Энди Макнаб - Все под контролем
Мы с Келли выжидали, поедая мороженое и сидя на скамье рядом с могилой миссис Дж. Мостин, которая отправилась к Спасителю 16 июля 1924 года. Да упокой, Господи, ее душу.
32
По сути, Мейн-стрит была не главной улицей, а дорогой, которая вела от побережья до моста, соединяющего остров с материком. Каждый год байкеры праздновали в Дейтоне байкерскую неделю и тысячами слетались на эту улицу. Все на ней придерживалось одной темы, и темой этой были «харлеи». Если это был не байкерский бар, значит, это был магазин, торговавший запчастями, шлемами или кожаной униформой. И даже когда здесь не собирались группы поддержки, мотоциклы со шлемами на сиденьях цепочками выстраивались вдоль бесконечных баров с названиями вроде «У Грязного Гарри» или «Лягушатник», где в витрине даже красовался байк, изготовленный из пыльных костей.
Я засек бы Большого Аля за милю, когда он ковылял к нам со стороны моста. На нем была сине-бело-желтая гавайка и бледно-розовые брюки — плоть выпирала из того и другого, поскольку он успел еще больше разжиреть с тех пор, как мы виделись в последний раз; его наряд оттеняли белые ботинки и все те же всклокоченные космы; в целом он напоминал безработного актера массовки из «Полиции Майами». В левой руке он нес чемоданчик, что было хорошим признаком: значит, он захватил с собой орудия труда. Я проследил за тем, как он проковылял в «Табачную лавку № 1» и вышел оттуда, попыхивая огромной «короной».
Он остановился возле «Бут-Хилл-салун», окруженного «харлеями». Поставил чемоданчик между ног и снова принялся сосать сигару, словно был собственником этого заведения. За ним я увидел огромное граффити, изображающее байкера на пляже, которое почти целиком занимало одну из стен. Вывеска гласила: «Никаких красок, клубных эмблем и значков».
— Видишь вон того человека там? — подтолкнул я Келли.
— Какого?
— В цветастой рубашке, большого и толстого.
— Ты про этого клоуноида?
— Кого-кого?
— Ну, вроде клоуна.
— Называй как хочешь, — ухмыльнулся я, — но именно с ним мы и собираемся встретиться.
Мимо нас проехал автобус. По всему борту расплескалась реклама «Морского мира» — гигантская акула, выпрыгивающая из бассейна. Мы с Келли посмотрели на автобус, потом друг на друга и расхохотались.
— А почему мы не идем к нему? — спросила Келли.
— Пока нужно оставаться на месте и наблюдать. Видишь, что я делаю? Смотрю на дорогу, чтобы убедиться, что за ним следом не идут плохие парни. Тогда я буду знать, что мы в безопасности. Ну, что скажешь? По-твоему, правильно?
Келли вдруг напустила на себя важный-преважный вид.
— Все чисто, — сказала она, посмотрев на дорогу. Она и понятия не имела, что можно там увидеть.
— Тогда пошли, дай мне руку. Надо быть поосторожнее с этими машинами, они носятся как сумасшедшие.
Покинув миссис Мостин, мы остановились у бордюра.
— Когда мы встретимся с ним, — сказал я, — мне, возможно, придется сделать нечто ужасное, но только на вид: мы делаем это все время. Он меня поймет.
— Хорошо, — сказала Келли, когда мы, уворачиваясь, преодолевали поток транспорта. После того что ей приходилось видеть в последнее время, это будет детсадовской забавой.
Когда мы подошли поближе, сомнений не оставалось: Большой Аль сильно постарел. Он узнал меня за двадцать метров и неожиданно вновь принялся разыгрывать одну из ведущих ролей в «Крестном отце». С сигарой на отлете и широко распростертыми руками, склонив голову набок, он прорычал: «А-а-а-а-а-а! Кого я вижу! Ники Два!» Улыбка на его лице была шириной с половинку арбуза; дерьмово, наверное, было жить, постоянно скрываясь, и вот наконец появился кто-то из прошлого, с кем можно свободно поговорить.
Большой Аль снова сунул сигару в рот, взял чемоданчик в правую руку и пошел навстречу нам, его жирные ляжки терлись друг о друга.
— Привет! Как дела? — спросил он, просияв, и стал трясти мою руку, одновременно изучающе глядя на Келли. От него несло цветочным лосьоном.
— А кто эта симпатичная маленькая леди?
Он нагнулся поздороваться с Келли, и я почувствовал легкую настороженность в его голосе. Может, он говорил и искренне, но, сам не знаю почему, я внутренне немного возмутился.
— Это Келли — одна из дочерей моего друга. Я временно за ней приглядываю.
