Дурной ген - Кук Робин

— То есть они связаны генетически, но из разных поколений? — уточнила Арья.

— Все верно, подтвердил Виджай. — Когда мы сопоставили набор Гензеля с этим новым набором, то были рады найти значительно более близкое совпадение: почти шесть процентов. Это значит, что потенциальный четвероюродный брат действительно оказался таковым, и благодаря его древу мы получили подтвержденного прапрадеда по имени Кларенс Томпсон.

— Неужели фамилия отца Гензеля тоже Томпсон? — изумилась Арья, ведь «Генеалогия ДНК» работала над проблемой лишь несколько часов.

— Так мы сначала и подумали, — вздохнул ее собеседник, — но, похоже, врезались в пресловутую кирпичную стену.

— Как неудачно! — воскликнула Арья.

Из прочитанных материалов она помнила, что этот термин в генеалогии употребляют в ситуациях, когда в семейном древе появляется брешь, которую невозможно заполнить, идя по бумажному следу из свидетельств о рождении и о браке. Такую кирпичную стену могло создать зачатие от донорской спермы (на которое Арья ссылалась в своей выдуманной истории про лейкемию), усыновление или удочерение, ошибочные сведения о родителях. Бывали даже случаи, когда детей путали в роддомах, и тогда в фамильном древе, выстроенном на основании наследуемых ДНК, возникали внезапные изменения.

— Да, очень неудачно, — согласился Виджай. — И это, конечно, не обнадеживает. Мы применили кучу хитростей, воспользовались огромной современной базой ДНК и отследили фамильное древо Томпсонов до того места, где, по идее, должен находиться нужный нам человек, но, к нашему разочарованию, ничего не обнаружили. Около часа назад с помощью «набора Лазаря», который мы разработали для неизвестного донора спермы, вроде бы даже нашлись единокровные тетки Гензеля и его единокровный дядя Роберт Томпсон. Он составил весьма полное семейное древо вплоть до Кларенса Томпсона и не отказался нам его предоставить. Так мы получили деда Гензеля по отцу и нескольких единокровных дядей и тетей. Этого вполне могло бы хватить, но мы так и сидим с пустыми руками. К несчастью, дед, Эрик Томпсон, не слишком-то нам помог, в отличие от его сына. Когда мы попытались объяснить ситуацию, Эрик сказал, что мы, наверное, ошибаемся: у него всего трое детей, две дочки и Роберт. Все они уже есть на генетическом древе Томпсонов. Дед также отрицает, что когда-либо был донором спермы. Однако в свете принципов генетической генеалогии выходит, что, по всей вероятности, сын Эрика был тем самым донором спермы и отцом Гензеля. Очень печально, когда возникают проблемы такого рода. Мы тут уже начинаем подумывать, что в этой истории замешано усыновление.

— Ну так и что все это значит? — раздраженно спросила Арья. Похоже, все ее усилия пошли прахом, а это так несправедливо! — Неужели поискам конец? — Напряженная работа в офисе говорила об обратном, но как знать.

— Нет пока что. Мы еще не сдались окончательно, — запротестовал Виджай. — Сейчас мы сосредоточились на матери донора спермы, она же бабушка Гензеля. Если удастся ее найти и она согласится сотрудничать, попытаемся ее расспросить. Если в дело, как мы подозреваем, вмешалось усыновление, причем усыновление открытое [10], удастся получить данные об отце. В противном случае рассчитывать не на что, ведь здесь, в штате Нью-Йорк, все сведения о приемных семьях засекречены.

— Даже в ситуациях вроде нашей, когда речь идет о жизни и смерти? — Арья смотрела на схему фамильного древа, которую держала в руках, и сокрушалась, что вся проделанная работа может пойти псу под хвост.

— Насколько я понимаю, тут очень строгие законы, касающиеся тайны усыновления, даже если речь идет о медицинских показаниях. Рассекретить сведения можно, если на это пойдут все вовлеченные стороны, но на процедуру согласования уходят месяцы, если не годы. В то же время, насколько мне известно, в случае совершения преступления вроде бы может вмешаться окружной прокурор, но это исключение, а не правило.

