Нельсон Демилль - Дочь генерала
— Кто первым опознал потерпевшую?
— Сержант Сент-Джон. Он и нашел тело.
— Он знал ее?
— Они оба были на дежурстве.
— Думаю, он не ошибается. А вы знали капитана Кемпбелл, полковник?
— Конечно. Это она.
— Не говоря уже о личных знаках и нашивке с именем на форме.
— Да, но форма, как и все остальное, исчезла.
— Как исчезла?
— Не знаю, кому это понадобилось... форма и...
Ты пытаешься объяснить такие вещи или перебираешь происшествия, запавшие в памяти, и вот, услышав показания и увидев труп, спрашиваешь себя: «Что-то тут не то, но что?» Я спросил Кента:
— А белье?
— Что? А-а... Белье оставлено, — ответил он и добавил: — Обычно убийца берет белье, вы ведь знаете... Странно, очень странно.
— Вы подозреваете сержанта Сент-Джона?
Полковник Кент пожал плечами.
— Это ваша работа — узнать.
— Сент-Джон, святой Джон... Поверим имени и пока не будем вешать собак на сержанта.
Я огляделся: брошенные казармы, штабной дом, столовая, площадки для ротных построений, заросшие сорной травой. И в серовато-розовом свете зари мне вдруг привиделись молодые ребята, выстраивающиеся на перекличку. Как сейчас помню, каким усталым, холодным и голодным чувствовал я себя до утренней жратвы. Помню, как нам было страшно, потому что мы знали, что девяносто процентов стоявших в шеренге отправятся во Вьетнам, и знали, что потери на передовых такие, что ни один спорщик в Мидленде не поставит больше двух к одному, что ты вернешься целым и невредимым.
— Там стояла моя рота, — сказал я полковнику Кенту. — Рота «Дельта».
— Не знал, что вы были в пехоте.
— Сто лет назад. До того, как стал сыщиком. А вы?
— Всю жизнь в военной полиции. Был и во Вьетнаме, повидал всякого. Был в нашем посольстве, когда его штурмовали вьетконговцы. В шестьдесят восьмом это было, в январе... Одного я застрелил, — добавил он.
Я понимающе кивнул.
— Иногда я думаю, что в пехоте все-таки лучше. Там все свои, а свои — все хорошие ребята.
— Но и плохие везде есть! — возразил полковник. — Потому что армия есть армия и приказ есть приказ.
— Да.
В этих словах — самая суть мозгового механизма военных. Не наше собачье дело обсуждать приказ, а за невыполнение его семь шкур спустят. Это годится в бою и в условиях, приближенных к боевым, но не в УРП. Там ты не должен прислушиваться к начальству, дабы не нарушать приказ, ты должен думать сам и, самое главное, добиваться истины. Это не всегда по душе нашим воякам, которые считают армию одной большой семьей, где еще хотят верить, что «все братишки, молодцы, а сестренки — девушки».
Словно читая мои мысли, полковник Кент сказал:
— Трудное и грязное это дело. Впрочем, кто знает. Может быть, это кто-то из гражданских. Тогда сможем быстро его закрыть.
— Уверен, что сможем, Билл. Нам с вами объявят благодарность с занесением в личное дело, а генерал Кемпбелл будет приглашать нас на коктейли.
Полковник был явно обеспокоен.
— Откровенно говоря, мне первому накрутят хвост. Как-никак это моя база и зона ответственности. Вам что, вы можете отказаться, в крайнем случае пришлют другого. Правда, в момент преступления вы оказались здесь, вы из особого подразделения, и мы сколько раз работали вместе, поэтому мне хотелось бы, чтобы на предварительном докладе ваше имя стояло рядом с моим.
— А вы даже не потрудились распорядиться, чтобы мне принесли кружку кофе, полковник.
Он мрачно усмехнулся:
— Какой кофе? Сейчас бы чего покрепче! — Помолчав, Кент добавил: — Глядишь, новое звание получите.
— Если понижение — очень может быть. Если повышение, то повышать некуда. До самого верха добрался.
— Ах да, я забыл. Дурная у вас система.
— А вы надеетесь, что дадут генерала?
— Не исключено. — По его лицу пробежала тень, как будто мерцающая генеральская звезда, которую он видел в своих снах, внезапно погасла.
— Вы уже известили здешних сотрудников УРП?
— Нет.
— Странно. Почему?
— М-м... Все равно не они будут вести дело... Господи, надо же случиться такому с дочерью начальника базы... И командир вашей группы у нас, майор Боуз, он тоже ее знал, ее все знали... Нам нужен лучший сыщик из Фоллз-Черч...
— Козел отпущения вам нужен, вот кто. Хорошо, я доложу боссу в Фоллз-Черч, что расследование предстоит трудное, нужен особый человек. А я и браться не хочу.
— Пойдемте посмотрим тело. Решать потом будем.
