Кристофер Прист - Экстрим
Соседи молча наблюдали. Какая-то женщина затолкала своих детей в дом, а следом вошла и сама, оглушительно, как из пушки, хлопнув дверью.
«Так что же это такое? — думала Тереза. — Я ли помешала ему застрелить Дебру? Или он бы и так не стал?»
Она продвинулась в мозгу Гроува немного вперед, заранее готовя себя к урагану его бредовых мыслей, однако встретила там лишь мир и покой. Он думал, как лучше добраться до Уэлтон-роуд. Доехать до конца улицы и там свернуть к Гребню по Холмен-роуд или прямо отсюда вернуться назад той же дорогой, по которой приехал?
Обыденность этих мыслей была не менее, если не более, отвратительной, чем бешеная, багровая ненависть, бушевавшая в нем в прошлый раз. За последние полчаса он убил женщину и ребенка и был близок к тому, чтобы убить еще двух женщин, и вот извольте любоваться, сидит себе за рулем, и нет у него большей заботы, чем в какую сторону лучше свернуть.
И снова она отступила в глубь его мозга. Неожиданный ход событий повергал ее в замешательство, она все яснее осознавала, насколько чувствителен этот сценарий.
Он был в корне отличен от всех сценариев, знакомых ей прежде; если там ей приходилось действовать, не зная об обстановке ничего или почти ничего, то здесь она знала очень многое еще до того, как приехала в Булвертон, а потом узнала гораздо больше. Она поговорила со многими очевидцами, просмотрела массу видеофильмов и телевизионных выпусков новостей, прочитала десятки воспоминаний о событиях и официальных докладов; она сильно подозревала, что примерно такой же материал был использован программистами для создания вот этого, в котором она сейчас, сценария.
Ну и другие свидетели — они тоже внесли свой вклад: парни, игравшие в бильярд, когда Гроув зашел в «Булвер армс», Фрейзер Джонсон, видевший на набережной, как Гроув купил кокаин, Стив Рипон, который подвез Гроува до паба и снова встретил его на Баттл-роуд, Маргарет Ли, чудом спасшаяся от Гроува на автозаправке, а может, и полицейские, проехавшие мимо него, торопясь на ту же автозаправку. Как знать, может быть, даже жители домов, мимо которых он сейчас проезжает!
И другие, те, с которыми она почти не беседовала, посчитав их показания неинтересными, те, кто уехал из города, а люди из «Ган-хо» их нашли и купили их воспоминания. Все те, кто видел хоть малую толику этой кошмарной эпопеи, кого она никогда не видела и не увидит, о ком никогда не услышит, те, кто еще не успел залечить свои раны, те, кто наотрез отказался с ней разговаривать, либо посчитав ее журналисткой, либо по какой-нибудь другой причине, те, кто ее и вовсе не интересовал, поскольку то, что они видели, было всего лишь подтверждением того, что видели или рассказали другие.
Запертая в гнусном сознании Гроува, она могла все же думать и сама, думать о реальном мире, где она существовала, и слушала, и записывала, собирала воспоминания очевидцев примерно так же, как собирали их авторы этого сценария.
А сейчас ей очень хотелось выйти из сценария, и пусть виртуальный Гроув навечно застынет в машине, вечно мчащейся по тесным улочкам нижнего Гребня.
Экстремальная реальность, куда она вошла на этот раз, была реальностью, ей известной. Предметное окружение до йоты повторяло Булвертон, в котором она жила. Такими помнились улицы города Нику и Эми, Дейву Хартленду, Мерсерам и всем остальным очевидцам. Точно так же помнила их и она, и не было вокруг ничего неожиданного — ну разве все та же симулированная правдоподобность, скрупулезная проработка деталей.
Гроув вел машину, а она смотрела сквозь его глаза и видела на стенах граффити, то намалеванные, то нанесенные распылителем, видела мусор на тротуаре, вмятины и царапины на корпусах припаркованных автомобилей, занавески на чьих-то окнах. И все это разное, индивидуальное, прописанное с невероятной подробностью.