— Вот дерьмо, — бросила Арья, все глубже впадавшая в уныние.

— Аллилуйя! — вдруг закричал кто-то, и этот крик заставил ее вскинуть голову. Одновременно многие в офисе стали аплодировать, раздались одобрительные возгласы. Арья увидела, что тощий прыщавый парнишка, который накануне с ней говорил, вскочил из-за стола, где до этого работал на ноутбуке, и вскинул в воздух руки, точно победитель велосипедной гонки.

— Я нашел очередного двоюродного брата, но теперь со стороны отцовской матери! — крикнул он. — И это хорошее совпадение, больше чем на восемьсот сантиморганов.

Из прочитанного Арья помнила, что сантиморган — это единица измерения дистанции в хромосоме. Чем больше сантиморганов, тем лучше совпадение. Выкрики и аплодисменты заставили ее приободриться.

— Мы снова в деле? — поинтересовалась она.

— Будем надеяться, — ответил Виджай. — Эта находка даст нам бабушку, которую мы ищем. Простите, я сейчас вернусь.

Глава 30

10 мая, 16:50

Задержавшись у края тротуара, Арья уставилась на здание, в которое собиралась войти. Она достаточно освоилась в Нью-Йорке и знала, что дом 812 по Пятой авеню относится к так называемым послевоенным постройкам. Ей было известно, что квартиры в таких домах считаются престижными, но Арья понятия не имела почему, поскольку никогда не бывала ни в одной из них. Само по себе здание было ничем не примечательной высоткой этажей под двадцать, которое венчал похожий на свадебный торт пентхаус. У дома имелся также непременный тент из синего брезента с фестонами на свисающих по краям оборках, который тянулся от парадной двери до края тротуара. Из-за стеклянной двери глядел на улицу швейцар в слегка поношенной синей униформе.

Арья пришла сюда поговорить с женщиной по имени Диана Ханна, которую Виджай с его командой благополучно вычислили благодаря своей генетико-генеалогической магии. Примерно через час после того, как тощенький гик возвестил о новом совпадении, одна из немногих девушек, работающих в компании, наткнулась на свеженький набор от фирмы «Родословная», обладательницы самой большой базы данных. Очередной находкой стала тридцатитрехлетняя Патрисия Ханна, у которой обнаружились ошеломляющие двадцать пять процентов совпадения ДНК с «набором Лазаря», сделанным для неизвестного донора. Тут-то Арья и узнала от Виджая, что, судя по количеству общих сегментов ДНК, эта женщина должна быть либо теткой, либо единоутробной сестрой человека, которого они ищут. Исходя из возраста Патрисии, Виджай предположил, что она все-таки сестра, а значит, ее мать, которую звали Диана Ханна, урожденная Карлсон, скорее всего, приходится матерью и объекту поисков. От Патрисии они узнали, что Диана сейчас — энергичная, здоровая шестидесятипятилетняя светская дама, жена нью-йоркского юриста из высшего эшелона. Ни разу за время телефонного разговора Виджая с Патрисией, которая считала себя единственным ребенком, не всплыла причина столь внезапного интереса к ее матери.

Арья медлила потому, что понятия не имела, как вести разговор с Дианой. Если та — мать Любовничка (а Виджай и его команда в этом не сомневались), у Арьи возникало множество серьезных проблем. Во-первых, коль скоро Любовничек действительно сын Дианы, он, скорее всего, плод добрачной подростковой беременности, дела давно минувших дней, а значит, вероятность открытого усыновления стремилась к нулю. Пусть Арью и не волновали чувства других людей, вряд ли Диана придет в восторг, если всплывет на свет божий такая неприглядная история, которая вдобавок грозила порицанием в обществе. Мало того, легенда, которую Арья состряпала, чтобы заинтересовать «Генеалогию ДНК», совершенно не годилась для Дианы. Та мгновенно опознает в мифическом малыше с лейкемией внука, что вызовет всплеск эмоций и быстрое разоблачение лжи. Правду говорить, пожалуй, тоже не стоило, ведь ни одну мать не порадует, если ее отданный на усыновление ребенок окажется замешан в историю со смертью молодой женщины от наркотической передозировки.