Я очень сильно сомневался, что Большому Алю известно о событиях на севере. Он наверняка не знал Кева.
Все еще нагнувшись и задержав руку Келли в своей чуть дольше, чем следовало бы, Большой Аль сказал:
— Тут здорово. У нас есть «Морской мир» и Диснейленд — все, чтобы порадовать маленькую леди. Это Солнечный штат!
Он выпрямился и продолжил с легкой одышкой:
— Куда пойдем? — И с надеждой показал вдоль Мейн-стрит. — К пирсу? Попробуем креветок?
Я отрицательно покачал головой:
— Нет, вернемся в отель. Все материалы у меня там, и я хочу, чтобы ты взглянул. Иди за мной.
Я взял Келли за руку, Большой Аль шел справа. По дороге у нас завязался небольшой разговор о том, как замечательно увидеться снова, но он прекрасно понимал, что встреча не случайна, — и ему это нравилось. Он удалился от подобного рода дел, совсем как Аль и Боб.
Мы свернули направо, затем, дойдя до первого же угла, налево — путь вел к стоянке за магазинами. Я посмотрел на Келли, кивнул, давая понять, чтобы она делала вид, что все замечательно, и выпустил ее руку. Большой Аль все еще ковылял сзади. Обеими руками я схватил его за левое предплечье и, использовав его собственную инерцию, развернул к стене. Он шмякнулся об нее так, что его даже отбросило назад. Я втолкнул его в дверь запасного выхода ресторана.
— Полегче, полегче. — Большой Аль перешел на шепот. Он понимал расклад.
Достаточно было взглянуть на него, чтобы стало ясно: он не может спрятать под одеждой даже игральной карты, не говоря уже об оружии, — так туго ткань обтягивала его тело. Однако я провел ладонью по его спине, на случай если он припрятал что-нибудь за поясницей; естественный изгиб превращает поясницу в замечательный тайник, а Большой Аль весь состоял из извилин. Я продолжал прощупывать его.
Он посмотрел на Келли, которая наблюдала за этой процедурой, и подмигнул ей:
— Думаю, ты не раз видела, как он это проделывает?
— Мой папа тоже это делает — там, на небе.
— Ах, вот как? Умница, умница.
Большой Аль посмотрел на Келли, стараясь ее раскусить.
Затем настал миг, которым он, наверное, наслаждался больше всего, — когда я провел рукой по его обтянутым брюками ногам. Потом я еще раз тщательно проверил его туловище.
— Знаешь, теперь мне придется заглянуть в твой чемоданчик, — сказал я. — Ты не против?
— О да, конечно.
Большой Аль открыл его сам; в чемоданчике я обнаружил две сигары в упаковке и все его рабочие принадлежности: дискеты, резервный дисковод, провода, — словом, всякое дерьмо. Я быстро ощупал чемоданчик — нет ли второго дна.
Я был рад. Большой Аль тоже. По всей видимости, это было для него довольно-таки тяжким испытанием.
— Порядок, пошли, — сказал я.
— Давай захватим по пути мороженого, — предложил Большой Аль.
Мы поймали такси. Я и Келли уселись сзади, Большой Аль втиснулся на переднее пассажирское сиденье, поставив на чемоданчик двухпинтовую банку «Бена и Джерри».[57]
Приехав в гостиницу, мы прошли в номер. Большой Аль взволнованно жестикулировал: вероятно, ему казалось, что вернулись старые дни — кругом шпионы, подставы, а дешевый вид номера подействовал на него и вовсе пьяняще. Он поставил чемоданчик на кровать, открыл и стал вытаскивать из него свои штучки-дрючки.
— Ну, как на службе — преуспел? — закинул он удочку.
Я не ответил.
Мы с Келли сели на кровать; делать нам было особенно нечего — только следить за происходящим. Впрочем, Келли, похоже, все это начинало интересовать.
— У вас есть какие-нибудь игры? — спросила она.
Я думал, де Сабатино посмотрит на нее с отвращением: мол, я специалист, какие еще игры?! Но этого не случилось.
— О, загружается! — сказал он. — Может, если останется время, сможем посидеть и поиграть. Какие игры тебе нравятся?
И тут они понесли какую-то тарабарщину насчет землетрясений и третьего измерения.[58] Я решительно прервал их разговоры, сказав:
— Ну, так что поделываешь? Удалось подняться?
— Просто учу людей, как обращаться с этими штуками. — Он указал на ноутбук. — Еще делаю кое-какую работенку для парочки местных частных сыщиков — взламываю банковские счета, словом, всякое такое. Разные темные делишки, но как раз для меня, мне же нельзя высовываться.
Почти задыхаясь и глядя на выбор одежды Большого Аля, я с отвращением подумал о том, каким представляется ему высшее общество.