Мы пошли к его машине, и в этот момент ухнула гарнизонная пушка — на самом деле записанный на пленку выстрел какого-нибудь артиллерийского орудия, давно отправленного в переплавку. Мы повернулись в направлении звука. Из громкоговорителей, установленных на пустых казармах, донеслась знакомая мелодия: тоже записанный на пленку горн трубил побудку, и мы, двое одиноких мужчин в предутреннем свете, приложили руки к козырькам, отдавая должное многолетней жизненной привычке и многовековой воинской традиции.
Древний трубный звук, уходящий корнями во времена Крестовых походов, эхом раскатился по площадкам и дорожкам между казармами и по окрестным полям. Где-то поднимали флаги.
В гражданской жизни ничего похожего нет, если не считать, что смотреть по телику «Доброе утро, Америка» уже стало доброй традицией. Я работаю на периферии армейской жизни, но не уверен, что готов перейти к гражданке. Впрочем, вполне вероятно, что такое решение уже принимают за меня. Иногда чувствуешь, когда начался последний акт.
Вдали замерли последние звуки горна, и мы с Кентом пошли к машине.
— Ну вот, начинается новый день, — сказал полковник Кент. — Но один из наших солдат его уже не увидит.
Глава 3
Мы ехали к югу, к дальней оконечности военной зоны. Полковник Кент сообщил:
— Капитал Энн Кемпбелл и сержант Харолд Сент-Джон несли дежурство в штабе базы. Она начальник смены, он дежурный сержант.
— Они знали друг друга?
— Может быть, здоровались, — пожал плечами Кент. — Постоянная работа у них в разных местах. Он в машинном парке, а она преподает в Учебном центре особых операций. Оба явились на дежурство по распоряжению командования.
— Что она преподает?
— Основы психологической войны, — сказал Кент и добавил: — У нее... у нее была степень мастера.
— Была и есть, — поправил я. Вечная путаница с глагольными временами, когда заходит речь о недавно скончавшихся. — А преподаватели на ночном дежурстве в штабе — это обычная практика?
— Нет, отнюдь. Но Энн Кемпбелл сама просила внести -ее имя в листы нарядов, которые входят в круг ее прямых обязанностей. Хотела подавать пример. Как же, генеральская дочь...
— Ясно.
Листы нарядов в армии составляются для офицеров, младших командиров и рядовых. Составляются как Бог на душу положит с таким расчетом, чтобы каждый имел возможность посачковать на какой-нибудь легкой работенке.
Помню время, когда женщин в некоторых списках вообще не было, их никогда не назначали в караул, но времена меняются. Не меняется только одно: молодые женщины, разгуливающие по ночам, подвергают себя немалому риску. Сердца плохих парней остались теми же самыми. Желание залезть на доступную мочалку перевешивает армейские правила.
— Она была вооружена?
— Конечно. При ней было личное оружие.
— Пожалуйста, продолжайте, я вас слушаю.
— Значит, так... Приблизительно в час ночи Кемпбелл сказала Сент-Джону, что возьмет джип и проверит караулы...
— Зачем? Разве это не обязанность сержанта или младшего офицера? Старший должен оставаться у телефонов.
— Сент-Джон сообщил, что младшим офицером на дежурстве был молоденький лейтенант, только что из Уэст-Пойнта, еще под себя ходит. А капитан Кемпбелл — особа решительная, сказала, что сама хочет посмотреть. Пароль и отзыв ей были известны, вот она и поехала. — Кент свернул на Райф-Рендж-роуд. — Около трех часов Сент-Джон начал беспокоиться.
— Почему?
— Не знаю, он сам так говорит. Все-таки женщина... А может быть, он подумал, что она заболталась с кем-нибудь... Или в туалет захотел, но телефоны не на кого оставить.
— Сколько лет сержанту?
— Пятьдесят с небольшим. Женат. Хороший послужной список.
— Где он сейчас?
— В помещении военной полиции, отсыпается на нарах. Я приказал ему никуда не отлучаться.
Мы проехали стрельбища — первое, второе, третье, четвертое, огромные пространства плоской открытой местности по правую руку от дороги, позади которых тянулся земляной вал. Я не был здесь лет двадцать, но место помнил хорошо.
Полковник Кент продолжал:
— Тогда Сент-Джон позвонил на главный сторожевой пост и попросил сержанта обзвонить все караульные помещения и узнать, не проезжала ли капитан Кемпбелл. Через некоторое время тот доложил: нет, не проезжала. Тогда Сент-Джон попросил прислать в штаб надежного человека и, когда тот явился, взял свою машину и по очереди объехал караулы — у клуба для младших командиров, у офицерского собрания и так далее, но капитана Кемпбелл никто нигде не видел. Приблизительно в четыре утра он поехал к последнему посту у склада со снаряжением и по пути, у стрельбища номер шесть, увидел ее джип... Да вот он...