Никто из тех, на чьих воспоминаниях строился софт «Экс-экс», не смог бы вспомнить все эти подробности, никто не смог бы сказать, пусть даже самому себе, что на той-то и той-то конкретной улице столько-то и столькото домов, чьи фасады покрашены так-то и так-то, что их крошечные садики высажены и взращиваются таким-то и таким-то способом, а запущенные садики зарастают лопухами вот так-то и так-то, что на мостовой этой улицы столько-то и таких-то выбоин и заплат, что у ее обочины припарковано столько-то машин таких-то марок и годов выпуска, и целехоньких, и донельзя истрепанных, и каких угодно между, никто не припомнил бы отчаянного кота, едва не попавшего под колеса машины, не припомнил бы, что с верхней части холма, с тех мест, где не заслоняют деревья, можно видеть уличное движение вдоль Гребня: красный фургон фирмы «Норберт дентрессэнгел» с его ярким знакомым логотипом, белый двухэтажный автобус компании «Стейджкоуч» с рекламой местного магазина компьютерной техники, оранжевый с белым доставочный фургон магазина «Сейнсбериз», разноцветные крыши множества машин, плохо различимые из-за угла зрения и отблесков яркого неба. Люди не всматриваются в такие детали, отмечают их лишь подсознательно, и они попадают в сценарий не как точные факты, но как наметки, намеки для пользователей, по которым те должны в некотором роде выстраивать реальность, соответствующую конкретной обстановке.
Подробности ожидаются по привычке, ставшей инстинктом: в жилых кварталах современной Британии, да и любой другой развитой страны, нет такой улицы, по обочинам которой не стояли бы машины. Человек, отдающий свою память программистам «Экс-экс», и думать не станет об этих машинах, но все равно они попадут в сценарий элементами заднего плана, и пользователь увидит их, потому что ожидает увидеть, и достроит подробности из своих собственных воспоминаний, из своей доли в коллективном бессознательном, из того, что он знает о мире.
А в результате пользователь не был пассивным, бесправным наблюдателем: его воля и опыт, мысли и чувства изменяли структуру сценария.
Экстремальная реальность была временным соглашением, менявшимся по прихоти любого из участников.
Непреложными были одни лишь пределы воображения: в сценарии ты мог развернуть машину и покинуть место действия, выехать из города, мчаться по шоссе к горизонту, и все это будет подсознательно ожидаемым, наполнится убедительными подробностями, температурными и звуковыми эффектами, телесными ощущениями.
Но конец неизбежен, потому что нельзя фантазировать без конца: дорога будет тянуться и тянуться, повторяться и повторяться, ты никогда не доедешь до близкого вроде бы моря, вход в подземку будет закрыт кирпичной стеной.
Ограничением предельной реальности любого сценария была неспособность представить себе, что лежит за ее пределом.
Гроув выехал из жилого района и, ничуть не снижая скорости, вломился в поток машин, стремившийся вдоль Гребня. Тереза утратила всякий интерес к тому, что творилось в его сознании, и не лезла вперед, на поверхность.
Его глазами она напряженно высматривала поворот на улицу, где стояло здание «Экс-экс». Улица была слева, поворот приближался, до него оставалось всего ничего.
Перед тем как свернуть, Гроув сбросил скорость — в точности как сделала бы она. Она снова вмешалась.
По какому-то неясному побуждению Тереза подняла левую руку Гроува и пощупала его шею чуть пониже затылка. Ощущение оказалось довольно мерзостным: толстая, как колода, шея сплошь поросла колючей щетиной и взмокла от пота. Тереза подвигала пальцами из стороны в сторону и вскоре наткнулась на клапан.
Был ли он здесь и раньше? А может, она нашла его лишь потому, что ожидала найти?
Пока она думала, Гроув снова перехватил контроль над машиной и повернул на слишком большой скорости. Задние колеса занесло. Гроув выругался, вернул левую руку на баранку и кое-как спас положение. Тереза решила, что пусть уж он дальше ведет машину сам, как умеет.
Секунду спустя он прижал машину к обочине прямо напротив здания «Экс-экс» и заглушил мотор.
Глава 33
Тереза была не совсем уверена, что собирается делать Гроув, и эта ее неуверенность сразу на нем отразилась.
Он бегло ощупал автомобильный приемник, а затем начал крутить и дергать его ручки. Ручки держались просто на трении; когда он их вытащил, освободился крепежный кронштейн, а несколько секунд спустя ему удалось вытащить из гнезда и весь приемник. Табличка на кожухе предупреждала, что прибор защищен от воровства электронной кодирующей системой. Увидев табличку, Гроув возмущенно оттолкнул приемник, и тот закачался под приборной доской на соединительных проводах.
Затем Гроув выбрался из машины и прошел назад, к багажнику. Тереза напряженно наблюдала, ведь приближался критический момент. Гроув должен был либо достать пистолет и винтовку, либо оставить их спрятанными в багажнике.
Пока она это думала, Гроув раздраженно побарабанил по багажнику пальцами и прошел дальше, направляясь к входу в здание «Экс-экс».
