Ю Несбё - Леопард
— Неплохо. Там всего восемнадцать вулканов, и три из них на Лусоне. Я собирался на Маунт-Майон. Две с половиной тысячи метров. Стратовулкан.
— Вулкан с отвесными склонами, образованными слоями лавы после извержений.
Харри оторвался от еды и взглянул на нее:
— Извержения в Новое время?
— Много. Тридцать?
— Говорят, что после тысяча шестьсот шестнадцатого года было сорок семь. Последнее в две тысячи втором. Его можно привлечь как минимум за три тысячи убийств.
— Что произошло?
— Нарастание внутреннего давления.
— Я имею в виду — с вами?
— Я про себя и говорю. — Ей показалось, или он действительно улыбнулся? — Я сорвался и стал пить уже в самолете. Меня высадили в Гонконге.
— В Манилу летают и другие самолеты.
— Я понял, что, не считая вулканов, Манила ничем не отличается от Гонконга.
— В смысле?
— В смысле, скажем, удаленности от Норвегии.
Кайя кивнула. Она читала отчеты по делу Снеговика.
— А самое главное, — произнес он и показал палочкой для еды, — здесь есть лапша Ли Юаня. Попробуйте. Одной ее достаточно, чтобы попросить местное гражданство.
— Лапша и опиум.
Такие лобовые приемы были не в ее стиле, но она знала, что надо забыть про свою природную застенчивость, что это ее единственный шанс сделать то, ради чего она сюда притащилась.
Он пожал плечами и вновь сосредоточился на лапше.
— Опиум курите регулярно?
— Нерегулярно.
— А зачем?
Он ответил с набитым ртом:
— Чтобы не пить. Я же алкаш. В этом, кстати, еще одно преимущество Гонконга перед Манилой. Здесь более либеральное наказание за наркотики. Да и тюрьмы почище.
— Про алкоголь я знала, но вы еще и наркоман?
— В каком смысле наркоман?
— Вы что, должныих принимать?
— Нет, я просто хочу их принимать.
— Ради?
— Обезболивания. Вообще-то это похоже на собеседование при приеме на работу, которую я вовсе не стремлюсь получить, Сульнес. А вы когда-нибудь курили опиум?
Кайя покачала головой. Она несколько раз пробовала марихуану, когда путешествовала по Южной Америке, но ей не особо понравилось.
— А вот китайцы попробовали. Двести лет тому назад британцы стали импортировать опиум из Индии, чтобы улучшить торговый баланс. И подсадили на это дело пол-Китая. — Он щелкнул пальцами свободной руки. — А когда китайские власти запретили опиум, британцы начали войну, отстаивая свое право накачивать Китай наркотиками под завязку. Представьте себе, что Колумбия начинает бомбить Нью-Йорк, потому что американцы конфисковали партию кокаина на границе.
— Что вы хотите этим сказать?
— Только то, что я считаю, что мой долг как европейца — выкурить часть той дряни, которая по нашей милости оказалась в этой стране.
Кайя услышала собственный смех. Ей явно надо бы поспать.
— Я шла за вами, когда вы его покупали, — призналась она. — Видела, как вы это проделываете. В бутылочке, которую вы поставили, были деньги. А потом опиум, да?
— М-м-м, — ответил Харри, рот которого по-прежнему был набит лапшой. — Что, работали в наркоотделе?
Она покачала головой.
— А почему бутылка с соской?
Харри закинул руки за голову. Суповая чашка перед ним была пуста.
— Опиум жутко пахнет. Если у тебя в кармане или в фольге комочек опиума, собаки-ищейки тебя в любой толпе найдут. А детские бутылки с сосками к тому же нельзя сдать, так что нет никакого риска, что какой-нибудь бомж, охотящийся за бутылками, случайно перехватит ее прямо в разгар сделки. Такое бывало.
Кайя медленно кивнула. Он понемногу расслабляется, будем продолжать в том же духе. Все, кто не говорил на родном языке по полгода, становятся разговорчивыми, стоит им встретить земляка. Это естественно. Так и будем продолжать.
— Вы любите лошадей?
Он пожевал зубочистку.
— В принципе нет. Они слишком капризны.
— Но вы любите на них ставить?
— Мне это нравится, но игромания не относится к числу моих грехов.
Он улыбнулся, и она опять поразилась, насколько улыбка меняет его облик, делая тот человечным, открытым, мальчишеским. И подумала про кусочек открытого неба, который увидела над Мелден-роу.
