проверял, у всех ли есть парашюты.
Мне захотелось загладить свою вину перед ним и перед Кейт за мое неуместное предыдущее выступление, и я крикнул ему:
— Эй, Крейг! Пусть только птичка взлетит, мы потрясающе попрыгаем сегодня!
Крейг слабо улыбнулся и пошел дальше, к кабине.
Парень с блокнотом вошел в салон, сделал перекличку по именам и группам. Когда он дошел до первого ряда, Крейг вышел из кабины.
— Ну как, Джо? — спросил он.
— Из шестидесяти трех двое выбыли и один записался в последнюю минуту, — ответил Джо.
— Хорошо, — сказал Крейг. — Пилот взлетит, как только мы будем готовы, — продолжал он, направляясь к своему месту среди групповых прыгунов, а потом обратился ко мне: — Я думаю, Джон, сегодня вы сделаете все три прыжка.
— Конечно, Крейг! Я здесь для того, чтобы прыгать! — ответил я с энтузиазмом. — А вечером я угощу вас пивом.
Крейг взглянул на Кейт и уселся на свое место. Шлема на нем не было, и я заметил, что у него довольно большая лысина.
Надо сказать, сейчас многие были без шлемов. А один парень в шлеме вместо защитных очков, какие были у большинства парашютистов, имел затемненный щиток, который и опустил на лицо. Поскольку я коп, на такие вещи, как шлемы с затемненным щитком, я обращаю внимание автоматически. Но здесь я выступал вовсе не в качестве копа и должного внимания этому не уделил. В салоне стоял тихий гул голосов. Я заметил, что Крейг болтает с хорошенькой девушкой, которая сидит рядом с ним. Наверное, будет держать ее за руку в полете.
Большую часть своей сознательной жизни я был холостяком и вовсе не скучал по этому состоянию. Ну, может, изредка… Но Кейт сделала мою жизнь… невероятно… совершенно…
— Джон.
— Да, милая?
— Я тебя люблю.
— И я тебя люблю. — Я сжал ее руку.
Кейт раньше замужем не была и не имела возможности понять, нормальный я муж или нет. Это большое благо для нашего брака.
Я услышал, как заработал сначала один мотор, потом другой, потом остальные два. Двигатели ревели оглушительно — казалось, весь аэроплан, бегущий по рулежной дорожке, скрипит и визжит. Добежав до конца, он остановился, задрожал и, собрав все силы, рванулся вперед. По достижении взлетной скорости стало полегче, и я не уловил, в какой момент он задрал нос и взлетел. Набрав высоту, он стал закладывать широкий вираж. Зона сбрасывания представляла собой большой луг (надеюсь, очищенный от медведей) и находилась совсем недалеко от западной границы аэропорта, так что большая часть получасового полета пойдет по вертикали, пока мы не достигнем высоты четырнадцать тысяч футов.
Пока самолет гудел, продолжая медленный подъем по спирали, Кейт, прижав губы к самому моему уху, сказала:
— Давай повторим последовательность движений. Можешь задавать любые вопросы.
— Какого цвета у тебя парашют?
— Когда стабилизируешься, следи за мной.
— Я очень люблю следить за тобой.
— В последний раз не следил.
Она продолжала терпеливо повторять детали маневра, которые всегда нелишне повторить для пущей безопасности.
Как я понял, Кейт очень храбрая: она согласилась прыгать с начинающим. Новички — причина непредсказуемых ситуаций.
— Я все понял, — успокоил ее я.
Мы замолчали, самолет продолжал набирать высоту. Я посмотрел на альтиметр на левом запястье. Десять тысяч футов.
Какого черта я здесь делаю? Ну ладно, я пошел в школу парашютистов, что было моей первой ошибкой. Это было в прошлом ноябре, когда мы с Кейт проводили отпуск во Флориде. Тогда-то я и узнал, что Кейт имеет лицензию С Парашютной ассоциации США, то есть является мастером спорта по прыжкам с парашютом. Лучше бы я узнал об этом до того, как с ней переспал.
Что касается меня, то я прошел двухнедельный базовый курс, который начался, благодарение Господу, в классе, но скоро переместился на четырнадцать тысяч футов вверх и иногда назывался «ускоренным свободным падением». Это означало: два мощных парня, Гордон и Эл, держали меня с обеих сторон, прыгали вместе со мной, и мы трое ускоренно падали в открытое небо. После тех прекрасных двух недель во Флориде я совершил примерно дюжину прыжков выходного дня и получил лицензию А, дающую право на одиночные прыжки и базовую работу с тренером, которым сегодня посчастливилось стать сидевшей рядом со мной прекрасной даме.
Шум двигателей изменил тон, и я посмотрел на свой альтиметр. Четырнадцать тысяч футов. Распорядитель выкрикнул приготовиться первой группе. В салоне началась суматоха.