— По большому счету азартные игры — неважная стратегия победы. Но когда тебе больше нечего терять, эта стратегия становится единственной. Я поставил все, что у меня было, плюс то, чего у меня не было, в одном забеге.
— То есть все, что у вас было, вы поставили на одну лошадь?
— На две. Квинелла. Вы выбираете двух лошадей, которые придут первыми, независимо от того, какая из них двоих выиграет.
— А деньги одолжили у Триады?
Впервые она заметила в его взгляде удивление.
— Что может заставить серьезный китайский преступный картель дать деньги в долг курящему опиум иностранцу, которому нечего терять?
— Ну… — протянул Харри и вытащил сигарету. — Будучи иностранцем, ты получаешь доступ в ВИП-ложу на ипподроме Хэппи-Вэлли в течение трех первых недель после того, как тебе поставили штамп в паспорте. — Он зажег сигарету и выдохнул дым в вентилятор на потолке, который вращался так медленно, что мухи катались на нем, как на карусели. — Там есть дресс-код, поэтому мне пришлось сшить костюм. Первых двух недель было достаточно, чтобы почувствовать вкус к этому делу. Я познакомился с Херманом Клюйтом, южно-африканцем, который в девяностых годах сколотил громадное состояние на полезных ископаемых в Африке. Он научил меня стильно проигрывать довольно приличные суммы. Мне просто-напросто понравилась концепция. Вечером перед бегами на третьей неделе я был на обеде у Клюйта, который развлекал гостей, показывая свою коллекцию африканских пыточных инструментов из Гомы. [16]
И там-то шофер Клюйта дал мне один дельный совет. Он сказал, что фаворит одного из забегов получил травму, но это скрывают, потому что он все равно будет стартовать. Поскольку лошадка фаворит настолько явный, что на нее поставят все, то будет «минусовый пул», и можно будет не платить по ставкам. А вот если заполнить все три колонки бланка, то есть шанс сорвать приличный куш. Например, на квинелле. Но для того, чтобы заработать прилично, нужен был конечно же кое-какой первоначальный капиталец. И Клюйт одолжил мне денег — просто так, за красивые глаза. И потом — у меня был еще сшитый у портного костюм. — Харри внимательно изучал огонек сигареты и, похоже, улыбался своим воспоминаниям.
— И что же? — спросила Кайя.
— Фаворит обошел всех на шесть корпусов. — Харри пожал плечами. — Когда я объяснил Клюйту, что у меня за душой ни гроша, он явно расстроился, но вежливо объяснил мне, что, будучи деловым человеком, вынужден придерживаться определенных принципов. Он уверил меня в том, что они вовсе не предполагают использование методов пыток из Конго, но что он просто-напросто продаст мой долг Триаде с некоторой скидкой. В моем случае он был готов подождать с продажей тридцать шесть часов, давая мне шанс успеть выбраться из Гонконга.
— Но вы не успели?
— Иногда я медленно соображаю.
— А что было потом?
Харри обвел руками вокруг.
— Вот это и было. «Чункинг-мэншн».
— А планы на будущее?
Харри пожал плечами и потушил сигарету. И Кайе вспомнилась обложка диска, которую показал ей Эвен, с фотографией Сида Вишеса из «Sex Pistols». И музыка как чуть слышный фон: «No fu-ture, no fu-ture». [17]
Он загасил сигарету.
— Вот вы и узнали, что вам было надо, Кайя Сульнес.
— Что мне было надо? — Она наморщила лоб. — Не понимаю.
— А разве не так? — Он встал. — А вы что, думали, я треплюсь про опиум и про долг, потому что я такой весь из себя одинокий норвежец, встретивший соотечественницу?
Она не ответила.
— Я рассказал все это для того, чтобы вы поняли: я не тот, кто вам нужен. И чтобы вы могли возвращаться домой с чувством исполненного долга. Чтобы у вас не было больше проблем на лестницах, а я мог спать спокойно, не боясь, что вы приведете моих кредиторов прямо ко мне.
Она посмотрела на него. Лицо жесткое и аскетичное, а глаза смеются, не стоит, мол, воспринимать все так уж всерьез. Или, точнее сказать: плевать, мол, он на все хотел.
— Подождите. — Кайя открыла сумку, извлекла оттуда маленькую красную книжечку и протянула ее ему. Ей было интересно посмотреть, какой эффект это произведет. Его лицо становилось все удивленнее по мере того, как он ее листал.
— Черт, до чего же похоже на мой настоящий паспорт.
